Павел Симонов
Интерес к проблеме неосознаваемого психического и оценка его роли в поведении человека изменялись на протяжении последних столетий минимум трижды. XVIII – начало XIX века прошли под знаком веры в могущество разума, прославленного Мыслителями Просвещения. Однако явная. неразумность некоторых человеческих действий, отмеченная еще Сократом («человек знает, что хорошо, а делает то, что плохо»), привела к известному разочарованию во всесилии сознания. Темное, подспудное, не поддающееся рациональному объяснению все чаще стали провозглашать движущей силой поведения и творчества. В конце прошлого – начале нашего столетия экспансия иррационализма распространилась на философию и психологию, медицину и художественную литературу. Если говорить о современном состоянии изучения осознаваемых и неосознаваемых проявлений человеческой психики, то его наиболее характерной и прогрессивной чертой является нарастающая тенденция синтетического, системного подхода к этой проблеме с целью определить значение, роль и место сознания и бессознательного в целостной организации психической деятельности человека.
Рождение этого нового подхода было определено двумя решающими обстоятельствами: философией диалектического материализма и возникновением науки о высшей нервной деятельности, позволившей подойти к изучению психики с позиций материалистического естествознания. Можно со всей определенностью утверждать, что создатели этой науки отнюдь не прошли мимо неосознаваемых проявлений деятельности мозга. «Темные ощущения» И.М.Сеченова, идея И.П.Павлова о возможности замыкания временных нервных связей (ассоциаций) вне «светового пятна сознания», «подсознательные доминанты» А.А.Ухтомского служат убедительным тому подтверждением. Большой вклад в анализ значения неосознаваемых компонентов психики для художественного творчества внес режиссер К.С.Станиславский, призывавший актера «сознательно возбуждать в себе бессознательную творческую природу для сверхсознательного органического творчества».
Последние десятилетия продемонстрировали эффективность строго научного экспериментального подхода к исследованию неосознаваемого психического. Г.В.Гершуни был первым, кто применил павловский метод условных рефлексов в этой области психофизиологии. Проводя диагностическое обследование раненых с поражением слуха и кожной чувствительности, а в послевоенные годы – в специальных лабораторных экспериментах со здоровыми лицами, Г.В.Гершуни открыл особый класс «субсенсорных условных рефлексов». Оказалось, что после нескольких сочетаний неслышимого (но близкого к порогу ощущения) звука с легким болевым раздражением кожи звук начинает вызывать колебание электрических потенциалов кожи, хотя он по-прежнему остается неслышимым, подпороговым, то есть неосознанным стимулом. Систематические исследования электрических потенциалов мозга в процессе выработки неосознаваемых условных рефлексов, а также при восприятий «подпороговых» (кратковременно демонстрируемых на экране) эмоционально значимых и безразличных для наблюдателя слов проводит Э.А.Костандов со своими сотрудниками.
Интересная гипотеза. механизма замыкания неосознаваемых условных рефлексов принадлежит А.И.Ройтбаку. Он предположил, что в определенных условиях могут становиться эффективными места передачи возбуждения (так называемые синапсы) и тех нервных клеток, которые не возбуждались при действий внешних стимулов. В результате возникает нервная связь между следами ранее полученных впечатлений, которая, говоря словами И.П.Павлова, кажется человеку «взявшейся неизвестно откуда».
Принципиально новый этап в изучении неосознаваемого психического связан с открытием функций неречевого правого (у правшей) полушария головного мозга человека. Больной с выключенным в результате болезни или хирургической операции левым полушарием может безошибочно выбрать тот или иной предмет по предложенному ему образцу, хотя он не в состоянии ответить, что это за предмет и почему он его выбрал. В нашей стране исследование функциональной асимметрии мозга успешно проводят В.М.Мосидзе, Э.А.Костандов, В.Л.Деглин, Н.И.Брагина, Т.А.Доброхотова и другие ученые.
Для проникновения в психологический смысл и физиологические механизмы неосознаваемых явлений большую ценность представляет естественный сон и возникающие при этом сновидения. Современную психофизиологию сна обогатили оригинальные работы Т.Н.Ониани, Л.П.Латаша, В.С.Ротенберга, А.М.Вейна. Сопоставление характерной электрической активности мозга спящего человека во время определенных стадий сна с записью колебания электрических потенциалов мозга животных при активном поиске средств удовлетворения жизненных потребностей привело В.С.Ротенберга к предположению о том, что сновидения представляют своеобразный «внутримозговой» поиск способов разрешения эмоциональных конфликтов, возникших у данного человека в период бодрствования.
Непосредственное отношение к проблеме неосознаваемого психического имеют исследования закономерностей и механизмов вероятностного прогнозирования (И.М.Фейгенберг, О.К.Тихомиров и др.). Дело в том, что при совершении того или иного действия мы всегда прогнозируем не только цель этого действия, но и вероятность (возможность) достижения цели в данных условиях. В подавляющем большинстве случаев мы, разумеется, не ведем математических расчетов такой вероятности. Оценку вероятности мозг «выдает» нам, как правило, в виде эмоционального ощущения успеха (если вероятность высока) или тревоги, уныния, страха, если вероятность оказывается низкой. В процессе решения творческой задачи неосознаваемая оценка вероятности успеха переживается субъектом как интуитивное предчувствие правильного хода («жарко») или ошибочно выбранного направления («холодно»).
Значение неосознаваемых проявлений психики было в полной мере оценено «теорией установки», которую предложил глава грузинской школы психологов Д.Н.Узнадзе. В настоящее время эту теорию творчески развивают А.С.Прангишвили, А.Е.Шерозия, Ф.В.Бассин и другие советские психологи. Вот почему первый в нашей стране Международный симпозиум, посвященный природе, функциям и методам исследования неосознаваемого психического, состоявшийся 1...5 октября 1979 года в Тбилиси, был организован Академией наук Грузинской ССР и Тбилисским государственным университетом.
Публикуемая ниже статья П.В.Симонова посвящена одному из направлений изучения неосознаваемого психического. Это направление непосредственно связано с «информационной теорией эмоций», сформулированной автором в 1964 году.
Под- и сверхсознание
Внестоящее время объединять все многообразные проявления неосознаваемой деятельности мозга одним термином «бессознательное психическое» явно непродуктивно. Сферу неосознаваемого следует разделить по крайней мере на две большие группы явлений, за одной из которых можно сохранить традиционное название «подсознательное», а вторую за неимением лучшего термина целесообразно обозначить как «сверхсознание» (по К.С.Станиславскому) или «надсознание», если воспользоваться выражением психолога М.Г.Ярошевского. Существуют минимум четыре признака, четыре критерия, позволяющие классифицировать и различать явления, относящиеся к под- и сверхсознанию. Рассмотрим каждый из этих признаков.
То, что хранится в памяти, и то, чего недостает
Подсознание оперирует тем, что уже имеется в мозге в готовом виде, но до поры до времени недоступно сознанию, то есть еще не стало знанием, которое может быть передано другим. Опытный врач иногда способен поставить правильный диагноз, только взглянув на больного. При этом он не в состоянии объяснить, какие именно признаки болезни – цвет лица, походка больного, окраска белков его плаз, характерная мимика или манера речи – сыграли решающую роль в интуитивном заключении о болезни. Все эти признаки заболевания уже хранились в памяти врача, накопленные в процессе многих лет его общения с больными. Точно так же мозг пианиста или рабочего высокой квалификации хранит автоматизированные навыки движений, и сознанию нет нужды контролировать каждый этап осуществляемых действий. Все это относится к сфере подсознания.
Иное дело – творчество. Хотя память Д.И.Менделеева была наполнена знанием свойств множества химических элементов, там не было ни периодического закона, ни менделеевской таблицы. Нужна была «подсказка», не имеющая прямого отношения к химии (в данном случае роль подсказки сыграло раскладывание пасьянса), чтобы недостающее звено, разрыв в логической цепи оказались заполненными и возникла гипотеза о повторяемости свойств элементов, расположенных в порядке нарастания их атомного веса. Здесь мы встречаемся с деятельностью сверхсознания.
Подсознательное нередко либо было осознаваемым (вторично неосознаваемые двигательные навыки, которые ранее контролировались сознанием), либо может стать осознаваемым. Так, врач психотерапевт может помочь больному осознать истинную причину его безотчетной, смутной тревоги, подробно проанализировав все обстоятельства жизни своего пациента. Деятельность сверхсознания контролю сознания не надлежит. Сознание, аккумулировавшее опыт, накопленный человечеством, слишком консервативно, чтобы его допустить к процессу рождения новых гипотез, новых догадок и предположений: «гадкий утенок», противоречащий здравому смыслу и существующим представлениям, будет заранее умерщвлен, не вылупившись из яйца.
Означает ли сказанное какое-то принижение сознания, умаление его роли в творческой деятельности человеческого мозга? Ни в коем случае! Во-первых, сознание производит отбор порожденных сверхсознанием гипотез, проверяет их истинность или ложность путем сопоставления с действительностью и с тем, что уже достигнуто человеческим разумом. Но сознание – отнюдь не пассивный контролер, выбраковывающий псевдооткрытия. Именно сознание активно ставит вопрос перед познающим действительность умом, в значительной мере предопределяя направленность «психических мутаций», призванных заполнить разрыв в логической цепи.