взгляд может показаться, что Монтень несколько негативно отно-
сится к науке, однако это совсем не так:
" Я люблю и почитаю науку, равно как и тех, кто ею вла-
деет. И когда наукой пользуются как должно, это самое благо-
родное и великое из достижений рода человеческого. Но в тех (а
таких бесчисленное множество), для кого она главный источник
самодовольства и уверенности в собственном значении, чьи поз-
нания основаны лишь на хорошей памяти, кто все черпает только
из книг, в тех, осмелюсь сказать, я ненавижу ученость даже
несколько больше, чем полное невежество. В нашей стране и в
наше время ученость может быть полезной для кармана, но душе
она редко что-либо дает - ( насколько актуально для сегод-
няшней России! - прим.С.Г.).Для слабой души она является тяже-
лым и труднопереваримым материалом, отягощает и губит ее. Души
возвышенные она еще больше очищает, просветляя и утончая их до
того, что в них уже как бы ничего не остается. Ученость как
таковая , сама по себе, есть нечто безразличное. Для благород-
ной души она может быть добавлением очень полезным, для ка-
кой-нибудь иной - вредоносным и пагубным."
Наука, философия, должна, по мнению Монтеня, вызывать у
обучающихся ей радость, удовлетворение.
"Глубоко ошибаются те. кто изображает ее недоступною для
детей, с нахмуренным челом, с большими косматыми бровями, вну-
шающими страх. Кто напялил на нее эту обманчивую маску, такую
тусклую и отвратительную! На самом деле не сыскать ничего дру-
гого столь милого, бодрого, радостного, чуть было не сказал
шаловливого..."
7. СКЕПТИЦИЗМ - ЗА И ПРОТИВ
Одна из глав первой книги "Опытов" озаглавлена "Безумие су-
дить, что истинно и что ложно, на основании нашей осведомлен-
ности". Это одно из выражений известного скептицизма, пирро-
низма (по имени древнего философа-скептика Пиррона) Монтеня,
считающего, что судить даже о самом достоверном следует с
очень большой осторожностью. " Самый мудрый человек в мире на
вопрос, что он знает, ответил, что знает только то, что он ни-
чего не знает. Большая часть того, что мы знаем, представляет
собой лишь ничтожную долю того, что мы знаем." Чтобы правильно
понять суть монтеневского скептицизма, не нужно воспринимать
его как оторванную от исторической эпохи философию знания
вообще. Критика Монтеня была направлена не против разума
вообще, а против средневековой схоластики, которая могла пре-
красно разрабатывать абстрактные логические схемы, но не
могла работать с конкретным знанием, не могла идти к общему
от частного, от конкретного опыта.
"В мире зарождается очень много злоупотреблений, или, го-
воря более смело, все в мире злоупотребления возникают оттого,
что нас учат боязни открыто заявлять о нашем невежестве и что
мы якобы должны принимать все, что не в состоянии опроверг-
нуть. Обо всем мы говорим наставительно и уверенно. По римско-
му праву требовалось, чтобы свидетель, даже рассказывая о том,
что он видел собственными глазами, и судья, даже вынося поста-
новление о том, что он доподлинно знал, употребляли формулу:
"Мне кажется". Начинаешь ненавидеть все правдоподобное, когда
его выдают за нечто непоколебимое. Я люблю слова, смягчающие
смелость наших утверждений и вносящие в них некую умеренность:
"может быть", "по всей вероятности", "отчасти", "говорят", "я
думаю" и тому подобные. И если бы мне пришлось воспитывать де-
тей, я бы так усердно вкладывал им в уста эти выражения, сви-
детельствующие о колебании, а не о решимости: "что это зна-
чит", "я не понимаю", "может быть" - что они и в шестьдесят
лет стали бы держаться, как ученики, вместо того, чтобы изоб-
ражать, как это у них в обычае, докторов наук, едва достигнув
десятилетнего возраста. Если хочешь излечиться от невежества,
надо в нем признаться. В начале всяческой философии лежит
удивление, ее развитием является исследование, ее концом -
незнание. Надо сказать, что существует незнание, полное силы и
благородства, в мужестве и чести ничем не уступающее знанию,
незнание, для постижения которого надо ничуть не меньше зна-
ния, чем для права называться знающим..."
На мой взгляд, в большинстве случае действительно излишней
является абсолютная уверенность в чем-либо, однако существует
возможность расммотреть этот вопрос и с несколько иной пози-
ции. Не обсуждая проблему познаваемости истины, наверное, воз-
можно оговорить достаточно корректно некое значение, приписы-
ваемое , ну, скажем, выражению "я знаю". Допустим, оно будет
означать "на том уровне возможности познания, на каком я нахо-
жусь и при использовании всех способов и средств познания, ка-
ковыми я располагаю, при наличии у меня информации и сведений
по этому вопросу определенного объема и определенной достовер-
ности, я прихожу к существованию такого-то сведения". Очевид-
но, что каждый, исходя их своих взглядов на познаваемость ис-
тины, воспримет это высказывание эмоционально, я подчеркиваю,
эмоционально, по-разному: одни вспримут его как некое более
или менее достоверное, имеющее право на существование, другие
- как нонсенс; однако, мне кажется , что некоторая четкость,
корректность в восприятии и понимании этого высказывания все
же должна появиться, что, конечно же, не решит самого вопроса
правоты агностицизма, однако, возможно, несколько облегчит за-
дачу нахождения общего языка. Кстати, к вопросу о средствах
познания мира. Монтень, как мне кажется, довольно интересно
подходит к этой теме:
" Быть может, из-за отсутствия какого-нибудь чувства сущность
вещей большей частью скрыта от нас. Кто знает, не проистекают
ли отсюда те трудности, на которые мы наталкивается при иссле-
довании многих творений природы.Не объясняются ли многие дейс-
твия животных, превосходящие наши возможности, тем, что они
обладают каким-то чувством, которого у нас нет. Не живут ли
некоторые из них благодаря этому более полной и более совер-
шенной жизнью, чем мы... Мы воспринимает яблоко почти всеми
нашими чувствами, мы находим в нем красоту, гладкость, аромат
и сладость; но оно может, кроме того, иметь и другие еще
свойства, как, например, способность сохнуть или сморщиваться,
для восприятия которых мы не имеем соответствующих чувств.
Наблюдая качества, которые мы называем во многих веществах
скрытыми, - как, например, свойство магнита притягивать железо
- нельзя ли считать вероятным, что в природе имеются чувства,
которые способны судить о них и воспринимать их, и что, из-за
отсутствия этих способностей у нас, мы не в состоянии познать
истинную сущность таких вещей. Какое-то особое чувство подска-
зывает петухам, что наступило утро или полночь, что и застав-
ляет их петь; какое-то чувство учит кур, еще не имеющих ника-
кого опыта, бояться ястреба; какое-то особое чувство предуп-
реждает цыплят о враждебности к ним кошек, но не собак и зас-
тавляет их насторожиться при вкрадчивых звуках мяуканья, но не
бояться громкого и сварливого собачьего лая; оно учит ос, му-
равьев и крыс выбирать всегда самый лучший сыр и самую спелую
грушу, еще не отведав их; учит оленя, слона и змею узнавать
определенные, целительные для них травы. Нет такого чувства,
которое не имело бы большой власти и не являлось бы средством
для приобретения бесконечного количества познаний. Если бы мы
не воспринимали звуков, гармонии, голоса, это внесло бы нево-
образимую путаницу во все остальные наши знания. Ведь, кроме
непосредственных показаний каждого чувства, мы извлекаем мно-
жество сведений, выводов и заключений о других предметах путем
сравнения свидетельств одного чувства со свидетельствами дру-
гого. Мы установили какую-нибудь истину, опираясь и сообразу-
ясь с нашими пятью чувствами, но, может быть, для достоверного
познания ее, самой ее сущности, нужно было бы получить согла-
сие и содействие не пяти, а восьми или десяти чувств..."
Конечно, было бы интересным обладать всеми чувствами, кото-
рые имеются вообще на Земле у представителей различных видов
животных, однако не окажется ли человек неподготовленным При-
родой, внутренее к такому , судя по всему, испытанию! И если
верить учению Пифагора о переселении душ и индийским теориям,
то, может быть, и удастся обладать (по очереди) всеми сущест-
вующими чувствами. Жаль, конечно, что это наверняка не прине-
сет усиления комплекса средств познания...
"Протагор утверждал, что в природе нет ничего, кроме сомне-
ния, и что обо всех вещах можно спорить с одинаковым основани-
ем и даже о том, можно ли спорить с одинаковым основанием обо
всех вещах; Навсифан заявлял, что из тех вещей, которые нам
кажутся, ни одна не существует с большей вероятностью, чем
другая, и что нет ничего достоверного, кроме недостоверности;
Парменид утверждал, что ничто из того, что нам только кажется,
не существует вообще и что существует только единое; Зенон ут-
верждал, что даже единое не существует и что не существует ни-
чего... Для нас "поступать согласно природе" значит "поступать
согласно нашему разуму", насколько он в состоянии следовать за
ней и насколько мы в состоянии распознать этот путь; все, что
выходит за пределы разума, чудовищно и хаотично. Но с этой
точки зрения наиболее проницательным и изощренным людям все
должно представляться чудовищным, ибо человеческий разум убе-
дил их, что нет никаких серьезных оснований утверждать даже
то, что снег бел (Анаксагор заявлял, что он черен). Все неяс-
но: существует ли что-нибудь или ничего не существует, знаем