Получается, что периоды экстремального развития при всей жестокости, при том, что пережившие эти времена имеют все основания их проклинать, сами по себе если и не абсолютно необходимы, то во всяком случае не только неизбежны, но и чрезвычайно полезны. И больше того - чем экстремальнее ситуация, тем "лучше" - в том смысле, что тем более интересный и специфичный вариант культуры родится впоследствии.
Предсказуемость канала эволюции
Каждая система, считает Моисеев, развивается по определенным правилам - в канале эволюции. Но неизбежно наступает момент, когда система уже не может существовать по этим правилам. Поэтому к предсказуемым факторам эволюции Моисеев добавил непредсказуемые - бифуркации, ситуации расщепления целого на части, на элементы, катастрофу этого целого и сборку нового организма из элементов. Что в результате? Если мы изменяем какие-то элементы, то это ведет к реструктуризации системы, изменение расположения и силы влияния хотя бы одного элемента ведет к перемене свойств системы.
Когда исчерпывается канал эволюции (а предсказать этот момент очень трудно), наступает момент бифуркации. Под бифуркацией понимается, во-первых, крутой перелом развития, изменение его направления; во-вторых, распад системы на составляющие ее элементы, катастрофа; в-третьих, момент выбора новых направлений эволюции. Само слово "бифуркация" означает, строго говоря, "раздвоение". Но развитие новой системы может идти не только по двумя разным направлениям - а по неопределенному, непредсказуемому числу векторов. Вопрос только, какие теоретически возможные варианты могут реализоваться? И согласно каким правилам?
Моисеев полагает, что "выбор того канала, по которому пойдет развитие изучаемого процесса, может определить самое ничтожное обстоятельство". Но с этим утверждением не соглашается Кульпин. "Конкретное рассмотрение исторического материала, как дальневосточного, так и самой значительной земной бифуркации эпохи письменной истории (Запад-Восток), - пишет он, - показало, что главные параметры нового канала эволюции определяются не случайными и не ничтожными обстоятельствами, следовательно: Непредсказуемость - не фатальна!" [35, с. 63].
По Кульпину, при выборе нового канала эволюции действуют конкретные правила отбора. Эти правила выделяют реальное из всего спектра возможного. Таков "принцип неантагонистических отношений". Он является фундаментальным для эволюции биосферы и находит свое выражение во всех многочисленных закономерностях, которые описываются словами с латинским префиксом со- и означающим общность, совместность действий, сотрудничество, взаимность. В русском языке те же функции выполняет префикс "со-". Здесь достаточно упомянуть законы сосуществования, кооперации, коэволюции. Частным случаем являются законы конкуренции (конкурсное™). При этом конкурентная борьба может принимать как мягкие, так и жесткие формы, отражая как антагонистические, так и неантагонистические отношения. Если короче обозначить принцип неантагонистических отношений, то его следовало бы именовать принципом "со-жизни".
"Из триады - Онсагера, Ле Шателье, со-жизни - значение последнего определяется влиянием на ход <...> всей истории биосферы Земли. Развитие идет тем интенсивнее, стремительней, многообразнее, чем полнее осуществляется названный принцип, и наоборот, при росте антагонистических отношений оно задерживается, останавливается, появляется угроза разрушения, смерти биосферы" [11, с. 64].
Согласно Кульпину, цивилизация - это процесс развития общества в "своем" канале эволюции. Основой "канала" служит система ценностей. Система ценностей складывается в процессе деятельности людей в конкретном ландшафте. Формы хозяйственной деятельности везде и всегда уникальны, ландшафты - тоже. Поэтому и цивилизации все разные.
При любом варианте развития наступает момент, когда данный тип хозяйства не в силах прокормить растущее население. Рост населения может быть замедленным, но он все равно происходит. И система вступает в эпоху кризиса природы и общества. Общество буквально "не знает, что делать": отработанные веками формы ведения хозяйства и образа жизни оказываются больше не эффективны. Возникает ощущение, что "так жить нельзя". Это и кризис природы: давление на природную среду повышается настолько, что происходит "изнурение вмещающего пространства" - исчезновение целых видов, деградация ландшафтов, ухудшение параметров окружающей среды.
Если общество способно изменить привычные систему ценностей и стереотипы поведения, то система может сохраниться. Это - кризис. Если общество не находит новых путей развития, оно распадается. И на его месте возникает другое общество, с другой системой ценностей. Это - катастрофа.
Индивидуальный человек - постоянный экстремум
Еще более интересные выводы возникают, если рассмотреть судьбу индивидуального человека как сочетание экстремальных и инерционных периодов.
В первобытных и в ранних аграрно-традиционных обществах большая часть населения жила в ситуации инерционного развития, без принятия самостоятельных решений в индивидуальной и общественной жизни. Сознание основной массы людей этих обществ не отягощено даже поисками заработка, жены или принятием ответственных решений.
Все значимые решения уже приняты мудрыми предками, и задача ныне живущих поколений - лишь правильно применить традицию к возникающим проблемам. Ю. Лотман описывает "бесписьменный" вариант развития культуры, в котором гадания и религиозно-магические действия призваны помочь правильно понять волю богов и предков. Истолковав же знамения, человек должен действовать по предписанному сценарию, ни в коем случае не внося в него никаких изменений и вообще ничего личного [35].
Если возникает острая необходимость принятия решений на уровне индивидуальной судьбы (ушла жена, кабаны сожрали урожай, перессорились родственники и т.д.), то решения принимаются все-таки не индивидуально. Их принимает или община, или специальные уполномоченные (чиновники, жрецы, шаманы), действующие от имени грандиозных сил - потусторонних или материальных.
Даже когда общество входит в период бифуркации или возникают внешние "ударные" катастрофические явления, решения принимает вовсе не каждый человек, а ограниченный и заранее определенный круг лиц. Причем очень долгое время принадлежность к этому кругу являлась наследственной и мало зависела от личных качеств.
Приходится признать любопытнейший факт - большая часть обществ не знает социальных и социокультурных экстремумов на индивидуальном уровне. Разумеется, существуют экстремумы биологического порядка - от естественно-стадиальных (рождение, дефлорация, рождение детей, старение, смерть и т.д.) до патологических в виде болезней. Но никаких "раздвоений возможных путей развития", никакого принятия решений относительно своей дальнейшей судьбы - нет. Индивидуальная судьба протекает в рамках инерционного развития, когда все заранее ясно.
В исторически пбздних аграрно-традиционных обществах возникает представление о времени, когда человек может принимать осознанные решения касательно самого себя (поиск жены или мужа, профессии или божества-покровителя). Это — юность, т.е. временной "промежуток" между жизнью в родительской семье и обзаведением собственной семьей.
С большим постоянством различные культуры называют время вступления в такой возраст - 16 лет.. Только эллины считали, что возраст совершеннолетия - 21 год. 16 лет считали возрастом юноши египтяне, жители Двуречья, ассирийцы, хетты, римляне, китайцы, корейцы, японцы, инки и майя, т.е. в числе прочих этот возраст совершеннолетия признавали культуры и этносы, никогда и никак не контактировавшие друг с другом.
В этом возрасте юноша получал право (а скорее просто был обречен) на принятие некоторых решений: поиск религиозного покровителя, жены, а иногда и рода деятельности.
Юность как своего рода нормативно-экстремальное время протекает точно так же, как всякое экстремальное время в любой системе, соединяя внешние и внутренние факторы. Общество, выталкивающее юношу из уютного детства, в котором все предопределено, и обрекающее его на целую серию выборов, выступает здесь как мощный внешний фактор. Юноша не может избежать совершения серии выборов, принятия решений и прочих тягот экстремального времени (как и живые организмы времен рубежа мезозоя и кайнозоя и как жители восточного Средиземноморья при взрыве Санторина).
Одновременно юноша сам ощущает, что "созрел", отказывается от опеки, порой даже идет на конфронтацию со старшими, демонстрируя независимость. Его личность вступает в период бифуркации - распада той, которая существовала в родительской семье, и сложения новой - личности взрослого мужчины. И сам юноша одновременно хочет этого экстремума и боится его, оттягивает время и торопит.
Но далеко не во всех обществах существует юность как особый период жизни. В том числе, кстати, и в обществах, казалось бы, достаточно развитых. Скажем, в обществе индусов периода выбора вообще не существовало: кастовый строй предполагал, что профессию, место жительства, брачного партнера и образ жизни человек не выбирает в принципе.
В исторической перспективе происходит постоянное поступательное увеличение роли периода юности в жизни индивидуальных людей.
Во-первых, это постоянное расширение числа тех, у кого "есть юность". Первоначально юность "имеют" лишь общественные верхи, и только с ходом времени экстремальное время становится нормальным периодом жизни для представителей всего общества. Еще в первой половине XIX века основная часть русского общества не знала периода юности. Лакей А. Пушкина не пережил ничего, даже отдаленно подобного "лицейским годам". Деревенская девушка (тогда сказали бы "девка") если и выбирала мужа, то несравненно менее продолжительный срок и несравненно в более узком диапазоне, нежели Н. Гончарова.