Человек нуждается в защите не меньше, чем окружающая его социальная и природная среда.
Идея ценности рядового человека, его жизни заставляет сегодня в культуре выделить ценности нравственные как важнейшие, обуславливающие в современной ситуации саму возможность его существования на Земле, и соединения политики и нравственности.
В наши дни общечеловеческие морально-этические нормы, гуманизм из сферы межличностных отношений переходят в сферу отношений между народами и государствами.
Зародившиеся в первобытном обществе неписаные правила и нормы общения между соплеменниками, такие как требования послушания и незлобливости к своим, уважение к женщине-матери, почтительность к старшим, стойкость в лишениях и мужество в борьбе с опасностями, освящали естественное неравенство между молодыми и старыми, сильными и слабыми, здоровыми и больными, поддерживая тем самым единство рода, обеспечивая его существования как монолитного, жизнестойкого целого.
В основе нравственности лежит несовпадение (порой весьма трагическое) двух начал - стремления к собственному благу и сознания ответственности перед другими людьми.
Регулирующая роль нравственности нацелена на то, чтобы соединить волю каждого человека с бесчисленным количеством других человеческих воль.
Несмотря на мировоззренческое многообразие норм, и принципов, человечество не захлестнуло с головой волна агрессий, взаимной злобы и ненависти. Заслуга в этом принадлежит морали. Население земного шара – более 5 млрд. человек, говорящих примерно на 5 666 языках, живущих более чем в 160 государствах, обладающих 40 тыс. профессий, принадлежащих к разным социальным системам, классам, возрастным группам и т. д. И в основе общества – институт семьи. Цивилизация долго шла к осознанию того, что в понятии общего блага воплощена не только защита всего человечества, но и необходимость сознания условий для развития каждой личности, постоянная ориентация которой на общечеловеческие ценности - характерная черта духовно–развитого человека.
В формировании внутреннего мира, духовной культуры личности величайшую роль играет искусство. На определенном этапе своего культурного развития общество, искусство отражает и человека, и мир. По сути, литература и искусство – это способы познания мира и орудия исправления нравов, и средства общения, и действительные инструменты борьбы идей на разных этапах культурно – исторического развития общества. Искусство формирует, учит, помогает в труде, украшает быт, развлекает в часы отдыха, наконец, потрясая духовно, возвышает нравственно. Искусство – это источник духовного начала. Крайне сложно оценить меру духовности такого сложного явления как человек. Подразумевается, что люди бездуховные – это люди со смещенной шкалой ценностей. Таких людей отличает бессердечие, отсутствие положительных нравственных принципов, совести, неадекватное отношение к моральным и нравственным ценностям. Уровень развития духовной культуры измеряется объемом создаваемых в обществе духовных ценностей, масштабом их распространения и глубиной освоения людьми, каждым человеком. Важен и фактор качества духовной продукции. В наши дни и в нашей стране актуальна проблема возвращения в духовную жизнь культурного наследия во всем его многообразии, деидеологизации культуры, изживании монополии государства в области культуры, создании условий для творчества и свободного выбора людьми культурных ценностей и видов культурной деятельности, расширения культурных международных связей, т. е. возвращение отечественной культуры в русло мирового культурного прогресса, сопротивления засилью эрзац культуры.
Александра Коллонтай: “…А будут ли будущие поколения любить Шопена? Люди воли, борьбы, действия, смогут ли они наслаждаться размагничивающей лирикой Шопена, этим томлением души интеллигентов конца 19 и начала 20 века? Полюбят ли “17 прелюдию” или “4 вальс” те, кто победит капитализм и культуру эксцентричного буржуазного мира? Едва ли…Мне не жалко Шопена, пусть его забудут, лишь бы дать трудовому человечеству жить, как подобает человеку с большой буквы. А культурные ценности мы сами создадим – не сентиментальные и плаксивые, а новые, бодрые” “Участие женщин на обоих фронтах – трудовом и красном – разбивает последние предрассудки, питавшие неравенство полов. <…> Это путь к свободе. Внушайте женщинам, что только коммунизм освободит их от всех болезненных и будто бы неразрешенных проблем в области личной жизни, под тяжестью которых, уступая предрассудкам и устарелым традициям, до сих пор задыхаются и женщины-работницы, и женщины-интеллигентки”.
На заре нового государства – новой России, один за другим вышли законы о семье, о браке, о школе. Что говорили идеологи Александра Коллонтай и Злата Лилина (руководитель народного образования в Петрограде).
Александра Коллонтай: “Брак революционизирован! Семья перестала быть необходимой. Она не нужна государству, ибо отвлекает женщину от полезного обществу труда, не нужна и членам семьи, поскольку воспитание детей постепенно берет на себя государство”.
Злата Лилина:“Детей надо революционализировать, ибо они, подобно воску, поддаются влиянию, из них можно сделать настоящих, хороших коммунистов”.
Как же у Шуры Домонтович, девочки из богатой, генеральской, высококультурной семьи (из той же семьи вышли певица Евгения Мравинская и композитор Мравинский), в дальнейшем дипломата, эрудита и полиглота, ревностно служившего на Западе декоративной витриной большевизма, неистового революционного романтика, кумира молодежи 20-х годов, созрели и родились идеи о свободной любви за десятки лет до свершившейся сексуальной революции? Ее мать, 35-летняя Александра Мравинская, выходя замуж за будущего отца Александры, Михаила Домонтовича, к тому времени уже имела троих детей. В дальнейшем мы рассмотрим последствия, которые оставляет развод в судьбах подрастающих детей. Ранняя любовь к Владимиру Коллонтай, несогласие родителей на ранний брак, сладость запретного плода, толкнувшего ее на брак, также толкнувшего ее в романтику запрещенных в то время революционных идей. Разрыв со своей средой, ради борьбы за социальную справедливость, если и не приняло в России массовый характер, то, во всяком случае, стал знамением времени. Разговоры о несправедливости и отрицание консерватизма, дух вольности – крамола, пыл юности, устремившийся к тем, кто звал не исправлять и совершенствовать, а низвергать и разрушать. Нигилисты, разумеется, найдутся в любом обществе, но они не возводят свой цинизм в теорию, предпочитая при всех обстоятельствах, по крайней мере, с виду, бескорыстное служение добродетели. Русские нигилисты впадали в противоречия, бросая вызов обществу и видя в самом этом вызове утверждение некой ценности. Вызов общественному мнению возводится в ранг доктрины, представление о которой может дать образ Раскольникова: “Можно ли убитьсобственную мать? – Почему бы и нет, если я этого хочу и это мне полезно?”
Отрицая все, что не служит удовлетворению собственного “эго”, Писарев объявляет войну философии, “бессмысленному” искусству, лживой морали, религии и даже правилам хорошего тона. Писарев в рецензии на роман Тургенева “Отцы и дети” утверждал, что нигилисты признали в Базарове свой прообраз. Писарев определяет его: “Я чужд существующему строю вещей”. Единственная ценность сводилась только к культивированию “эго”:
…Мы старый мир разрушим до основания, а затем
Мы наш, мы новый мир построим!
Кто был ничем, тот станет всем.
А ведь это только продолжение хаоса, ведь “уничтожение старого – зарождениебудущего”, - провозглашал Герцен на заре 60-х годов.
Вернемся к Александре Коллонтай. Мать полугодовалого ребенка, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, стала одержима жаждой участия в избавлении человечества от всемирного зла. Шура была готова эпатировать общество заявлениями наподобие таких как: “России не нужны реформы, ей нужна социалистическая революция”. В позиции, в которой не было ничего обдуманного, осмысленного, а тем более выстраданного, был один апломб и кураж. Отлично войдя в роль, Александра придумала “дело”, о котором она мечтала – “быть против” власти, привычек, морали, традиций – не важно чего, лишь бы против. Позже Коллонтай писала: “Вте годы мы увлекались (по Чернышевскому) проблемой “любовь к двум”. 13 августа 1898 года 26 – летняя Александра Коллонтай покинула Петербург, оставив мужа и сына, отправилась в “полувековое путешествие”. Одной из ипостасей Валькирии революции, страстного борца за свободу и равноправие женщин, считавшей их главной обузой семью и детей, было писательское дело. Книги ее, переведенные на множество языков, читались взахлеб, а сегодня поражают элементарностью мысли, бедностью языка и катастрофическим отсутствием вкуса. Ее “конек” – “женская” тема, женское движение, “пролетарская нравственность”, которая “грядет на смену” общечеловеческой, статьи “Роль феминисток и женщин – пролетариев в движении эмансипации женщин”, “Проблема морали в положительном смысле”. Основная идея “женской” темы – освобождение женщин от семьи, от детей, свободная любовь, реализация женщин в "деле”. Нельзя сказать, что деятельность и творчество Александры Коллонтай в ракурсе постоянной двойственности – что-то для себя, а что-то для народа – поражает оригинальностью. Заидеологизированная культура неотвратимо ведет к догматическому примитиву, засоренности очередными решениями очередных съездов, установок, позиций. Окончила свои дни одинокой старухой посреди кровавой сталинской пустыни, панически пугаясь каждого стука в дверь. В своем личном дневнике Коллонтай, отвечая на вопрос самой себе “Чего я боюсь больше всего на свете?”, отвечала: “Форейторство и хамство, жестокость и всяческую несправедливость, унижение человеческогодостоинства”. Там же в дневнике: ”Во внешнеполитической линии я очень боюсь узкого догматика Вышинского (Андрей Вышинский – министр иностранных дел в 1949 году), боюсь вреда, который он причиняет своей жестокостью, непримиримостью, прямолинейностью.” В письме к Андрею Вышинскому: “Мне хочется искренне приветствовать Вас за то, что Вы уделили время нашей молодежи, среди которой находится и мой внук Владимир Михайлович Коллонтай. <…> Неизменно восхищаюсь той мудрой политикой, которую Вы проводите, Вашими, всегда блестящими, речами”. В 1949 году Владимир Михайлович Коллонтай – аспирант кафедры экономики Института Международных отношений.