Учение И. Канта о связи математики с пространственно-временной упорядоченностью вызвало к жизни самые разнообразные суждения. Дискуссия среди философов и математиков не затихает и по сей день. Она уже давно перешла в сферу довольно специальную, получившую название «философии математики». Поэтому ограничимся замечанием относительно того, что, с точки зрения предложенной нами трактовки И. Кант ничего не говорит о природе пространства и времени как таковых. Он лишь утверждает, что человек воспринимает мир не иначе ^как форму пространственно-временных отношений. Именно поэтому он называет пространство и время «априорными формами чувственности». Пространственно-временная упорядоченность восприятия лежит в основе всех иных форм упорядочения и, в конечном итоге, в основе научного знания в его теоретической форме. В связи с этим адресуемые И. Канту упреки в субъективизме его учения о пространстве и времени — не более чем недоразумение. Эти упреки — следствие отрыва при рассмотрении данного учения от той задачи, в рамках которой его развивает И. Кант, а именно от исследования познавательных способностей человека относительно возможностей производства знания всеобщего и необходимого, т.е. научно-теоретического. И можно смело констатировать, что уже на одном из первых этапов этого исследования И. Кант обнаружил связь между, казалось бы, далекими вещами — истинами математики и тем способом, каким человек воспринимает мир посредством органов чувств — пространством и временем. Характер этого восприятия не зависит от человеческого произвола и в этом смысле является общим для всех людей. Тем не менее ученый исходит из того, что восприятия отдельных людей очень разнятся между собой. Поэтому при изучении закономерностей познания на всех его этапах нужно исходить из представления о некоторой модели познавательных способностей «человека вообще». С этой целью И. Кант вводит специальное понятие «трансцендентальный субъект».
2. Трансцендентализм учения И. Канта
«Трансцендентальное значение принадлежит всем априорным условиям опыта (т. е. тем функциям воззрения и рассудка, которые не вытекают из опыта, а определяют его...), а также идеям в их истинном смысле, как принципам и постулатам разума; наука, изучающая эти априорные основы всего существующего, есть трансцендентальная философия, или (истинная) метафизика, — так именно обозначал Кант свою собственную философию...»
Итак, кантовская философия, по определению самого автора, есть философия трансцендентальная. Отсюда ясно, сколь большое значение придавал И. Кант этому мудреному и звучному термину. Действительно, в системе кенингсбергского мыслителя термин «трансцендентальное» выполняет многообразные функции. Прежде всего философия трансцендентальная призвана быть противопоставленной философии трансцендентной, т.е. «запредельной» — такой философии, которая берется рассуждать о вещах, которые не могут быть никак представлены ни в чувственности, ни в рассудке, ни в разуме, а являются предметом веры. Предметы веры, согласно И. Канту, должны быть вынесены за скобки научной философии. Они могут оставаться важной частью «индивидуальной метафизики». Сам мыслитель был глубоко верующим христианином-протестантом. Но вера — за пределами науки и научной философии. Именно поэтому И. Кант предпринимает критику всех известных доказательств бытия Бога, ибо все они построены на неверной предпосылке — якобы предметы веры могут быть доказаны или опровергнуты средствами разума, т.е. средствами науки. Вера — это сугубо личное, «святая святых» личности. По сути, она у каждого своя, отличная от веры других. Точно так же у каждого свой опыт. Поэтому опытное знание также не может быть предметом научной, т.е. общезначимой, философии. Следовательно, статусом универсального, общечеловеческого, не зависящего от индивидуальных различий людей обладает то, что не является предметом веры, с одной стороны, и то, что не связано непосредственно с опытом — с другой.
Именно эта сфера, лежащая в промежутке между верой и опытом, может быть исследована научно. Она есть предмет трансцендентальной философии. Выводы такой философии могут быть восприняты всеми людьми, так же как ими воспринимаются истины естествознания. Но это одновременно означает, что такая философия описывает не конкретного (эмпирического) человека, а некоторую модель «человека вообще» — трансцендентального субъекта. И. Кант убежден, что можно отвлечься от видимых отличий между людьми, от всяческих индивидуальных особенностей и выявить свойства познания, в общих чертах присущие всем. Люди способны познавать научно, т.е. одинаковым для всех путем. Главное условие — наличие обычного человеческого ума. Но из этого главного условия вытекает еще одно, не столь очевидное — дисциплина ума. И. Кант рассматривает ее не как внешнюю дисциплину, а как то, что неотъемлемо присуще самому уму. В свою очередь, сам ум и присущая ему дисциплина — свидетельство того, что личность существует как целостность, она способна сохранять себя, не рассыпается на фрагменты. Человек, сохраняющий последовательность (принцип) мышления и поведения, есть личность. Единство, присущее личности, И. Кант называет «синтетическим единством трансцендентальной апперцепции». За сложной кантовской терминологией скрывается не что иное, как дальнейшее развитие декар- товского cogito. Это единство самосознания, т.е. сохранение субъектом своего внутреннего, ничем внешним не обусловленного тождества: «Я» = «Я». Единство самосознания есть условие познания и свидетельство здравого человеческого ума. Пока мы люди, мы стремимся сохранить последовательность мысли. И наоборот, пока мы стремимся сохранить последовательность мысли, мы люди, разумные существа. В частности, поэтому нам понятны истины науки. По этой же причине нам могут быть понятны истины общечеловеческой морали. О кантов-ской трактовке морали специально пойдет речь позже. Сейчас ответим на вопрос: «Как же представляет И. Кант главные черты познания, осуществляемые трансцендентальным субъектом?»
Согласно И. Канту, чтобы нечто могло быть познано, оно должно быть помыслено. Непомысленная вещь никак не представлена в сознании, и поэтому, конечно, не может быть познана. Идея И. Канта основана на различении понятий «помыслить» и «познать». Научно-теоретическое познание имеет дело с мыслимыми предметами. Таковы в первую очередь понятия математики и математического естествознания. Как же человек мыслит нечто, чему нет прямых аналогов в чувственно воспринимаемом мире, например, «число», «сила», «масса», «точка», «добро», «справедливость» и др.? Для этого существует специальная способность. Мылитель называет ее способностью продуктивного воображения. Он хочет тем самым сказать, что теоретическое познание предполагает конструктивную деятельность сознания. Теоретик сначала мысленно конструирует нечто, а затем познает то, что уже помыслено. Так, сам И. Кант сначала сконструировал трансцендентального субъекта, а затем описал его свойства. Открыватели математического анализа изобрели понятия математического предела, функции, производной и т.д., а затем исследовали их свойства. Мыслимые и познаваемые вещи — это, с точки зрения И. Канта, феномены или явления. За явлениями стоят «вещи сами по себе», как они есть, или ноумены. Наукой познаются лишь феномены, а не ноумены, поскольку вещь сама по себе, во всей ее полноте, не может быть представлена в сознании. Теоретическое познание вещи самой по себе, вне конструктивной деятельности продуктивного воображения, невозможно. Последний тезис вызвал множество кривотолков, особенно в русской литературе об И. Канте.
Дело, в частности, в том, что кантовское выражение, означающее не более, чем «вещь сама по себе», было переведено весьма буквально и стало звучать глубокомысленно и непонятно — «вещь в себе». Только в издании «Критики чистого разума» 1994 г. оно наконец было исправлено на нормальный русский эквивалент немецкого «das Ding an sich» — «вещь сама по себе».Редакторы и переводчики этого издания пишут: «Выражение... «вещь в себе» не только искажает кантовское понятие, но в известной мере мистифицирует его. «Бытие (чего-то) само по себе» заменяется некоей таинственностью, непонятнос- тью, загадочностью, задуховностью и т.п., что не имеет ничего общего с учением Канта о «вещи самой по себе». И как бы ныне выражение «вещь в себе» ни рассматривалось как (якобы) уже укоренившееся в сознании русского читателя и в русской интеллектуальной элите..., все же мы убеждены, что его необходимо заменить правильным и точным русским выражением «вещь сама по себе», ибо истина выше всяких предубеждений»1. Познание вещи самой по себе, то есть покуда она не помыслена, невозможно.
Но, по И. Канту, вещь сама по себе непознаваема, кроме того принципиально, т.е. она не может быть представлена в сознании в полном объеме. Мы познаем феномены, а не ноумены. Феноменальное знание есть знание научное, поэтому точное, логичное, теоретическое. Это знание не обо всех, но только о самых существенных чертах, об общих закономерностях. Дальше этого наука идти не в состоянии. Вещи сами по себе остаются вне пределов ее досягаемости. Под вещами Кант понимает не только обычные вещи, но мир в целом. Мир в целом не познаваем средствами науки. Средствами науки не познаваем еще ряд объектов, которые мыслитель выделяет особо. Это Бог, душа и свобода. Они остаются принадлежностью интимного мира личности.