МОЙ СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ОБРАЗЕЦ
Рано или поздно в жизни каждого человека встает вопрос – как жить? Не в смысле “как же жить дальше?!!”, а в смысле – какой путь выбрать. Как, каким образом и в зависимости от чего формировать свои поступки в той или иной ситуации, чем руководствоваться при принятии решений, каким образом выстраивать свои отношения с людьми и окружающим тебя миром. Речь идет о построении собственной системы ценностей и морально-нравственных ориентиров, которые будут вести тебя если не на протяжении всей жизни, то, по крайней мере, на определенном ее этапе. С чем соотнести себя, от чего оттолкнуться и на что равняться – спрашивает себя человек, и если он понимает, что вопрос это отнюдь не риторический, а жизненный и насущный – значит он рано или поздно определится и найдет свое место в жизни.
На мой взгляд, социокультурный образец (в широком понимании этого термина) и есть один из краеугольных камней мировоззрения человека. Он может послужить своеобразным базисом, над которым с течением времени надстраиваются прочие моральные принципы человека, определяющие его взаимоотношения с окружающими его людьми, и именно поэтому правильный выбор в данном случае чрезвычайно важен. Если внутри него есть неразрешенные конфликты и неувязки – вся надстроенная на него моральная система будет непрочна, как дом на слабом фундаменте и может рухнуть в любой момент. Как невозможно строить дом из кирпича, скрепленного песком без цемента, так невозможно исповедовать принципы ислама и эпикурейства одновременно. Можно лишь попытаться каким-то образом незначительно примирить их. Но эта шаткая связь будет тем слабым местом, в котором в первую очередь произойдет надлом, если твое мировоззрение вдруг подвергнется серьезному испытанию извне.
“Бытие определяет сознание”. С этим можно беспрекословно согласиться или пытаться спорить – так или иначе нельзя не признать, что влияние окружающего мира на человека огромно. Если ты родился в ортодоксальной мусульманской семье в самом сердце Афганистана – едва ли следует ожидать, что ты станешь католическим священником или, тем более, ярым анархистом. То есть основы будущего выбора социокультурного образца закладываются с момента рождения и определяются окружающей тебя средой. Однако это вовсе не означает, что человеку предначертан всего лишь один путь. У него всегда есть выбор, и чем выше интеллектуальный уровень человека, тем больше вероятность того, что он не будет слепо следовать стандартам, а воспользуется своим разумом, для того чтобы сделать единственно правильный выбор. Вообще, как мне кажется, способность все подвергать сомнению и аналитическому переосмыслению является одним из основных показателей умственных потенций человека, свидетельств в пользу того, что он способен в поисках истины зайти очень далеко. Именно такие люди и являются основой прогресса. Если бы Гаутама не усомнился бы в пользе аскезы и всю жизнь следовал путем своих наставников-аскетов, он никогда не достиг бы просветления, а мы не имели бы огромного религиозного, философского и культурного пласта, именуемого буддизмом. Если бы Коперник не усомнился в том, что солнце вращается вокруг земли, а не наоборот – кто знает, может быть и по сей день гелиоцентрическая система мира и все вытекающие из нее следствия казались бы нам ересью и невообразимой чушью. Эти люди – сподвижники. Они показывают нам пример здравого сомнения и трезвого отношения к окружающему тебя миру, его догматам и правильного выбора жизненной позиции.
Что касается меня лично, то, если честно, я не могу сказать со всей определенностью – какой социокультурный образец я взяла за основу собственного миропостроения. Черты, близкие мне, присутствуют во многих образцах, во многих культурах. В культурах Древнего Рима и Греции, христианской и индо-буддийской культурах есть элементы, которые так или иначе соответствуют моему собственному видению мира, но отдать предпочтение какой-либо одной я не могу. Формирование моего собственного социокультурного образца еще не закончилось и на построение его повлияло множество факторов.
Следует начать, прежде всего, с того факта, что я родилась в среде христианской, а точнее православной культуры. И, не смотря на тот факт, что в период моего взросления и становления как личности поддержание религиозных традиций в нашем обществе отнюдь не приветствовалось, они так или иначе накладывали свой отпечаток на многие сферы жизни народа.Так или иначе, через рассказы представителей старшего поколения, хранивших религиозную культуру, посредством чтения книг или просмотра исторических кинофильмов, в сознании людей формировалась и поддерживалась общность русского народа как православного. И, следовательно, это не могло не сказаться и на моем мировоззрении. Не могу сказать, что это идеально подходящий для меня социокультурный образец, но такие основополагающие моменты как честность, смирение, любовь к ближнему являются близкими моим собственным принципам. Эти моральные принципы я с полным основанием могу назвать близкими и понятными мне. И я, по возможности стараюсь руководствоваться ими в собственной жизни.
Индо-буддийский социокультурный образец также близок мне. И близок прежде всего своим культивированием духовных практик. Человеку совершенно необходим неустанный труд по собственному морально-нравственному совершенствованию. Только в случае постоянного поступательного движения в направлении самосовершенствования человек может сохранить собственную целостность и постепенно придти к гармонии с самим собой и окружающим миром. Только такой человек оценивает трезво себя и окружающих, выстраивает нормальные отношения с другими членами общества, понимает бессмысленность собственных эгоистических порывов и способен конструктивно действовать в самых разных жизненных ситуациях. Если постоянной душевной работы в человеке не происходит, то зачастую он сам незаметно для себя ставит во главу угла собственное Я. Человек перестает сомневаться в собственной непогрешимости и, ослепленный эгоизмом и погоней за материальными благами скатывается в пропасть примитивного обывательства.
Культура Древнего мира – прежде всего Древнего Рима. Тут тоже имеется целый ряд принципов, очень близких моему собственному мировоззрению. Прежде всего это понятие “человека добра”. Римляне, по всей видимости, одними из первых осознали высшую ценность человека – свободу. Я не могу не преклониться перед их глубоким пониманием понятия внутренней свободы человека и его краеугольности в построении гармонично развитой личности. Человек несвободный глубоко ущербен, он не способен помочь даже самому себе, не говоря уже о ближнем. Он зашорен и стеснен рамками собственного несовершенства, бесплодных поисков точки опоры, сомнения в себе и окружающем мире. В безвыходной ситуации он сломается и не в состоянии будет сохранить даже собственное достоиство, не то что найти выход из положения. Это не продуктивная личность, а жалкое подобие человека, являющееся рабом собственных страстей, заложником собственных моральных комплексов. Вот почему состояние внутренней свободы является гораздо более значимым, чем свобода внешняя, Единственный опасный момент, подстерегающий человека на этом пути – возможность зайти слишком далеко, когда внутренняя свобода перевешивает элементы здравого сомнения в собственной правоте, возникающие у любого нормального человека. Когда этот внутренний баланс нарушен, чувство свободы начинает переростать в эгоцентризм и вседозволенность. Нет более жалкого зрелища, чем человек, абсолютно уверенный в собственной исключительности и непогрешимости, человек ослепленный гордыней, свобода для которого тождественна с распущенностью.
Ислам. Это, пожалуй самый далекий мне социокультурный образец. Мне глубоко непонятны и неприемлимы некоторые черты исламской культуры, зачастую не поддающиеся логическому объяснению – запрет на изображение живых существ, рабское положение женщины, непримиримость к людям других верований и культур. Эти деструктивные по своей сути моменты по всей видимости являются следствием относительной молодости этой социокультурного образца и особенностями среды, в которых он формировался. Так или иначе это не близкая мне культура и я надеюсь, что мне в жизни никогда не придется столкнуться с ней и ее представителями. Тот факт, что ислам, как считается, произошел от иудаизма и христианства, что основные заповеди ислама те же, что и во многих других религиях, ничуть не сподвигает меня к его пониманию и принятию. Жесткость и непримиримость его последователей, его воинственная агрессивность идут зачастую вразрез с декларируемыми добродетелями, в чем и состоит его непоследовательность и алогичность. Может быть в будущем, учитывая общемировые тенденции к экуменизации и социальному и экономическому объединению, ислам станет более терпимым, более открытым для диалога с другими культурами, зрелым и гуманным вероучением. Но пока этого не произойдет, его сторонники так и будут наводить ужас и вызывать неприятие со стороны более древних, мудрых и более человечных религий и культур.
Завершая это краткое сочинение, хотелось бы выразить надежду на то, что рано или поздно наступит время, когда весь мир обратится к идеалам добра и равноправия, когда трезвомыслие и терпимое отношение друг к другу людей, народов и целых культур достигнет своего апогея. Когда идея экуменизации прийдет от разговоров к реальному воплощению и для человека больше не будет стоять вопрос – какую религию выбрать или какими принципами руководствоваться в жизни. Обычные человеческие ценности и устремления, такие как желание жить достойно и свободно, без страха и оглядки, без гонений на инакомыслящих и разделения людей на “наших” и “не наших”, без постановки вопросов о принадлежности человека к какой-либо группе, касте, классу и т.д. воцарятся во всем мире.