Отважно вел себя Сократ и в сражении при Делии (424 г. до н.э.). Бой сложился не в пользу афинян, и их войско обратилось в бегство.
Алкивиад, также участвовавший в битве при Делии, рассказывает, что застал Сократа отступающим вместе с Лахетом, известным афинским полководцем, который славился своим мужеством. Сократ, по словам Алкивиада, вел сбея с гораздо большим самообладанием, чем его прославленный товарищ. Весь его вид во время вынужденного отхода, который, кстати, закончился удачно, свидетельствовал о спокойной готовности Сократа постоять за себя и дать отпор наседавшему врагу.
Последним сражением, в котором Сократ вновь встретился лицом к лицу со смертью, была жестокая битва под Амфиполем (422 г. до н.э.) на фракийском побережьи. Афинское войско под начлом Клеона было неожиданно атаковано и разбито отрядом спартанских доровольцев, во главе которого стоял талантливый военачальник Брасид. В бою погибли и Клеон, и Брасид. Этой битвой завершился первый период Пелопоннесской войны. В 421 г. до н.э. между Афинами и Спартой был заключен мир на 50 лет, так называемый Никиев мир, нарушенный, правда, уже через 8 лет новыми военными действиями.
В сражениях заключительного этапа Пелопоннесской войны (413 - 404 гг. до н.э.), завершившейся поражением Афин, Сократ в силу его уже преклонного, непризывного возраста не участвовал. Испытание Сократа-гоплита на мужество и стойкость, лицом к лицу со смертью - одно из многих испытаний, выпавших на долю Сократа-человека и вынесенныхим с поразительной верностью себе и своему пониманию долга перед полисом.
Эта цельность Сократа сквозит во всех его поступках и мыслях: в многообразных проявлениях и обнаружениях и повсюду Сократ остается одним и тем же - самим собой. Поэтому, узнав нечто о Сократе, мы уже обладаем ключом ко всему сократовскому, но прояснить себе и по достоинству оценить это можно лишь в свете всего знания о нем. Здесь и тривиальная простота Сократа и головокружительная его сложность.
Выразительные примеры гражданского мужества Сократ продемонстрировал и при отстаивании попираемых законов полиса, и защите сограждан, ставших жертвой беззаконий.
Демон Сократа, императивный голос его совести, его внутренний бог, запрещал ему заниматься политической деятельностью. Это, однако, отнюдь не означало кокой-то индифферентности по отношению к политике и делам полиса, безразличия к своим обязанностям гражданина и судьбам всего государства. Речь, судя по всему, шала о том, что сократовский демон запрещал заниматься активной политической карьерой, домогаться власти и государственных должностей.
В конце жизни Сократ, умудренный опытом, касаясь этого запрета демона, замечает: “И по-моему, прекрасно делает, что возбраняет. Будьте уверены, афиняне, что если бы я попытался заняться государственными делами, то уже давно бы погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам. И вы на меня не сердитесь за то, что я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему суждено уцелеть хоть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен” (Платон. Апология Сократа.).
Сократа отказался от прямой политической деятельности по принципиальным основаниям, но показательна и его ссылка на выгоды отказа от опасной и интриганской политики.
Заняв такую позицию, Сократ не выступал всенародно, не предлагал своих советов афинскому народному собранию, чем обычно занимались люди, добивавшиеся политического влияния и власти. Он вел частные беседы и свои советы давал частным образом. Но в этих частных беседах активно обсуждались все основные стороны государственной жизни, проблемы политики, права, справедливости, гражданских обязанностей, добродетелей и пороков, критически рассматривались недостатки афинской политики. Предлагались пути ее совершенствования и т.п. Публично-политическая нацеленность подобных сократовских бесед была очевидна. Свою “частную” деятельность по морально-политическому перевоспитанию сограждан, их переориентации на новые ценности, разоблачению недостатков и пороков полиса и его членов Сократ расценивал в качестве божественного дара Афинам.
Этим добровольным поучением собеседников добродетели Сократ занимался бескорыстно, без всякой платы и материального расчета, во имя своего высшего призвания забросим свои домашние дела и пребывая в крайней бедности.
Об имущественном положении Сократа и его семейной жизни еще в древности было сочинено немало забавных историй. Сократ был скорее беден, чем богат. О своей бедности как общеизвестном факте он говорил и на суде (399 г. до н.э.), заявив, что, занявшись философской деятельностью, он забросил все свои хозяйственные дела, что привело к семейным неурядицам.
Сократовские беседы покдлючали его к большой политике, оказывали влияние на нее, были формой соучастия в делах окружающего мира. Однако принципы своей позиции философ последовательно отстаивал и в тех случаях, когда судьба напрямую сталкивала его с политикой. Волею жребия он однажды оказался все же важным должностным лицом в Афинах. Это произошло в 406 г. до н.э., когда Сократ был избран, по принятой в таких случаях процедуре жребия, членом афинского Совета (буле) от филы Антиохиды, куда входил и его родной дем Алопеке.в качестве члена Совета Сократу пришлось участвовать в разборе нашумевшего дела афинских стратегов.
Обстоятельства этого дела были таковы. Афинский флот нанес поражение спартанцам и их союзникам в морском сражении при Аргинусских островах, но из-за поднявшейся сильной бури афиняне не смогли спасти тонущих соотечественников и подобрать трупы погибших товарищей, с тем чтобы потом их надлежаще похоронить. Когда весть об этом дошла до Афин,все десять стратегов были обвинены в нарушении религиозных традиций. В город вернулось только шесть стратегов, в том числе - сын Перикла, Перикл-младший; остальные решили выждать политическую бурю, последовавшую за морской, вдали от разгоряченного афинского демоса. Не явившиеся стратеги обвинялись заочно.
Предложение главного обвинителя стратегов, демагога Калликсена. Состояло в том, чтобы одним общим голосованием на народном собрании решить вопрос о вине всех стратегов вместе и приговорить их к смерти, как говорится, чохом. Такой прием был противозаконным, поскольку явно нарушал известную псефизму (- постановление народного собрания по определенному вопросу) Каннона, требовавшую .чтобы дело каждого обвиняемого разбиралось отдельно.
Сократ был единственным членом Совета, который несмотря на разгоревшиеся народные страсти и прямые угрозы привлечь заодно к ответственности и тех, кто противится осуждению стратегов одним общим списком, стойко и до конца отстаивал законную процедуру разбирательства дела. В день, когда он был дежурным главою Совета (эпистатом), нарушение законности было пресечено. Но на следующий день, при другом эпистате, все стратеги были огульно приговорены к смерти одним поднятием рук на народном собрании.
В перепитиях дела стратегов ярко проявились характерные черты поведения и Сократа - убежденногозащитника законности даже в обстановке всеобщего отступления от нее, и афинского демоса - склонного к поспешным акциям и непродуманным мероприятиям, к чувству мести и расправы. Подверженного страстям и эмоциям, часто прибегавшего к суду скорому, но далеко не праведному, незаконность которого очень быстро становилась очевидной и ему самому. Эти качества Сократа и афинского демоса были еще раз в их напряженном столкновении трагично продемонстрированы в деле самого Сократа.
Дело стратегов разбиралось в условиях господства в Афинах демократии. А вскоре после окончания войны, когда к власти в городе при поддержке спартанцев пришла олигархия и установилась “тирания тридцати” во главе с Критем, Сократу выпало новое испытание, и он вновь показал свою человеческую порядочность, гражданское мужество и верность своим принципам.
Сократ и Критий уже давно знали друг друга. В молодости Критий некоторое время был слушателем Сократа, вращался в его окружении. Кстати, позднее обвинители Сократав качестве примеров пагубности сократовских бесед и поучений отмечали вредную для Афин политическую деятельность таким “учеников” Сократа, как Критий и Алкивиад. Это, однако, была ложная оценка. Правда же состояла в том, что вопреки усилиям Сократа и Критий, и Алкивиад, одержимые жаждой власти и чувством собственного превосходства над остальными, занялись политическими интригами, как только к этому представилась возможность. А уж исполителями сократовких идеалов их никак не назовешь.
По своим политическим воззрениям Критий был весьма далек от Сократа. Его взгляды примыкают к позиции таких, скажем, софистов, как Антифн, Фрасимах, Калликл, которые обосновывали естественное право сильного на власть и с этих позиций атаковали положительное законодательство как нечто условное и искусственное.
Еще в молодые годы, будучи в окружении Сократа, Критий мало считался с его наставлениями и советами. Неприязнь между ними особенно углубилась в связи с сократовским изобличением порочности любви Крития к некоему Евтидему. Страсть Крития Сократ публично назвал свинской, и Критий затаил на него злобу.
Установление власти “тридцати” и их тираническую расправу над неугодными гражданами Сократ встретил резко критически. Имея в виду участившиеся при правлении “тридцати” казни, Сократ в одной из бесед заметил, что для него “кажется странным, если человек, взявшись быть пастухом стада коров и убавляя и ухудшая их, не сознается, что он плохой пастух; но что еще более для него странно, если человек, взявшись быть начальником в государстве и убавляя и ухудшая граждан, не стыдится этого и не сознает, что он плохой начальник.” (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе.)