Правда, можно возразить, что каждый человек по-своему гениален. Возможно, это так. Но никто еще не встречал, скажем, гения и щвейцара в одном лице. Гений в силу обстоятельств может даже подрабатывать щвейцарством, но не наоборот: швейцар именно как швейцар на гения "не потянет", для гениальности его профессия слишком узка.
Вознаграждение по труду - вполне реальный принцип, но не для нашего времени. При современном уровне общественного развития он неизбежно ведет к эгалитаризму, примитивной уравнительности, убивающей всякую инициативу, стремление к высокопроизводительному и качественному труду. Но в далеком-далеком будущем, когда развитие производства и вообще всего общества приведет к тому, что сам по себе труд станет внутренней , органической потребностью человека в упражнении своих интеллектуальных и физических сил, "по труду", мне кажется, превратится из утопии, т. е. абстрактной пока возможности, в действительность. Вместе с тем заработает в полную меру, "выйдет на поверхность" и равенство как архетип справедливости. Иначе говоря, справедливость будет выступать в качестве социального (значит, детерминируемого обществом, а не природой) равенства.
Конечно, указанное будущее не придет само собой - его нужно активно и целенаправленно приближать, используя конкретные обстоятельства и реальные возможности настоящего. Какие же это обстоятельства и возможности? В общем, макроскопическом плане - те, которые создаются диалектикой минимума (минимальный прожиточный минимум) и максимума (высокие и сверхвысокие доходы) общественной жизни. Речь, понятно, идет о современных развитых обществах, где минимум общественной жизни представлен удовлетворением жизненно важных потребностей человека. Эти потребности называются иногда неотчуждаемыми естественными правами человека. Обобщенно их можно свести к праву человека - любого человека - на приличную (естественно, по минимуму), не оскорбляющую его достоинство жизнь. Справедливость требует, чтобы данные потребности так или иначе удовлетворялись. Многие удовлетворяют их сами, собственными трудовыми и иными усилиями. Но некоторые, а их тоже немало, нуждаются в помощи и заботе со стороны общества. Чтобы обеспечить минимум (людей на черте и за чертой бедности) общество берет средства у максимума, то есть у тех, кто имеет достаточно высокие доходы. Действуют налоговая система и другие меры по социальной защите населения.
Ведет ли обрисованная выше ситуация к социальному иждивенчеству, уравнительности и подобным факторам застойного вырождения общества? Нет, не ведет. Дело в том, что между минимумом и максимумом общественной жизни находится зона мощного исторического динамизма в виде социальной стратификации людей. Как известно, стабильность и развитие общества обеспечиваются в основном "серединой", средними слоями. Они служат также притягательной силой, силой перспективы для тех, кто на грани или черте бедности.
Такая ситуация не ведет к застою и потому, что минимум и максимум находятся в очень подвижном, истинно диалектическом равновесии: растет богатство общества, увеличивается максимум, а вместе с ним и содержательное наполнение минимума. Конечно, здесь бывают и противоречия, конфликты. Но в демократическом обществе их так или иначе разрешают. Иногда страдает максимум, в отдельных случаях приходится поступиться в чем-то и минимуму. Демократия создает нормальные условия для согласования и взаимной корректировки интересов этих двух крайних позиций. В перспективе, в тенденции во всяком случае это действительно так. Демократическое общество поощряет индивидуальные усилия, не строит искусственных преград на пути мобильной дифференциации доходов и жизненных стандартов своих членов. Оно справедливо по отношению не только к удачливым, баловням судьбы, но и к аутсайдерам, к тем, кто по каким-то причинам оказался на самой низкой ступени социальной лестницы.
Как видим, здесь нет справедливости равенства, но есть, если можно так выразиться, равенство справедливости, т. е. право каждого на соответствующее, пропорциональное, а значит, в чем-то и справедливое отношение к себе, к своим достоинствам и недостаткам со стороны общества. Равенство справедливости не удовлетворяет, конечно, всем требованиям справедливости как социально-нравственного абсолюта. Но по-другому с абсолютами и не бывает. Приближение к ним может быть только конкретно-историческим, с неизбежными ограничениями и издержками. Главное - сохраняется ориентация на этот абсолют как на идеал.
Идеал справедливости играет ничем не заменимую роль в общественной жизни людей. Он помогает налаживать гуманное, нравственно ответственное общение между людьми. Без справедливости того или иного рода человеческие связи, человеческие отношения просто распались бы или так никогда и не вышли бы из состояния дикости, зоологического индивидуализма.
В данной связи примечательна этимология слова "справедливость". Исконно-корневое значение "справедливости" на санскрите можно трактовать как "соединение", "связывание", направленное на обеспечение безопасности и благосостояния людей. Латинское ius, от которого образовано слово justice или justitia, семантически расшифровывается как объединение или сплочение людей посредством соответствующего (в соответствии с законом, должного, адекватного) отношения друг к другу. В английском языке один из этимологических корней слова just (более древняя форма joust), входящего в justice ("справедливость") тоже означает "интегрироваться" или "соединяться".
Без справедливости действительно не бывает эффективного объединения людей, то есть мира и согласия в обществе. Не пламенеет без нее человеческая солидарность, дружба, любовь. Справедливость можно рассматривать как своего рода массовое (в масштабе и контексте масс) измерение или преломление любви. Массовое и в то же время более конкретное, индивидуально более понятное, чем, скажем, довольно абстрактное "Возлюби ближнего твоего, как самого себя". "Будь справедлив к ближнему своему" - языку жизни, практики эта "заповедь" гораздо ближе и понятнее, нежели "Возлюби..."
В отличие от любви, всецело идущей как бы изнутри индивидуального субъекта, справедливость имеет более широкий, общественный горизонт, включающий признание изначальной ценности всех и каждого. Здесь нет и не должно быть любимых и нелюбимых. Справедливым надо быть даже по отношению к преступнику. И если любовь утверждает неповторимость существования другого, то справедливость ищет форму и меру совмещения индивидуально неповторимого существования людей. Это - базовое условие для раскрытия индивидуальной неповторимости человека. Исторически оно определилось в качестве фундаментальной ценности человеческого бытия. В форме данной ценности равенство внедряется и реализуется в условиях природного и социального неравенства людей.
26. Смысл жизни - в чем он?
Смысл жизни - только человеческий феномен. Никто из живых существ, кроме человека, не задумывался над смыслом бытия, не поднимался выше своих физических возможностей. Проблема смысла жизни реальна лишь там, где ставится вопрос о целом, целостности жизни, о взаимосвязи ее начала и конца и потому - о том, что после жизни. Как проблема, феномен смысла жизни существует лишь для того, кто задался целью понять до конца свое поведение, свою линию жизни. Иными словами, "зачем" жизни (а это и есть смысл бытия) появляется лишь тогда, когда человек начинает сопрягать ее "откуда" и "куда". Смысл жизни - это не только ее понимание, но и самооправдание: "голое существование" не самодостаточно, человека оно не удовлетворяет. Под смыслом жизни "скрывается" убеждение, что жизнь достойна того, чтобы ее прожить. И совершенно прав здесь А. Камю: " Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное - имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями - второстепенно". Сама постановка этого вопроса свидетельствует о том, что он рождается из сомнения в существовании такого смысла. Все другие, частные наши сомнения восходят в конечном счете к этому фундаментальному сомнению. Смысл жизни выступает в качестве самого глубокого или главного мотива нашего существования. Смысл жизни не есть чисто "знаниевое" образование. Его нельзя просто знать, а тем более доказать. Совершенно справедливо Ф.М. Достоевский назвал вопрос "для чего жить?" тайной бытия человеческого. Познавательно-доказательным представлением смысла жизни философия, естественно, не занимается. Не занимается она и умозрительным конструированием смыслов жизни. Философия просто обнажает саму проблему смысла жизни и ту гамму возможностей ее решения, которая открывается перед человеком в том или ином жизненном контексте. Но даже в этой перспективе она говорит не столько о "что-смысле", сколько о "как-смысле" - как можно было бы поступать, вести себя, как выстраивать свою жизненную стратегию. Человек - субъект жизни, а значит и ее смысла. В смысле жизни концентрированно выражается сам человек, его природа. Человеческая природа, по общему признанию, бивалентна. Традиционно ее изображают в виде оппозиции души и тела, разума и чувств, идеального и материального. В зависимости от того, чему отдается предпочтение, что акцентируется в этой природе, понимается и определяется смысл жизни. Он ищется или в опыте чувств или в опыте разума.