В китайской традиции существует версия, что Конфуций был крупным сановником, ведавшим в царстве Лу вопросами суда и расправы. Восходит эта версия к весьма почтенному источнику - к биографии Конфуция, написанной великим китайским историком Сыма Цянем (приблизительно 145-90 гг. до н.э.), о котором нам не раз еще придется упоминать. Авторитет Сыма Цяня, поддержанный и усиленный двухтысячелетней традицией, казался до последнего времени достаточной гарантиейправильности сообщаемых им сведений. Но критические исследования ученых нашего века показали, что отнюдь не всему, что пишет Сыма Цянь, следует безусловно доверять. В частности, было выяснено, что, живя в условиях централизованнойимперии, Сыма Цянь не представлял себе обстановки, существовавшей в маленьких самостоятельных городах-государствах , уничтоженных еще за три столетия до егорождения. Народные выступления, происходившие на улицах и площадях, Сыма Цянь изображает как борьбу сановников, происходившую в тронных залах и коридорах дворцов. Поскольку история, как ему казалось, творится во дворцахимператорами и их приближенными, неудивительно, что он превращает в сановника и Конфуция, в его время уже рассматривавшегося в качестве основоположника государственной идеологии. Для такого человека положение скромного учителя казалось Сыма Цяню неуместным, и, опираясь на легенды, уже окружавшие в это время личность мыслителя, он наделяет его высоким постом и помещает его биографию среди биографий царственных особ.
Современный биограф Конфуция, Х. Г. Крил, убедительно опроверг эту версию. Самым существенным из его аргументов является то, что в то время высокий пост мог занимать лишь человек, принадлежащий к одному из знатных родов, а если бы в действительности Конфуций, не принадлежавший к знати, этот пост занимал, такой факт не остался бы не отмеченным в самой достоверной книге, о нем рассказывающей, - в "Беседах и рассуждениях" ("Лунь-юй"). Впоследствии, когда вокруг Конфуция стали возникать легенды, ему приписывали, что, будучи главойсудебного ведомства, он приказывал присуждать к смертной казни за такие преступления, как "изобретение необычной одежды". Ниже мы остановимся на политических взглядах Конфуция, но сейчас стоит отметить, что такой образ действий полностью противоречит достоверно известным высказываниям Конфуция, бывшего принципиальным противником жестоких наказаний.
Однако, по-видимому, какой-то официальный пост Конфуций все же занимал. Его ученики шли все выше по лестнице карьеры, и делалось все более странным, что их учитель - лицо официально не признанное. Цзи Кан-цзы, управлявший в то время царством Лу, присвоил Конфуцию звание не слишком высокое, но достаточнопочетное. По-видимому, он стал одним из низших да-фу (сановников). К такому заключению можно прийти на основании текста, где говорится, что с другими низшими да-фу он говорил прямо и непринужденно, в то время как с высшими держался более формально. Пост Конфуция, насколько можно судить, был достаточно почетным, но не давал ему возможности влиять на ведение дел, и Конфуций тяжело переживал это. В "Лунь-юй" есть такой эпизод. Один из учеников Конфуция опоздал к нему и объяснил, что задержался из-за государственных дел, и тогда Конфуций с казал: "Это очевидно, были мелкие дела, ибо если бы это были столь важные вопросы, что можно было бы назвать их государственными, посоветовались бы со мной".
Но вскоре ему пришлось отказаться от этой иллюзии и понять, что добиться политического влияния в Лу ему не удастся. А между тем он уже приближался к шестидесяти, и если он хотел действовать, откладывать это на долгий срок было нельзя. И вот он решил отправиться в странствие, чтобы найти правителя, который, поверив в его учение, предложил бы ему осуществить его. Проскитавшись около десяти лет по нескольким царствам древнего Китая, Конфуций ни с чем вернулся в Лу. Через несколько лет после возвращения он умер.
Неудачное путешествие Конфуция накладывает на его жизнь, в общем неяркую и небогатую событиями, отпечаток страдания. Это точно сформулировал Х.Г.Крил, следующим образом охарактеризовавший значение его путешествия:"Конечно, сферой Конфуция была сфера идей... Он не способен был к компромиссам, необходимым для того, чтобы претворить эти идеи в жизнь. Но крайне важно было, чтобы он сделал такую попытку. Различие здесь такое же, как между офицером,дающим команду "За мной!", и тем, кто командует "Вперед!". Если бы Конфуций оставался в Лу, пользуясь синекурой и расхаживая со своими учениками, он был бы проповедником. Решившись на свои безнадежные поиски, он стал пророком. В некотором роде это смешная картина: почтенный, но все еще в известном смысле наивный джентльмен, которому уже за пятьдесят, отправляется в путешествие с целью спасти мир, убедив прошедших огонь, воду и медные трубы правителей, чтобы они не угнетали своих подданных. Но если есть в этом что-то смешное, то это самоесмешное, что свойственно великим людям".
Теперь посмотрим, что представляет собой книга, на которую в дальнейшем не раз придется ссылаться и которая, по-видимому, является единственным достоверным свидетельством о Конфуции и его взглядах. Это "Лунь-юй" - небольшой трактат, в который входят изречения Конфуция, а также разговоры между ним и его учениками и современниками.
В самой ранней китайской библиографии, относящейся к I в. до н.э., сообщается, что эта книга составлена учениками Конфуция после его смерти на основе сохранившихся у них записей. Но в настоящее время большинство ученых считает, что, будучидействительно основанной на этих записях, книга (за исключением двух глав) подготовлена через 70-80 лет после смерти Конфуция, т.е. в начале IV в. до н.э. "Лунь-юй" написана крайне лаконичным языком и состоит из отрывочных записей, в которых затрагиваются самые разнообразные темы, начиная от деталей повседневной жизни Конфуция и кончая разбором проблем философии, культуры, политики и морали. В книге нет продуманной системы;части, на которые она разделена, озаглавлены по первым словам первого отрывка. В редких случаях несколько следующих друг за другом записей содержат сходные по теме высказывания; слова учителя перемежаются словами учеников, причем навопросы, многократно повторяющиеся, почти всегда даются различные ответы. В "Лунь-юй" зарегистрирована постоянная работа мысли, бьющейся над решением основных вопросов человеческой жизни и отношения к людям; к этим вопросам мыслитель подходит все вновь и вновь с разных сторон, каждый раз предлагая иной аспект их решения.
Чтобы читатель представил себе стиль книги, приведем несколько отрывков. Конфуций замечает: "Настоящий человек не досадует на то, что он не занимает подходящего места; он озабочен тем, есть ли у него качества, которые для этого необходимы. Он не беспокоится, что о нем никто не знает, а стремится поступать так,чтобы иметь право на признание" . Слова Конфуция чередуются с воспоминаниями и мыслями о нем учеников. Так, одна из записей гласит: "Когда учитель, будучи в Ци, услышал музыку Шао, в течение трех месяцев он не чувствовал вкуса того, что ел. "Я никогда не думал, - сказал он, - что музыка может быть столь прекрасна". В другой записи так резюмируется впечатление о его личности: "Учитель был ласков, но тверд; преисполнен достоинства, но не высокомерен; почтителен, но спокоен".
Сведений о Конфуции в позднейших китайских источниках необъятное количество, и до последних десятилетий принято было строить на их основе характеристику мыслителя. Но осуществленные уже в XX в. исследования, как отмечалось выше, показали, что эти источники (в первую очередь биография Конфуция в "Исторических записках" Сыма Цяня) недостоверны и подчас грубо искажают его биографию и взгляды. Мы будем привлекать их лишь в случаях, когда они дают возможностьразъяснить факты, достоверность которых засвидетельствована в "Лунь-юй".
Традиции и культура
Одна из особенностей 'Лунь-юй' - высокая оценка Конфуцием традиции как таковой. Поскольку именно на этом основана стереотипная оценка конфуцианства как идеологии по преимуществу консервативной, необходимо, на наш взгляд, рассмотреть этот вопрос в более широком контексте.
Понятие традиции теснейшим образом связано с понятием культуры, допускающим самые различные и подчас противоречивые интерпретации. Американские ученые Кребер и Клакхон проанализировали в работе, посвященной этому понятию, несколько сот его определений. Польский социолог Я.Щепаньский выделяет в качестве основных, во-первых, определение, связанное с происхождением этого понятия, означавшего по-латыни возделывание земли, во-вторых, определение, говорящее об улучшении и облагораживании человеческих обычаев и поведения; в-третьих, определение, при котором под культурой понимается все то, что не растет само по себе, а появляется благодаря труду человека, что создано его целенаправленным размышлением и деятельностью; и, наконец, толкование культуры, включающее в это понятие не все создания человека, а только 'высшие' - науку, искусство, литературу, религию. Сам Я.Щепаньский склоняется к третьему определению культуры. Он включает в это понятие все материальные и нематериальные продукты человеческой деятельности, ценности и способы поведения, принятые в любых общностях и передаваемые другим общностям и последующим поколениям. С таким понятием в основном совпадает определение Ю.Лотмана, данное в его работе, посвященной типологии культуры: 'Совокупность ненаследственной информации, которую накопляют, хранят и передают разнообразные коллективы человеческого общества'.