МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
БЕЛОРУСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра политологии
РЕФЕРАТ на тему:
«Философские идеи И. Канта»
Выполнил студент I курса ФБД: Клименок М. А.
Проверил преподаватель: Васильева И. Л.
Минск 2001г.
Список использованной литературы:
1. Введение в философию: Учебник для вузов. В 2ч. Ч. 1
/ Под общ. ред. И. Т. Фролова. – М.: Политиздат, 1989.
2. Шаповалов В. Ф. «Основы философии. От классики к современности»: Учеб. пособие для вузов. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999.
От Р. Декарта до И. Канта пролегает целая эпоха. По справедивости следует упомянуть как минимум двух мыслителей. Это Дж. Локк и Г. Лейбниц. Их труды составили важную веху в эволюции философской и научной мысли. И все же, не кто иной, как И. Кант сумел обобщить в своем творчестве то, что накопила Европа в период после декартовских новаций.
Свою долгую восьмидесятилетнюю жизнь И. Кант провел безвыездно в родном Кенигсберге (ныне Калининград) в Восточной Пруссии. Отец его был небогатым ремесленником. Будущий мыслитель получил образование в протестантской школе. Закончив богословский факультет Кенигсбергского университета, он несколько лет проработал домашним учителем в богатых семействах, затем до конца своих дней занимался научно-философской и преподавательской деятельностью в стенах университета родного города. С детства И. Кант отличался слабым здоровьем. Однако благодаря строгой самодисциплине и аскетическому образу жизни он достиг того, что дожил до глубокой старости.
1. Смысл учения И. Канта в контексте новоевропейской культуры
И. Кант внес свой вклад в дальнейшее развитие и утверждение основных особенностей новоевропейской культуры. Напомним, что ранее они были сформулированы нами следующим образом: активное отношение к миру («западный активизм») и формирование такого понимания научного знания, которое исключало бы из науки всякий субъективный произвол, сделало бы ее знанием общеобязательным — всеобщим и необходимым. Что касается первого (активизма), то здесь вклад И. Канта кажется не столь очевидным: философ делает акцент на активности во внутреннем (духовном) плане. С его точки зрения
сфера подлинной свободы — это сфера духа, т.е. сфера внутреннего мира человека. Именно в своем духовном мире человек волен самоопределяться по собственному усмотрению в отличие от мира природы. В последнем царствует необходимость, что подтверждается открываемыми наукой законами природы. Законы природы, формулируемые наукой, действуют с железной необходимостью, не зависящей от человека. Обоснованию и изучению сущности научных (т.е. общеобязательных) истин посвящена значительная часть творчества мыслителя, прежде всего его знаменитый труд «Критика чистого разума» (1781). «Критика» для И. Канта — это уяснение возможностей и границ, в данном случае — познавательных способностей человека. Одной из таких способностей является то, что у мыслителя получило название «чистого разума». Чистый разум — это способность к теоретическому, т.е. научному мышлению. Этим он отличен от практического разума — способности человека строить свои отношения с другими людьми, определенным образом вести себя. Согласно И. Канту, как теоретический, так и практический разум имеют свои возможности и пределы, в рамках которых они только и могут быть признаны компетентными. Они не только взаимно ограничивают друг друга (практический разум полагает границы чистому разуму и наоборот), но и заключают ограничения внутри себя. Последнее означает, что разум, как и все другие познавательные способности человека, имеет свою внутреннюю структуру и закономерности функционирования. Следовательно, эти способности могут быть изучены строго научно. По сути дела, в этом состояло великое открытие И. Канта — он показал, а затем раскрыл, что процесс познания может быть рассмотрен особо, отдельно от других. Гносеология (наука о познании) может быть построена как точная наука на манер математического естествознания. Построению такой науки о познании посвящена значительная часть творчества мыслителя. Она во многом совпадает с его философией в целом. Сам И. Кант сравнивал свой подход с революцией, совершенной Н. Коперником. Своеобразный «коперникианский переворот», произведенный И. Кантом, состоял в том, что мыслитель предложил переместить центр рассмотрения (подобно тому как Н. Коперник переместил центр мира) с того, «что познается» (предмета познания), на то, «с помощью чего и как познается» (познавательные способности человека). Решая задачу создания гносеологии, отвечающей критериям научности, И. Кант поступал в соответствии с духом эпохи. Одновременно он вносил новый вклад в торжество новоевропейской науки. Заложенный Р. Декартом взгляд на общеобязательный и в этом смысле «безличный» характер научного знания получил у И. Канта Дальнейшее развитие. Но И. Кант переносит подход, примененный до него в сфере естествознания, на ту сферу, которая издавна была сфе-рой метафизики. Теперь ему необходимо провести новые разграничительные линии между наукой и нравственностью, между наукой и личной душевной жизнью и даже между последней и этикой (наукой о нравственности). Система разграничительных линий — характерная черта философии И. Канта, на нее следует обратить особое внимание. Характерен пример, который приводит в своей книге известный русский философ Ф. Степун (1889-1965). Ему довелось быть учеником профессора В. Виндельбанда, глубокого знатока творчества И. Канта, одного из представителей школы неокантианства, возникшей в конце XIX — начале XX в.
«В семинаре Виндельбанда шла оживленная дискуссия о свободе воли. Виндельбанд разъяснял свою (в основе кантовскую) точку зрения, согласно которой признание за человеком свободной воли с научной точки зрения невозможно, а с нравственной — необходимо. Вполне понимая эту методологическую мысль, я все же настойчиво допрашивал Виндельбанда, какая же точка зрения, научная или этическая, соответствует высшей истине. С непринятою в университете горячностью я доказывал маститому философу, что его методологическое разрешение проблемы было бы допустимо лишь в том случае, если бы у каждого преступника было бы две головы: одна для снесения с плеч, как того требуется с нравственной точки зрения, согласно которой человек отвечает за свои поступки, а другая для оставления ее на плечах ввиду господства над душою человека закона причинности, не признающего различия между добром и злом. Это мое <...> соображение Виндельбанд спокойно и снисходительно парировал выяснением третьего методологического ряда. Вопрос о наказании разрешался им и не в научно-причинном, и не в этически-нормативном плане, а в плане целесообразности. Наказание преступника он оправдывал необходимостью охранения общества и государства от «асоциальных элементов». В связи с такой постановкой вопроса Виндельбанд допускал <...> ослабление наказания в благополучные времена и требовал резкого его усиления в эпохи войн и революций. Этот «цинизм» до глубины души возмутил меня... Когда спор <...> окончательно загнал меня в тупик, я, набравшись храбрости, в упор спросил его: как, по его мнению, думает сам Господь Бог, будучи высшим единством мира. Он ведь никак не может иметь трех разных ответов на один и тот же вопрос... Ласково улыбнувшись мне своего умно-проницательной улыбкою, он ответил, что на мой вопрос у него, конечно, есть свой ответ, но это уже его «частная метафизика» (Privat metaphysik), его личная вера, не могущая быть предметом семинарских занятий»1.
Кантовская философия в двух ее важнейших разделах — учении о познании и этике — сознательно строится по образцу объективной науки. (Основные черты этого образца разработаны Р. Декартом и другими мыслителями XVII в.) А раз это так, то в такой философии для интимных откровений и душевных излияний уже нет места. Личные взгляды превращаются в частное дело индивида — «приватную метафизику», по словам В. Виндельбанда. Они не только не могут быть предметом университетского семинара, но и не должны определяться государственной или иной властью, контролироваться ею. Отсюда прямо вытекает идея либерального государства. Одним из основоположников этой идеи по праву считается И. Кант, о чем мы специально скажем ниже. Пока же вернемся к общей характеристике кантовской философии.
В результате кантовского переворота в философии изучение познавательных способностей становится важнейшей философской темой. Таким образом, гносеология, или учение о познании, оказывается отправным пунктом кантовской системы. И. Кант выделяет три формы, или три главные способности познания — чувственность (органы чувств), рассудок, разум. Однако интересуют они мыслителя лишь постольку, поскольку участвуют в производстве знания особого типа — знания необходимого и всеобщего. Это то самое знание, которое со времен Р. Декарта только и может считаться подлинно научным. Такое знание выражается через суждения определенного типа. Согласно Канту — это «синтетические суждения априори», или «априорные синтетические суждения». Их отличают две характеристики. Во-первых, они не вытекают из опыта; в них констатируется то, что носит доопытный — «априорный» — характер. Этим они отличаются от суждений опытного — «апостериорного» — характера. Во-вторых, в них полагается нечто новое, не содержащееся в понятии того, о чем в них сказывается. Этим они отличаются от суждений аналитических. В последних предикат вытекает из субъекта, например: «тело есть нечто протяженное». Эта истина имеет всеобщий характер, но только потому, что протяженность уже содержится в понятии тела. Это суждение аналитическое.
Синтетические суждения априори характерны для математики: арифметики и геометрии. Все арифметические операции суть не что иное, как такого рода суждения. На чем основывается наше убеждение в их истинности? Или же, например, геометрический тезис о том, что кратчайшее расстояние между двумя точками есть прямая, — почему он нам кажется естественным? Ответ И. Канта таков. В основе арифметики лежит наше представление о временной последовательности, о промежутке между «до» и «после». Само понятие числа есть промежуток между «до» и «после». Что такое число «3»? Это то, что расположено между «2» и «4», предыдущими и последующими числами. Мы воспринимаем мир не хаотически, а в определенной временной упорядоченности. Именно это и рождает способность к счету, а вместе с ней и возможность арифметики. Аналогичным образом пространственная упорядоченность нашего восприятия есть условие и гарантия истин геометрии. Следовательно, пространство и время, как формы упорядочения мира, суть условия возможности математики как строгой науки. Вместе с этим становится возможным математическое естествознание, построенное не только на экспериментальных констатациях, но формулирующее истины, не зависящие от наблюдений, т.е. всеобщие и необходимые.