Далее Данилевский приводит эти типы:
1)египетский, 2)китайский, 3)ассирийско-вавилонско-финикийский, халдейский или древне-семитический, 4)индийский, 5)иранский, 6)åâðåéñêèé, 7)ãðå÷åñêèé, 8)римский, 9)ново-семитический или аравийский и 10)германо-романский или европейский, а также мексиканский и перуанский, не успевшие совершить своего развития. Также, отмечает он, помимо этих типов, подобных планетам, есть ещё и кометы, появляющиеся время от времени и потом надолго исчезающие - гунны, монголы, турки, и есть космическая материя вроде падающих звёзд - племена без всякой роли, финские и многие другие. Приводит он также и законы развития культурно-исторических типов, на которых я не успеваю остановиться, и которые доказывают, что история действительно есть развитие культурно-исторических типов.
Рассматривая признаки, обуславливающие выделение типов, а именно крупные этнографические различия, Данилевский указывает, что “славянское семейство народов образует ... самобытный культурно-исторический тип”, обстоятельно анализируя отличия славянских народов от германских по трём разрядам различия народностей: 1)этнографические особенности (психический строй), 2)религиозность, 3)различия в историческом воспитании. Этот анализ представляет собой продолжение и расширение культурологического сравнительного анализа ранних славянофилов.
Провозглашая возможность и, более того, необходимость нового славянского культурно-исторического типа, который должен развиваться своеобразно и самобытно, Данилевский провозглашает одну из основных своих идей: “Для всякого славянина: русского, чеха, серба, хорвата, словенца, болгара (желал бы прибавить, и поляка),- после Бога и Его святой Церкви, - идея Славянства должна быть высшею идеей, выше свободы, выше науки, выше просвещения, выше всякого земного блага”, ибо эти блага суть результаты народной самостоятельности. Но этой самостоятельности нанесён тяжкий удар, Россия больна, болезнь эта привита ей Петром Великим и называется европейничаньем.
Пётр, ясно сознавая необходимость укрепления России для отражения неизбежного давления со стороны предприимчивой и честолюбивой Европы, действовал, как и большая часть исторических деятелей, не по спокойно обдуманному плану, а со страстностью и увлечением. “Он ... захотел во что бы то ни стало сделать Россию Европой. Видя плоды, которые приносило европейское дерево, он заключил о превосходстве самого растения, их приносившего, над русским, ещё бесплодным, дичком, ... , не подумав, что для дичка ещё не пришло время плодоносить” По утверждению Данилевского, если Европу Пётр любил страстно, то к России он относился двояко, и любил, и ненавидел её - любил как орудие своей воли и ненавидел самую русскую жизнь с её недостатками и достоинствами. Автор различает две стороны деятельности Петра: его политическую деятельность, т.е. создание флота, войска, устройство промышленности, финансов, внешнюю политику, а с другой стороны, - изменение обычаев, без которого можно было бы обойтись, увлечение вредное, и зашедшее слишком далеко (например, в церковных вопросах), требующее излечения: “После Петра наступили царствования, в которых правящие государством лица относились к России уже не с двойственным характером ненависти и любви, а с одною лишь ненавистью, с одним презрением, которым так богато одарены немцы ко всему славянскому, в особенности ко всему русскому”. Анализируя болезнь для поиска средств излечения, Данилевский выделяет три формы европейничанья: 1)искажение быта, 2)заимствование учреждений, 3)взгляд на внутренние и внешние дела с европейской точки зрения. Искажение быта отражается на искусствах, у которых отняты самобытные источники творчества, и на промышленности, которая вынуждена производить предметы потребления на иностранный лад. Перенос чужеземных учреждений насаждает лишь бюрократические порядки, тогда как крепостная реформа 1861, проведённая не по западному образцу, имеет несомненный успех и величие. И третья, наиболее пагубная форма европейничанья, порождает неисчислимый вред на практике. Данилевский высмеивает все заимствования в этой сфере, “измы”: нигилизм, аристократизм, демократизм, конституционализм, составляющие “весьма частные проявления европейничанья ... гораздо опаснейшее из всех есть наше балансирование перед общественным мнением Европы... Такое отношение ... не может не лишить нас всякой свободы мысли, всякой самодеятельности”
Данилевский провозглашает главным критерием всех позиций и решений политический и национальный интерес, указывая на необходимость учения, аналогичного учению Монроэ в Америке: “Америка принадлежит американцам, всякое вмешательство иностранцев в американские дела сочтут Соединённые штаты за оскорбление... Подобное учение должно бы быть и славянским лозунгом”. Симптомы, приведённые Данилевским, являют собой и причину болезни, препятствующей осуществлению великих судеб русского народа и представляют собой опасность, могущую “иссушить самобытный родник русского духа” и сделать бесполезным самый смысл его, народа, существования. “Оскудение духа может излечиться только поднятием и возбуждением духа ... для избавления от духовного плена и рабства надобен тесный союз со всеми пленёнными и порабощёнными братьями, необходима борьба, которая, сорвав все личины, поставила бы врагов лицом к лицу, и заставила бы возненавидеть идолослужение и поклонение своим открыто объявленным врагам и противникам.”
За этим лозунгом следует обстоятельное описание того, как должно быть устроено новое Славянское государство, которому Данилевский предназначает быть оплотом против грозящего преобладания европейской цивилизации: “возможна и необходима борьба Славянства с Европой, - борьба, которая ... займёт собой целый исторический период”. Данилевский считал, что процесс консолидации славян должна возглавить Россия как мощная государственность, не подвергавшаяся онемечиванию и отуречиванию. Но все славяне сохранят при этом своё национальное своеобразие, политическую и культурную независимость: “цель федерации не есть поглощение славян Россиею”. Политическим центром федерации будет Византия-Константинополь-Стамбул, “пророчески именуемый славянами Царьградом”, аргументации притязаний на который Данилевский посвящает целую главу. Таким образом, главным выводом своего исследования он видит то, что “Всеславянский союз есть единственная твёрдая почва, на которой возможно самобытное развитие славянского культурно-исторического типа, политически независимого, сильного извне, разнообразного внутри”.
Подытоживая изложенное, Данилевский анализирует перспективы и характер будущей общеславянской культуры, установив четыре общих разряда культурной деятельности, а именно деятельности религиозную, собственно культурную (научную, художественную и техническую), политическую и общественно-экономическую. В первоначальных культурах все эти деятельности ещё смешаны, далее, еврейская культура - исключительно религиозная, греческая - собственно культурная, преимущественно художественно-культурная, римская - главным образом политическая, указанные культурно-исторические типы Данилевский называет одноосновными, как развившие только одну из сторон культурной деятельности. Дальнейший исторический прогресс заключался как в развитии четвёртой, общественно-экономической стороны культурной деятельности, так и в соединении нескольких сторон культурной деятельности в одном культурно-историческом типе; таковым типом явился германо-романский, который, хотя и не сумел представить религиозную и общественно-экономическую стороны (искажение христианской истины, философская анархия в лице материализма и анархия политико-социальная, т.е. противоречие между политическим демократизмом и экономическим феодализмом) культуры, но явил громадные результаты в аспектах политическом и культурном. За европейским культурно-историческим типом Данилевский устанавливает название двуосновного. Занявшись в заключение анализом Славянского мира, автор демонстрирует недюжинный потенциал этого типа во всех четырёх разделах культурной деятельности и резюмирует: “мы можем надеяться, что славянский тип будет первым полным четырёхосновным культурно-историческим типом”. Мне представляется неправильным приводить аргументацию подобного предсказания по прошествии почти полутора веков со времени её появления.
Как известно, критерием истины является практика, а в истории - осуществление предвидения или последствия забытого предостережения. Мы видим теперь, как враждебность Европы по отношению к славянскому миру в уходящем столетии проявилась в двух мировых войнах, в которых отнюдь не Россия была агрессором. Некоторые теоретики всерьёз полагают, что и деструктивные революционные преобразования 1917 года в России происходили при активном участии немецкого капитала, и здесь активно пытавшегося подавить самобытное развитие славянской культуры - как мы знаем, после революции цвет русской интеллигенции был выслан из страны, православие, столь бережно охранявшееся на протяжении веков, объявлено вне закона, общественно-политическая организация государства подверглась тотальным преобразованиям под влиянием именно европейских, германских теорий. Можно сказать, что предпринималась попытка объединения славянских (и не только) государств под эгидой Варшавского договора - но Данилевский призывал в первую очередь не к насильственному политическому, а к естественному духовному объединению славянского и вообще христианского мира. Особого внимания заслуживают Соединённые Штаты Америки, которые Данилевский рассматривает как потенциальный культурно-исторический тип с большой свободой развития благодаря отсутствию враждебных соседей. Мне представляется, что можно сейчас охарактеризовать США как развившийся трёхосновный культурно-исторический тип, по крайней мере, их достижения в сферах общественно-экономической, политической и собственно культурной (технической, художественной - Голливуд) представляются на данный момент достаточными для подобного вывода.