Многие так называемые ритуалы перехода, существующие в различных примитивных культурах и знаменующие важные биологические и социальные перемены, вращаются вокруг триады рождения, секса и смерти. Инициируемые переживают опыт психологической смерти и возрождения, как правило, интерпретируемый как смерть в старой биологической или социальной роли и рождение в новой. Так, в ритуалах совершеннолетия юноши и девушки рассматриваются как умирающие для роли детей и рождающиеся в качестве взрослых. Кроме того, в символический контекст этих ритуалов различные культуры привлекают различные аспекты трансперсонального мира, к примеру, космологические и мифологические темы, утверждение в наследии предков, связь с тотемным животным, соучастие особых божеств или демонов и проч. [3].
Для прорицания, решения сложных жизненных вопросов, а также для лечения болезней шаманы широко применяли галлюциногенные растения и грибы. Психоделическая фармакология была особенно развита в Центральной Америке, где различные доколумбовские культуры (ацтеки, толтеки, майя) и современные племена индейцев (уичоли, яки, масатеки) использовали по меньшей мере шестнадцать различных растений с определенными способностями изменения сознания. Наиболее известные из этих растений - кактус пейот (Lophophora williamsii), священный гриб теонананкатль, или "тело бога" (Psilocybe mexicana и cubensis), и ололуикви - местное название семян вьюнка (Turbina corymbosa). Европейские шаманы применяли другие виды грибов из рода Psilocybe: Psilocybe Semilanceata и Psilocybe Coprophila [15]. Ритуальное употребление пейота осуществляется и в наши дни, в особенности среди мексиканских индейцев уичоли, яки, кора и тарахумараво [27].
Жрецы и первосвященники Древнего Египта и Месопотамии покупали у кочевых бедуинов некое бальзамическое масло, которое, как утверждали продавцы, проистекало от изначального "Древа Познания", растущего в самой низкой точке Земли невдалеке от Мертвого Моря и Синайского полуострова. Это масло добывали из Acacia tortilis - зонтичной акации. Африканские и азиатские шаманы широко использовали коноплю и гашиш, гигантскую сирийскую руту, некоторые виды тростника, мандрагору, корни растения ибога, семена некоторых видов вьюнка и многие-многие другие растения, а также различные мелкие грибки - гриб-паразит злаковых спорынью, различные виды плесени и т.п. [30, 40]
Кроме растительных психоделиков, шаманы также использовали некоторые галлюциногены животного происхождения, содержащиеся в коже тропических жаб, некоторых змей, вырабатывающихся некоторыми видами африканских пауков, а также морских организмов - губок, актиний, коралловых полипов и многих других [9, 38].
Исихазмом (от греческого слова hesychia - "покой", "мир", "тишина", "одиночество", "молчание") в восточнохристианской традиции называется разработанная система аскетической монашеской практики, направленной на богопознание и обожествление. Иногда родоначальником исихазма считается святой Григорий Палама (1296-1359), афонский монах, однако подобная практика духовного делания была в ходу у монахов-анахоретов с глубокой древности (Евагрий Понтийский и Макарий Египетский, жившие еще в IV веке, были знакомы с "умной молитвой", составлявшей суть исихазма) и которая приобрела законченные формы задолго до Паламы, а Григорий же богословски осмыслил, обосновал и систематизировал эту практику [25].
Можно сказать, что именно в проявлении исихазма православная церковь сохранила самую глубинную связь с основой христианского Откровения, т.к. традиция исихазма - как и всякий подлинный и ортодоксальный эзотеризм - настаивала на полной реализации сакральной христианской доктрины через личный опыт практикующего христианина-аскета.
Целью аскезы считалось обожествление, то есть уподобление Богу через Иисуса Христа, сделавшего человеческую природу участницей божественной жизни благодаря единству человеческой и божественной природы. Хотя обожение и предполагало единение человека с Богом, но прежде всего оно подразумевало перенесение на душу, в ее уподоблению Богу. Таких божественных атрибутов, как бессмертие, блаженство и сверхчеловеческая полнота и интенсивность жизни. Путь к цели лежал через очищение души от всего мирского через аскезу, далее было необходимо "осветить душу божественным светом", после чего наступало мистическое совершенство и полное единение с Богом.
В восточно-христианской мистике можно выделить два течения: созерцательное и аскетическое. Первое из них стремится через мистический гнозис к единению с Богом как духовное присутствие в душе Логоса-Христа; второе подчеркивает момент любви и преданности к Богу. Обе формы практики завершались "экстазом" (вне-себя-бытием), который в первом случае имел в виду трансцендентирование всех познавательных ограничений и интуицию Бога в форме гнозиса, а во втором - предельное переживание единения. В качестве основных методов использовались постоянная молитва, строящаяся как многократное повторение божественного имени, сосредоточение на психических центрах тела, созерцание световых феноменов и теория символики света, различные дыхательные методы и другие способы использования соматических процессов и структур для овладения сознанием [25].
Григорий Палама во всей цепи исихастической традиции, идущей от апостолов через отцов пустынников к афонским монахам 14-го века и далее к традициям русского православного старчества, сохранившегося вплоть до 20-го века, занимает уникальное место, т.к. само его житие и полемика, которую вызвали его метафизика и его формулировки инициатических практик в лоне православия, могут являться ярким памятником однозначного подтверждения всей православной традицией ее верности эзотерическому зерну, вопреки попыткам перевести церковные догматы в сферу социального ритуала или индивидуального мистицизма, как это произошло с католичеством и позднее с протестантизмом, вообще порвавшим всякую связь с Духом Откровения. Многие тексты Григория Паламы (например, "Добротолюбие") являются ярким примером доктрин христианской инициации и христианского эзотеризма во всех их отличительных чертах, в них сформулирована блистательная отповедь, данной нетерпимой и претенциозной Церкви "внешних", стремящихся навязать свою ограниченную точку зрения не только пастве, но и активным монахам- эзотерикам, логически принадлежащим к числу "внутренних" [33].
Возражая хулителям исихазма, Святой Григорий перечисляет все те пункты, которые и отличают эзотеризм от экзотеризма, и поэтому для нас это свидетельство является сверх- ценным, взятым "из сердца христианской Православной Традиции", которые позволяют однозначно понять разницу между "внешней" и "внутренней" сторонами традиции и, уяснив это на примере Христианства, увидеть такое же разделение в других традициях для нас не составит никакого труда [25].
В 30-40 гг. XIV в. в Византии разгорелись так называемые "исихастские споры". Покажем вкратце, в чем же состоит сущность полемики. Основной претензией к исихастам со стороны экзотериков было обвинение в "обожествлении" тела. Отсюда вытекали и все остальные укоры. Этот вопрос, на самом деле, не может быть разрешен простой апелляцией к компетентности или некомпетентности либо критикующих, либо критикуемых. Дело обстоит гораздо глубже, т.к. в двух возможностях отношения к телу, к телесной реальности в целом и особенно к человеческому телу, проявляются две метафизические позиции, определяющие либо "внешних", либо "внутренних". Причем это различие в выборе двух возможностей не является вопросом выбора конфессии, темой межконфессиональных споров - обе они сосуществуют в рамках одной и той же сакральной традиционной формы, одной и той же религии, От этого данная проблема становится крайне сложной, т.к. единая истина Откровения здесь как бы раздваивается, обращаясь одним ликом ко "внешним" и другим ко "внутренним".
В принципе речь идет о том, ограничиваемся ли мы дуализмом - дух благ, тело мерзко, горнее чисто, дольнее грязно и т.д. - или мы, не отрицая этого дуализма, стремимся его преодолеть, видя залог этого преодоления в конкретности Богооткровенной традиции. Именно такая полемика и развернулась между Св. Григорием Паламой и его противниками (в первую очередь Варлаамом Калабрийским).
Исихазм настаивал на возможности, и даже на императивной необходимости преображения плоти, и не только в перспективе грядущего всеобщего Воскресения, но здесь и сейчас, в актуальной и конкретной практике, практике монашеского алхимического преображения, т.е. в процессе инициации и духовной реализации. И в высшей степени показательны те названия, которые дают этой инициатической практике ученики Св. Григория Паламы Каллист и Игнатий Ксантопулы, т.к. все они имеют точные эквиваленты в эзотерических и инициатических доктринах других традиционных форм. "В наставлении исихастам" они перечисляют синонимические названия инициатического процесса: путь разумный, деяние похвальное и созерцание верное, пространнейшая молитва, трезвение ума, умное делание, дело будущего века, ангельское жительство, небесное житие, божественное поведение, страна живых, таинственное воззревание, духовная трапеза полнейшая, рай Богом соделанный, небо, небесное царство, Божее царство, мрак превысший света, жизнь во Христе сокровенная, боговидение, обожение преестественнейшее".