Пятое. Философская культура географов была на низком уровне. Это приводило к тому, что допускались серьезные упрощения, искажающие реальное содержание исходной философии. Декларации по философским вопросам географической науки часто расходились с фактическим положением дел.
Проиллюстрируем эту закономерность примером обоснования географической науки с неокантианских позиций в начале XX века. До сих пор никто не задался вопросом - насколько полно и адекватно использовали географы начала XX века философию неокантианства? Мы специально рассмотрели этот вопрос и оказалось, что были использованы далеко не все возможности данной философии. С начала отметим те положения неокантианства, которые нашли отражение в географии. О неокантианской парадигме начала XX века мы судим по работам А.Геттнера, ее признанного лидера[2].
Географами использовался исторический подход. Его нельзя считать специфическим достижением неокантианской философии. Он пропагандировался многими другими философскими направлениями и был в активе географов далеких от неокантианства. Но он характерен и для сторонников неокантианства в географии.
Использовался тезис о единстве науки и ее разделении по дисциплинам в силу ограниченности человеческого разума. Была популярна классификация наук в духе этой философии.
Много писалось об идеографических и номографических подходах. При этом возникли некоторые недоразумения. Они прослеживаются у А.Геттнера.
Основной чертой парадигмы, которая обосновывалась на основании неокантианства был хорологический подход. Убеждение в этом носит всеобщий характер. Следует отметить, что этот взгляд был типичен и для начала XX века.
К использованным элементам неокантианской философии следует отнести их трактовку пространства и времени географами. Этот вопрос весьма важен. У неокантианцев был также усвоен характерный для них либеральный подход. Это прекрасно выражено у А.Геттнера.
Многое из того, что было в неокантианской философии и что могло быть усвоено географами осталось вне поля их зрения. В наибольшей мере А.Геттнер, а за ним и остальные сторонники данной парадигмы использовали положения Фрейбургской (Баденской) школы. Но и в ней остались неосвещенными многие аспекты. Например, географы могли заимствовать для методологического обоснования своей науки критику теории отражения данную этой школой. Ее суть в том, что познание не копирует действительность. Она не может быть отражена в понятиях, так как идет ее упрощение. Следовательно, понятие не копия действительности. Оно воспроизводит лишь отдельные ее стороны. Доказывалось, что наука несовместима с отображением мира в понятиях. Это странная, но большая тема для географической науки.
Многообразие мира преодолевается не за счет его отражения, а за счет упрощения. В образовании понятий существенным и решающим признавалось исключительно целевая ориентация исследователя, целевой принцип отбора материала для рефлексии. Различие между основными типами наук также связано с различием целей, принципов отбора. Иначе говоря, содержание понятий определяется не объективным содержанием предмета, а специфической задачей его познания. Критерий истины не адекватность понятия реальности, а целесообразность логической организации элементов понятия, их соответствие формально-логическим критериям.
Сторонники неокантианского подхода в географии не использовали большое количество положений Марбургской школы. Философы этой школы пытались создать науку высшего типа, дать ей обоснование. Она связывалась с математикой и математическим естествознанием, считавшихся идеалом познания. Внесение в научно-географическое познание этой ориентации могло многое ей дать. Региональная парадигма смогла бы приобрести иную форму и не была бы столь враждебна номографическому подходу.
Большое внимание сторонники Марбургской школы уделяли обоснованию метода науки и философии. Философия должна быть научной по методу и может быть лишь философией науки. Она является логикой чистого познания. Коренным образом было переосмыслено учение Канта о чувственном познании. Его трактовку пространства и времени как форм чувственного познания отвергли.
Много говорилось, что предмет, о котором идет речь в науке, не безотносителен к сознанию познающего человека. Объект реальности последовательно определяется посредством актов категориального синтеза, превращающих его в предмет познания. В нем устанавливаются новые стороны и отношения, согласно априорным категориям и формам мышления. Этот процесс никогда не может быть завершен. Предмет познания связан с логическим мышлением. В нем всегда есть нечто иррациональное, непознаваемый остаток.
Много и хорошо представители Марбургской школы писали об относительности познания. Все научные принципы несут печать гипотетичности. Прогресс в науке есть, но он относителен. О неизменных основах науки не может быть и речи. “Истина состоит в искании истины”.
Использование отмеченных принципов Баденской и Марбургской школ неокантианской философии было весьма возможно при обосновании парадигмы в географии, которую принято называть “неокантианской”. Почему это не было сделано трудно сказать. Рациональных объяснений нет. Скорое, причина в том, что Геттнер обращал внимание только на то, что его непосредственно интересовало. А его последователи были на порядок ниже в уровне философской подготовки и мало интересовались полнотой обоснования парадигмы в работах корифея. Да и были неспособны самостоятельно адаптировать философские принципы к географическому познанию. Задача последовательного использования достижений неокантианской философии для обоснования географической науки не стояла.
Еще раз подчеркнем, что сейчас речь не о том, что дало бы географической науке более полное использование принципов неокантианства и других философий. Речь о том, что географы при обосновании своих парадигм используют потенциал философии недостаточно. Причина не в избытке творческого отношения к поискам профессиональных философов и неудовлетворительности получаемых ими результатов, а недостаточной квалификации в этой области.
Отмеченная закономерность ставит вопрос о том насколько правомерно принятое обозначение географических парадигм на основании философско-методологической основы, декларируемой ее лидерами? Такие вопросы не ставились. Считалось, что раз лидеры парадигмы говорят, что они, например неокантианцы, значит так и есть. Усилия методологов направлялась на разбор декларируемой основы. Возникало немало противоречий, поскольку декларации не всегда соответствовали реальному положению дел.
Аналитическая работа подобного рода носит курьезный характер. Это важно учитывать как применительно к прошлому, так и настоящему географической науки. Декларации часто не связаны с реальным положением дел в географической науке.
Шестое. Характерно запаздывание усвоения достижений философии. Географы часто воспринимали философские положения, когда в самой философии и других науках от них большей частью уже отказывались и на смену им приходили более продвинутые подходы.
Наиболее характерным примером является долгое доминирование хорологической описательной концепции, опирающейся на некоторые принципы неокантианства и запоздалое усвоение сциентистской ориентации, связанной с позитивизмом.
Седьмое. Не все философские учения, которые могли быть усвоены с пользой для географического познания, получили признание научно-географического сообщества.
Сказалась низкая философская культура, нездоровый сепаратизм и чрезмерная занятость собственными дисциплинарными делами. Это неизбежно вело к самоизоляции географов, игнорированию ими общенаучных тенденций. Подробно эта закономерность рассмотрена ниже.
Восьмое. Резко доминировал один подход (направление), базирующееся на определенной философско-методологической основе. Научно-географическое сообщество не могло сочетать различные методологические подходы. Это характерно и для относительно позднего периода.
Так, в первой половине XX века резко доминировала региональная парадигма. Это проявилось в различных социо-культурных условиях, например, в СССР и США. Ее выражали “районная” школа Н.Н.Баранского и региональная парадигма Р.Хартшорна. политические системы различные, но географическая наука фактически одинаковая. Сравнительный анализ работ классиков у них много общего.
Девятое. В тех случаях, когда географы усваивали передовую философию и применяли ее в решении проблем научно-географического познания наблюдался замечательный прогресс разработки философско-методологических оснований географической науки.
Создавались предпосылки выхода географии на мировой общенаучный уровень. Приведем два примера. В 1610 году была посмертно издана книга Бартоломеуса Кеккермана “Система географии”, ставшая первым шагом научной географии Нового времени. Ее ценность в том, что Кеккерман применил прогрессивную в это время философскую теорию двойственной истины к обоснованию статуса географической науки. Сама теория двойственной истины была сформулирована арабским философом XI века Аввероэсом. Кеккерман, ничего не добавляя, экстраполировал ее положения на географию. Отмечалось, что теология имеет ограниченное применение в географии и науке в целом. Библия - авторитет для наук о человеке. Эти науки направлены на спасение души и без библии им не обойтись. Но в естественных науках положение иное. В них нет дел человеческих. Они изучают природу и приближают знания человека в этой области к уровню всеведущего бога. Это способствует спасению души. Географию Кеккерман трактовал как естественную науку и, следовательно, четко ограничивал ее от теологии.
Подобный подход стал большим философско-методологическим достижением географии Нового времени. Он позволил сделать решительный шаг от средневековых устаревших нормативов географического познания, за счет адаптации передовой философии. Без теории двойственной истины подобное было затруднительно.