Мишель Монтень является французским философом эпохи Возрождения. Годы жизни: 1533-1592. На надгробном камне могилы Монтеня выбита надпись: "Он догматы Христа соединил со скептицизмом Пиррона".
Философская мысль Монтеня опирается на изучение античного
наследия и на то немногое, что дала ему философская литература
современности. Пиррон называл скептиков "ищущими". "Ищущим ка-
кую-нибудь вещь приходится или найти ее, или дойти до отрица-
ния нахождения ее и признания ее невоспринимаемости или упорс-
твовать в ее отыскании. Поэтому, может быть, и в отношении ве-
щей, искомых в философии, одни говорили, что нашли истину,
другие высказывались, что воспринять ее невозможно, третьи еще
ищут". Идею бога Пиррон отвергал: "то, что бог существует, не
является вполне очевидным". В историю Монтень вошел как осно-
ватель скептицизма, как продолжатель античного скептицизма
Пиррона.
Отправным пунктом философии Монтеня является предоставле-
ние человеку права на сомнение.Сомнению подвергаются догматы
религии, само христианское понятие о боге.Отвергая религиозное
учение о бессмертии души, Монтень подходит к пониманию созна-
ния как свойства материи.В отличие от агностиков, Монтень не
отрицает познаваемости мира.Главным принципом его морали явля-
ется убеждение в том, что человек не должен пассивно ожидать
своего счастья, которое обещано ему на небесах, он вправе
стремиться к счастью в земной жизни.
Основным произведением Монтеня являются "Опыты". В "Опы-
тах" Монтень продолжает культурные традиции, связанные со сто-
ицизмом и эпикурейством; с ними Монтень познакомился, читая
произведения римского философа Сенеки и историка Плутарха. Се-
нека много писал о человеческой мудрости, которая заключается
в том, чтобы стать над страданиями и смертью, презреть их:
стоики учили о превосходстве разума над чувствами, прежде все-
го такими, как боль, страдание и страх смерти. Выше всех чело-
веческих качеств для писателя оказывается "добродетель", кото-
рая может быть лишь следствием постоянного и неослабевающего
усилия воли, и этим она отличается от обычной, естественной
доброты. Там, где человеку не нужно предпринимать усилий,
вступать в борьбу со страстями, там нет "добродетели".Этот
конфликт, борьба возможны только при активном участии разума,
который один лишь может победить страх смерти и подчинить себе
страсти. Такая интерпретация роли разума, человеческой воли,
активности направлена против подчинения судьбе, провидени, фа-
тальной необходимости.
1. О СМЕРТИ
"Философствовать - значит учиться умирать" - так называ-
ется одна из интереснейших глав "Опытов". "Блаженство и
счастье, которыми светится добродетель, заливают ярким сиянием
все имеющее к ним отношение, начиная с преддверия и кончая
последним ее пределом. И одно из главнейших благодеяний ее -
презрение к смерти; оно придает нашей жизни спокойствие и без-
мятежность, оно позволяет вкушать ее чистые и мирные радости;
когда же этого нет - отравлены и все прочие наслаждения." Мо-
жет быть, несколько утрированно, но абсолютно верно, не правда
ли? "Все философские учения в один голос предписывают нам пре-
зирать страдания, нищету и другие невзгоды, которым подвержена
жизнь человека, но все же не это должно быть первейшей забо-
той... потому, что эти невзгоды не так уж и неизбежны, можно
прибегнуть к помощи смерти... Если бы смерть была подобна вра-
гу, от которого можно убежать, я посоветовал бы воспользовать-
ся этим оружием трусов. Но так как от нее ускользнуть невоз-
можно ... надо научиться встречать ее грудью и вступать с ней
в единоборство. И, чтобы отнять у нее главный козырь, изберем
путь, прямо противоположный обычному. Лишим ее загадочности,
присмотримся к ней, приучимся к ней, размышляя о ней чаще, не-
жели о чем-либо другом. Будем всюду и всегда вызывать в себе
ее образ, и притом во всех возможных ее обличиях. Благодаря
этому мы окрепнем, сделаемся более стойкими. Посреди празд-
нества пусть неизменно звучит в ваших ушах все тот же припев,
напоминающий о нашем уделе; не будем позволять удовольствиям
захватывать нас настолько, чтобы время от времени у нас не
мелькала мысль: как наша веселость непрочна, будучи постоянно
мишенью смерти, и каким только ударам не подвержена наша
жизнь! Так поступали египтяне, у которых был обычай вносить в
торжественную залу, наряду с лучшими яствами и напитками, му-
мию какогонибудь покойника, чтобы она служила им напоминанием
для пирующих." Позволю себе заметить некоторое, на мой взгляд,
не совсем логичное в высказывании философа, хотя сразу огово-
рюсь, что ничуть не претендую на принятие отрицания мнения
Монтеня: мысль о смерти отравляет нам наслаждения, испытывае-
мые в жизни. Но зачем же тогда постоянно помнить о ней и в ми-
нуты празднества? Это было бы логично, если бы мы уже приучили
себя к мыслям о ней, но, думается, на такое "приучивание" у
"среднего" человека может уйти очень очень и очень много вре-
мени, может быть, даже вся жизнь. Высказывание Монтеня стано-
вится приемлемым, если допустить, что он говорит не о "сред-
них" людях, а о людях "высокого класса", что он и оговаривает,
но чуть ниже. Вообще же, эти призывы чем-то напоминают рели-
гию, а, может быть, и вся философия Монтеня в какой-то мере
своеобразная религия?..
"Неизвестно, где поджидает нас смерть; так будем же ожи-
дать ее всюду. Размышлять о смерти - значить размышлять о сво-
боде. Кто научился умирать, тот разучился быть рабом." Может
быть, здесь логичное объяснение предыдущих призывов? "Готов-
ность умереть избавляет нас от всякого подчинения и принужде-
ния... В схватке между нами и смертью нет места притворству,
приходится говорить начистоту и показать, наконец, без утайки,
что у тебя за душой. Вот почему это испытание - окончательная
проверка и пробный камень всего того, что совершено нами в
жизни.Этот день - верховный день, судья всех остальных наших
дней. Этот день, как говорит один древний автор, судит все мои
прошлые годы. Смерти предоставлю я оценить плоды моей деятель-
ности, и тогда станет ясно, исходили ли мои речи только из уст
или также из сердца."
"У нас не окажется недостатка в хороших руководителях,
способных преподать нам простую мудрость природы. Один из них
- Сократ. Своим судьям он говорил приблизительно следующее:
"Если бы я стал, господа, просить вас пощадить мою жизнь, то
боюсь, что тем самым подтвердил бы наветы моих обвините-
лей,будто я изображаю себя человеком, знающим больше, чем все
другие, ведающим о том, что скрыто от нас в небесах и в преис-
подней. Могу сказать, что со смертью я не знаком, что ничего о
ней мне не известно и что я не видел ни одного человека, кото-
рый на собственном опыте познал бы ее и мог просветить меня на
этот счет. Те, кто боятся смерти, полагают, видимо, что знают
ее. Что до меня, то я не ведаю, что она собою представляет и
что делается на том свете. Смерть может быть безразличной, а
может быть и желанной. Я стараюсь избегать того, что, как мне
ведомо, дурно, - например, обижать ближнего или не подчиняться
тому, кто выше тебя, будь то бог или человек. Но того, о чем я
не знаю, хорошо это или дурно, я не страшусь. Если я умру, а
вы останетесь в живых, то одни боги ведают, кому из нас будет
лучше. Поэтому решайте, как вам заблагорассудится. Но, следуя
своему обыкновению давать советы о том, что справедливо и по-
лезно, я сказал бы, что вам по совести своей лучше бы было оп-
равдать меня, если в моем деле вы разбираетесь не лучше, чем я
сам..."
"Жизнь сама по себе - ни благо, ни зло: она вместилище и
блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее."
Монтень довольно резко отвергает идеи фаталистического учения.
"И если вы прожили один-единственный день, вы видели уже все."
По-моему, достаточно точно подмечено. " Каждый день таков же,
как все прочие дни. Нет ни другого света, ни другой тьмы. Это
солнце, эта луна, эти звезды, это устройство вселенной - все
это то же, от чего вкусили пращуры ваши и что взрастит ваших
потомков... Освободите место другим, как другие освободили его
для вас. Равенство есть первый шаг к справедливости. Кто может
жаловаться на то, что он обречен, если все другие тоже обрече-
ны? Сколько бы вы ни жили, вам не сократить того срока, в те-
чение которого вы будете мертвыми. Все усилия здесь бесцельны:
вы будете пребывать в том состоянии, которое внушает вам такой
ужас, столько же времени, как если бы умерли на руках кормили-
цы."
По мнению Монтеня, природа поступила с изумительной муд-
ростью, предусмотрев смерть. Вот как природа оправдывает этот
свой поступок:
"Ни людей, ни жизнь человеческую не измерить локтями. Вду-
майтесь хорошенько в то, что называют вечной жизнью, и вы пой-
мете, насколько была бы она более тягостной и нестерпимой, чем
та, что я даровала ему. Если бы у вас не было смерти, вы без
конца осыпали б меня проклятиями за то, что я вас лишила ее. Я
сознательно подмешала к ней чуточку горечи, дабы, принимая во
внимание доступность ее, воспрепятствовать вам слишком жадно и
безрассудно устремляться навстречу ей. Чтобы привить вам ту
умеренность, которой я от вас требую, а именно, чтобы вы не
отвращались от жизни и вместе с тем не бежали от смерти, я
сделала и ту и другую наполовину сладостными и наполовину
скорбными. Я внушила Фалесу, первому из ваших мудрецов, ту
мысль, что жить и умирать - одно и то же. И когда кто-то спро-
сил его, почему же, в таком случае он все-таки не умирает, он