б) желания. Отправляясь от "естественных" потребностей (присоединяя к ним идею естественного права), философы далее расширяют исследование опосредованных механизмом "желания" аффектов, страстей души, делая и их важнейшим компонентом человеческой природы.
3. Свойство разумности традиционно включалось в человеческую природу. Однако если для средневековья все проявления человеческой разумности, включая "естественный свет разума", получали оправдание только в случае помощи человеку на пути обретения бога, то для философов Просвещения разумность есть человеческое качество, существенно отличающее его от животных.
4. В столь же сложную и противоречивую теоретико-методологическую канву вплетены первые концептуальные решения, касающиеся стремления человека к самосохранению, к отстаиванию неприкосновенности и достоинства своей личности, жизни, здоровья и имущества. В этом, как считают Спиноза, Гоббс и Локк, состоит одно из неискоренимых стремлений человека, в этом же заключаются требования разума (или, как говорит Гоббс, "найденные разумом правила").
6. К существенным свойствам человека причисляется его активность, связываемая прежде всего с руководством разума, с познанием и самопознанием. Только человек способен познать свою природу, раскрыть для самого себя свою сущность и собственное "я".
Рассмотрим более подробно трактовку "человеческой природы" в философии Просвещения и те методы, которые используются при ее новом истолковании.
Коренное размежевание со средневековым мировоззрением, которое имело особое значение для изменения содержания понятия "человеческая природа", состояло в следующем: философия XVII-XVIII вв. стала отстаивать мысль о "сущностной независимости" от бога всех природных вещей, включая человека. Это был очень опасный пункт, где сталкивались две системы принципов.
В применении к человеку; сказанное означает, что он, подобно всем другим "вещам" природы, несет "в себе" и только и себе собственную сущность. А, следовательно, изучение человеческой сущности носит не теологический, а вполне самостоятельный характер. Эта идея, поначалу охранительная по отношению к теологической традиции, затем развилась в целую систему более конкретных новых теоретико-методологических постулатов. Будучи согласованными с общими требованиями метода, они вместе с тем были прилажены к тем идеалам, которые разделяли великие мыслители Просвещения.
Один из конкретных постулатов может быть сформулирован так: в качестве исходного объекта для выведения сущности человека должен быть взят отдельный индивид, в его эмпирически наблюдаемой "данности". Тут были объединены две новые процедуры. Во-первых, выдвигался своего рода методологический запрет: "подлинную" человеческую сущность нельзя искать где-то вне человека, и, прежде всего в боге или в чем-то другом "сверхприродном". Во-вторых, идея о самостоятельности человеческой сущности по-новому регулировала отношения между учением о человеческой природе и материалом опытного наблюдения. Индивид представал в качестве "точки отсчета" не только для естественных наук о человеке, но и для философии, призванной выявить целостную человеческую сущность.
Философы Просвещения стремились найти "выход" к действительному индивиду, к его реальной жизни. Физические свойства человека мыслились специально вычленяемыми, но считалось, что каждый индивид ими обладает: каждому человеку свойственно иметь фигуру, рост, производить движения, каждый является чувственным существом, прежде всего при помощи органов чувств вступающим в контакт с природой. Каждый человек с необходимостью испытывает "естественные" потребности, ему присуще соответствующее стремление удовлетворять их, что остается верным и в тех крайних случаях, когда люди стремятся или вынуждены свести их к минимуму. Разумность также считалась хотя бы в минимальной степени принадлежащей каждому человеку невзирая на то, что в наиболее высокой и яркой форме ею обладают очень немногие, ибо люди, в чем убеждены Просветители, редко живут согласно требованиям "истинного разума".
Теоретическую значимость человеческой природы философы XVII-XVIII вв. не ограничивают какими бы то ни было историческими временными рамками. Логика рассуждения такова: раз это сущность, то все объекты того же рода подпадают под ее толкование. Предполагалось, что человек в силу его принадлежности к одной родовой общности должен всегда и при всех, обстоятельствах обладать набором качеств (пусть с разной степенью их наличия, развитости, интенсивности, осознанности) выражаемых в понятии "человеческая природа".
В полемике с христианским догматом об изначальной греховности человеческой природы, согласно которому именно человек есть источник зла в мире, французские материалисты утверждали, что человек по своей природе добр. Поскольку нет ничего дурного в стремлении человека к самосохранению, полагали они, то нельзя осуждать и все те чувственные склонности, которые суть выражения этого стремления: любить удовольствие и избегать страдания - такова природная сущность человека. Не случайно Гельвеций и Кондильяк, в сущности, отождествляли чувство и разум, а Дидро, не соглашаясь с полным их отождествлением, тем не менее, считал разум "общим чувством". В защиту человеческой природы выступал также Руссо, отмечая что, только искажение и ущемление цивилизацией природного начала в человеке приводит к злу и несправедливости.
Однако по мере того, как идеи просветителей начали мало-помалу осуществляться в действительности - как в индивидуальном, так и в общественном плане, - все чаще возникала потребность в их корректировке. Сам Дидро в "Племяннике Рамо" вскрыл диалектику просветительского сознания, поставив под вопрос излюбленный тезис XVIII в. "О доброте человеческой природы самой по себе, в ее индивидуально-чувственном проявлении". Самокритику просветительского сознания мы находим также у Дж. Свифта, Руссо и, наконец, у Канта, который в такой же мере являлся носителем идей Просвещения, как и их критиком.
Противоречия, "раскалывающие" человеческую сущность, прежде всего, коренятся, в разнонаправленности двух начал, равно принадлежащих к человеческой природе,- чувств, существующих в виде "страстей души", аффектов; и разума. Попыткам урегулировать их извечный спор посвящается особый раздел учения о человеческой природе. Но в философии Просвещения, эта проблема осмысливается тем же способом, что и все другие коллизии человеческой сущности: каждое из начал берется обособленно, углубленно изучается, и лишь затем ставится вопрос об их взаимодействии.
Итак, в заключении, подведем итоги анализа основных идеалов философии эпохи Просвещения , имея в виду как то новое и непреходящее, что внесла эта философия в сокровищницу человеческой мысли, в культуру человечества, так и те противоречия, которые в ней были и которые оказались более ясными на последующих этапах развития общества.
Несомненно, философией XVIII был сделан важнейший шаг на пути освобождения от теологии, а значит, и от догматической предвзятости. Новыми идеалами были отброшены некоторые принципы средневековой идеологии и философии человека, целые их пласты, связанные, например, с идеями греховности человеческого рода, с поисками форм и степеней зависимости человека от воли, промысла и разума Бога. Дискредитированными оказались способы теологического псевдо-объяснения, требовавшие отыскивать главные источники человеческих действий и мыслей вне человека.
Вместе с тем по целому ряду причин социального, личностного, нравственного и теоретического характера философия Просвещения, по сути дела, построила утопию "нового бравого мира", превратив достижения науки в средство осуществления социальных проектов и определения жизненных целей человечества. Царство Разума было не просто экстатическим переживанием, а конструкцией интеллектуалов XVШ в., которая, будучи воспринята различными слоями общества, воодушевляла и определяла их революционную настроенность. Это способствовало распространению в массах идеалистического убеждения в том, что после уничтожения феодального неравенства и деспотизма грядет эпоха всеобщего счастья, мира и благоденствия.
Философские идеалы Просвещения, может быть, впервые в истории европейской культуры выявили напряженность между актуальной реальностью и парадигмой будущего, рационализировали эту напряженность и сумели направить надежды людей на изменение существующего мира. Однако в этом коренится и исток драматических противоречий, связанных с философией Просвещения. Провозгласив и утвердив идеал единого философского разума, как высшую инстанцию при решении всех вопросов, она монополизировала Истину. В этой монополизации царства Истины оказался скрыт исток борьбы с инакомыслием, с особой силой развернувшейся во Франции в годы революции. Иные взгляды воспринималась как оппозиция свету Разума, а инакомыслящие оценивались как "враги народа". Культ Разума обернулся культом Верховного Существа, провозглашенным и насильственно вводившимся Робеспьером и якобинцами.
Разоблачение религиозных догм, стремление очистить Разум от нерефлексивных предпосылок обернулось созданием новых предрассудков. "Чистка" Разума, столь необходимая для утверждения новой ментальности, была не просто очищением ума от идеолого-мифологических отождествлений и символических замещений, но одновременно была и формой расшатывания общественного и индивидуального сознания, которое в предреволюционный период оказалось в состоянии ожиданий внезапных радужных перемен. В результате в просвете царства Разума обнаружилось зияние бездны - царство страха, в котором коренилась революционная ментальность и ее практическое осуществление, а именно ужасы террора и режима личной власти.