Н.Н. Моисеев
В этой статье я выступаю не как христианин, а как физикалист, воспитанный в христианской культуре, которому дороги и ее принципы, и порождаемый ею образ жизни. И вполне естественно мое стремление защитить ее, если это возможно. А для этого надо прежде всего понять место этой культуры, ее традиций и парадигм в будущем, ее способность найти пути в том лабиринте рифов, который нас ожидает, и который придется в наступающем веке преодолеть цивилизации, если человечество окажется способным сохранить самое себя на Земле...
Но мне представляется, что сама христианская традиция тоже вступает в полосу кризисов. В привычном виде она также вряд ли сохранится. Понадобятся новые парадигмы и новое видение вечных вопросов. Но многое и останется — я в этом уверен. И очень важно, чтобы при становлении нового не было бы отброшено то традиционное, что составляло на протяжении двух тысячелетий основу нашего духовного мира.
Кризис классического рационализма и протестантской этики
Несмотря на то, что еще в 1840-х годах Иван Одоевский, основатель кружка любомудров, произнес вещую фразу о том, что рационализм нас подвел к вратам истины, но не ему предстоит их открыть, все мы, естественники, в той или иной степени являемся последователями традиционного рационализма, привыкли мыслить его категориями. И тем не менее исход из рационализма неизбежен, как в научном, так и в этическом плане, ибо он — тормоз в рождающемся миропонимании...
Я думаю, что рационализм, утвердившийся в XVIII веке, был естественным и очень важным этапом развития культуры и цивилизации в целом. Своим удивительным взлетом в XIX и XX веках именно ему обязаны физика и другие естественные науки. Да и утверждение научного метода в его современном понимании вряд ли могло произойти вне рамок рационализма и связанного с ним редукционизма. Это одна из фундаментальных опор европейской традиции и христианской цивилизации Нового времени. И переоценить роль рационализма в развитии человечества невозможно. Но его границы видимы и четко очерчены. И я думаю, что его возможности, вероятнее всего, уже исчерпаны: человечество столкнулось с необходимостью изучения и использования столь сложных систем, для которых традиционные принципы анализа, рожденные рационализмом, сделались не просто недостаточными, но и непригодными в принципе.
...Формирование позиций рационализма шло на фоне глубинных процессов постепенной перестройки самих этических основ христианской цивилизации, что проявилось особенно ярко в период религиозных войн и становления «этики протестантизма», если следовать терминологии М. Вебера. Постепенно в большинстве христианских стран утвердилась та система взглядов на деятельность человека и тот образ поведения, без которых промышленный взлет западноевропейского общества был бы невозможен.
Читая Тойнби, Вебера, Маркса о том, как утверждался капиталистический порядок в Англии, как происходило «огораживание», об агрессивности «симпатичных, весьма аскетически живущих и честных» пуритан, по воле которых на бесчисленных виселицах гибли те самые свободные крестьяне, благодаря мужеству и смелости которых победила революция и была «завоевана свобода», можно ясно увидеть, сколь фантастически деформировались изначальные принципы христианства. И, может быть, главная, наиболее гуманная идея христианства — идея «спасения падших», провозглашенная Новым Заветом, — снова уступила свое место, как и в дохристианские времена, идее «избранности», но в еще более жесткой форме.
За два последних века острота многих принципов сгладилась и, может быть, на словах они обрели более «цивилизованный вид». Тем не менее, основные идеи эпохи первоначального накопления продолжают жить... Набирающая силу идея «золотого миллиарда» (идея исключительности государств, населенных людьми, принадлежащими к европейско-американской цивилизации, плюс, может быть, Япония) мало чем отличается от тех идей, которые позволяли в свое время богобоязненным протестантам платить за скальпы индейцев!
Система ценностных шкал, которая сегодня определяет действия западного мира, при возрастающей мощи цивилизации становится опасной.
Ожидаемые тенденции
Сегодня мы способны фиксировать существование нескольких быстро развивающихся процессов, тесно связанных между собой. ...Прежде всего, мы являемся свидетелями все ускоряющегося роста могущества цивилизации и его способности влиять на процессы, протекающие в остальной природе. Деятельность людей опасно перестраивает само содержание истории, да и эволюционного процесса биосферы. Если совсем еще недавно мы использовали термин «научно-техническая революция», то сегодня он уже просто неуместен. Революция в технической сфере, о которой мы говорили в послевоенные годы, переросла в перманентную научно-техническую революцию, превратившись постепенно в естественное состояние общества — общества fin de siecle, с его быстро прогрессирующей системой знаний о мире. И в обозримом будущем это состояние непрерывного роста технической вооруженности, быстрого роста энергетического и интеллектуального могущества цивилизации будет сохраняться. Во всяком случае, именно с ним окажутся связанными основные особенности развития христианской (и общепланетарной) цивилизации в первые десятилетия ее третьего тысячелетия. И одной из причин такого ускоряющегося развития технического и научного могущества планетарной цивилизации является современный настрой христианской (европейской, техногенной) цивилизации, зарождение которой произошло еще в античные времена. Причиной не единственной, но крайне важной!
С этим фактом связано множество других обстоятельств. Очень важно, например, то, что резко ускорились все процессы перестройки социальной структуры общества и возникли тенденции социальной ориентации экономики. Во всех странах, так или иначе связанных с этим процессом, идет либерализация в экономике, политике... Подчеркну — не демократизация, а либерализация... т. е. расширение «поля выбора», множества возможных организационных структур, возможных форм собственности, производственных отношений и всего того, из чего РЫНОК производит отбор наиболее жизнеспособных в нынешних условиях «образов жизни».
...Социальная ориентация либеральной экономики также достаточно мотивирована. Общество переходит к «высшим технологиям»... Общество должно долго и целенаправленно воспитывать и учить будущего оператора, стоящего за пультом сложнейшего агрегата... Надо не только платить ему хорошую зарплату, надо заботиться о его здоровье и давать возможность его детям получить нужную и не менее высокую квалификацию, словом, обеспечивать передачу знаний, профессиональных навыков, культурных ценностей. И те общества, те государства, которые в процессе своего развития, той самоорганизации, которая определяет этот процесс, смогли обеспечить бo€льшую социальную ориентированность (в форме, наиболее согласной с традициями и национальными особенностями), оказались на исторической авансцене, причем независимо от их принадлежности к европейской цивилизации.На протяжении всей истории антропогенеза, а затем и истории общества все большую роль играют информационные процессы. В моем понимании этот процесс ассоциирован с развитием коллективного интеллекта… Коллективный интеллект возник и стал развиваться одновременно с интеллектом индивидуальным. Становление коллективного интеллекта — это такой же естественный процесс, как и развитие мозга и индивидуального интеллекта. Обмен информацией между двумя индивидуальными разумами приводит не к удвоению эффекта, а к нечто существенно большему... Обмен информацией — это важнейший источник памяти. Только с обретением коллективной памяти возможно возникновение цивилизации... Но коллективная память — лишь одно из следствий существования коллективного интеллекта. Не менее важно распространение знаний и «совместное думание». Идея, рождающаяся в голове одного из субъектов, развивается во много крат быстрее, становясь общим достоянием. Вот почему возможности коллективного интеллекта начинают быстро возрастать по мере совершенствования способов накопления, хранения, передачи и обмена информацией.Быстрое совершенствование средств обмена информацией, включение в эту систему все большего количества «индивидуальных интеллектов» приводит ко всевозрастающей скорости совершенствования коллективного интеллекта как некоторой общепланетарной системы. Это тоже одна из важнейших тенденций современности.Мозг человека и мозг других им наделенных существ состоит из более или менее одинаковых нейронов. Но только мозг человека способен к абстрактному мышлению, способен осознать себя как личность, отделить «Я» от «не-Я». Только он оказался способным послужить основой того, что мы сейчас называем интеллектом. Таким образом, дело, вероятнее всего, не в самих нейронах, а в их количестве, в структуре и сложности связей между ними. По мере развития центральной нервной системы, и мозга прежде всего, росло количество нейронов и усложнялась структура связей между ними. На каком-то этапе этого усложнения произошла бифуркация: система нейронов обрела качественно новое свойство — способность мыслить. И эта способность не следует из свойств тех кирпичиков, из которых построено само здание мозга. Это — системное свойство всей совокупности нейронов, следствие нового уровня сложности системы, возникшей в процессе биологической эволюции.
На основе этой аналогии мне кажется допустимым предположить справедливость одной гипотезы. Во всяком случае, она не противоречит известным эмпирическим фактам.
Может статься, что на определенной стадии своего развития, достигнув определенного уровня сложности, коллективный интеллект как совокупность (система) «индивидуальных интеллектов» может обрести свойства столь же превосходящие свойства и возможности современного коллективного интеллекта, сколь интеллект человека стал превосходить интеллект остальных животных. Если это случится, человечество обретет инструмент гигантской мощности.