4. Думается, что коммуникативно-гуманитарная (интерпретирующая, диалогичная) установка пока еще формируется, но именно с этим процессом я связываю свои надежды на будущее, касающиеся не только журналистики и не только России (хотя ее, конечно, в первую очередь). Как пишет Л. Поляков, лучше поздно, чем никогда, признать, что в межгрупповом человеческом общении "правдой" может быть только газета, а в реальности есть лишь многоликость лжи ("субъективности", выражаясь академически) - множество идеологий и утопий, от имени которых и вещает в пространство социума любой конкретный индивид вообще, а журналист - по долгу службы [9, с. 304].
Более "академично" об этом пишет теоретик менеджмента П. Вейлл: "...в практическом плане мы имеем всего лишь взаимные перспективы, и у нас нет внешнего стандарта истины, есть лишь множественность мнений, из которых мы можем выбирать" [18, с. 115]. Я обсуждал бы в связи с этим далее различие между СМИ, которые у нас худо-бедно есть, и СМК (средствами массовой коммуникации), которых пока нет, и еще вопрос, возможна ли массовая коммуникация в принципе; различие монологичной и диалогичной организации мышления и интеллектуальной деятельности; коммуникацию как средство развития и рамку права как предельную рамку коммуникации в конфликтных ситуациях и как основополагающую ценность сообщества журналистов. Но необъятного объять нельзя (тем более в одной статье). Последней из названных тем в значительной мере посвящена специальная книга [19], и поэтому здесь я ограничусь замечаниями о "коммуникативной журналистике".
Чтобы сразу пояснить, что я имею в виду. сошлюсь на пример "Независимой газеты", в которой, во-первых, существует специальная полоса "Полемика"; во-вторых, заметен , повышенный интерес к идеям (полоса "Идеи и люди"), а не к "жареным" фактам; в-третьих, 'не существует слишком резкой границы между пишущими (в смысле Р. Барта) и читающими. В сущности, "НГ" публикует все достойные (разумеется, с точки зрения редакции) материалы, независимо от того, кому они принадлежат. На телевидении наиболее близкий к интересующей меня теме пример-передачи В. Познера, "Национальный интерес", на радио-"Эхо Москвы". (Последний пример, впрочем, выводит к совсем другой теме: о специфике региональных СМИ.)
Это, конечно, еще не коммуникация в указанном ранее смысле, отчасти и потому, что не рефлектируется как таковая се организаторами: ведь различение кооперации (обмена продуктами труда, в том числе готовыми знаниями) и коммуникации (порождения новых знаний в ходе диалога) далеко еще не стало достоянием даже нашей интеллектуальной элиты. Для меня принципиально важно подчеркнуть связи коммуникативной установки с упоминавшейся практикой демократии участия. Во-первых, как следует из приведенных примеров, сама эта установка обеспечивает соучастие читателей, зрителей в создании соответствующих передач или газеты. Прозрачность границы между автором и реципиентом обеспечивает демократию участия в самих СМИ. Во-вторых, тем самым создается возможность вовлечь активную часть населения в обсуждение любых общественно значимых замыслов преобразований, программ и проектов. А именно в этом я вижу отличительную особенность реформирования (в его современном понимании) от привычных нам и нашим властям "революций сверху", как их назвал Н. Эйдельман.
Все это, однако, не снимает вопроса о принципиальной возможности массовой коммуникации. Следует ли считать журналиста ее организатором или его деятельность замещает прямую коммуникацию, становящуюся невозможной в условиях массовости? Может быть, за этим вопросом и скрывается тайна профессии журналиста.
* * *
Чтобы подвести некоторые итоги, надо вернуться к заданным в начале статьи темам. Первое обстоятельство, которое можно зафиксировать, различив пространства гражданского и профессионального самоопределения журналистов, состоит в их очевидной взаимосвязи. Журналистика как профессия (не в личностном, а в социокультурном плане) мыслима только в открытом обществе. (Можно сказать и больше: профессионализм вообще возможен только в открытом обществе.) Поэтому профессиональное сообщество журналистов (в отличие от профсоюза наемных работников пера), как бы критически ни относились его члены к нынешним властям, не может не поддерживать "курс реформ", направленный на формирование открытого общества, если, конечно, не считать эту ориентацию популистской (т.е. лживой) декларацией.
Второе. Трудно переоценить роль журналистики, и вряд ли она требует особой аргументации. Я акцентировал бы в связи с этим лишь три взаимосвязанных момента, явно соотносящиеся с тремя измерениями пространства профессионального самоопределения. С авторитарной компонентой связана, на мой взгляд, важнейшая задача демифологизации общественного сознания, выведения его на современный культурный уровень, где уже невозможно продолжать блуждания между капитализмом, социализмом и особым путем России. Эта задача'неотделима от информационной компоненты, функции "опрозрачи-вания" происходящего в стране и в мире, ибо отбор, подача, "сервировка" информации, конечно же, определяются позицией журналиста, его культурным уровнем и ценностными ориентациями. Наконец, коммуникативная компонента дополняет сказанное, непосредственно включая журналиста в процессы становления и функционирования гражданского общества "здесь и теперь".
Третье. Что касается самого "курса реформ" или их постепенно рафинирующейся концепции, то из всего сказанного следует, что реформы - лишь одна из необходимых составляющих изменения нашей жизни. Многое надо создавать заново: невозможно было реформировать Союз журналистов СССР - так же, как невозможно реформировать, скажем. Академию наук. Многое, конечно, требует не изменения, а напротив, обеспечения воспроизводства и регулирования. Зд"есь нужна специальная "инвентаризация": что же нам нужно создавать заново, что реформировать и перестраивать, а что поддерживать и регулировать. Вряд ли такая инвентаризация возможна без самого активного участия "широкой читающей публики", а следовательно, и журналистов как "медиаторов" в этом процессе.
Четвертое. Формирование профессиональных сообществ и профессионализация - процесс для постсоветской России новый и, на мой взгляд, один из важнейших. Он, слава Богу. идет уже во многих сферах деятельности, но, думается, его осмысление, углубление и поддержка - задачи вполне актуальные. Я не случайно говорю о поддержке: это как раз характерный пример того нового, что не создается указом "сверху", а может только вырасти "снизу", и обсуждавшийся в [9] проект - лучшая иллюстрация к сказанному.
Пятое. Общие представления такого рода (как и те, о которых шла речь выше) необходимы, но недостаточны для проведения "реформ" в указанном расширительном смысле. Для этого нужны еще как минимум представления среднего уровня наподобие тех, которые я развивал выше применительно к журналистскому профессионализму и которых нам пока явно не хватает применительно к разным сферам деятельности и регионам.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Рац М.В. Политика развития: первые шаги в России. М., 1995.
2. Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу. М., 1991.
3. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1,2. М., 1992.
4. Концепция перехода Российской Федерации к устойчивому развитию // Зеленый мир. 1996. №12.
5. Рац М.В. Какое государство мы построили // Власть. 1997. № 12.
6. Янов А. После Ельцина: "веймарская Россия". М., 1995.
7. Геллнер Э. Условия свободы. М., 1995.
8. Рчц М.В. Идея открытого общества в современной России. М., 1997.