Ю. В. Веселов
Принято считать, что экономическая социология возникла в России в 80-е гг. ХХ в. Иногда даже утверждали, что эта "новая наука" у нас и была создана. На самом деле экономическая социология имеет длительную историю своего формирования и развития, причем как на Западе, так и в России. Мы бы даже утверждали, что с самого начала социологической науки развивается и ее ветвь ― экономическая социология. Если вспомнить Конта, то его позитивная социология была создана как нечто противополагающееся не только философии, но и политической экономии, именно Конт и заявил о претензиях социологии на изучение хозяйства, при этом обвинив экономистов в схоластике и метафизике. Конт признавал только одну науку, способную изучать экономику, ― социологию.
Эта идея была продолжена во французской социологической школе, и уже в 90-х гг. Дюркгейм, продолжая критиковать экономистов за их "внушающую уныние" картину экономического человека и общества, выступил с идеей создания экономической социологии как отрасли обществознания*. В Германии социальная концепция хозяйства разрабатывалась еще раньше представителями немецкой исторической школы политической экономии (В. Рошером, Г. Шмоллером, Л. Брентано), поэтому социология хозяйства Вебера и Зомбарта, представленная в начале ХХ в., воспринималась как само собой разумеющееся; экономическая социология здесь формировалась не как противопоставление экономической науке, а как область, интегрирующая экономику, историю и социологию.
* Дюркгейм в работе 1909 г. "Социология и социальные науки" определил предмет экономической социологии, который заключается, с его точки зрения, в социологическом исследовании институтов производства богатства, институтов обмена и распределения. Ему же принадлежит приоритет в социальном исследовании экономического института разделения труда [1]. Назад
Россия также не стояла в стороне от этого мирового процесса становления экономической социологии. Так, уже в 1904 г. в Москве выходит перевод первой монографии по экономической социологии Г. де Греефа "Социальная экономия" в русском изложении ("La sociologie economique"). К идеям де Греефа присоединяется М. М. Ковалевский, который сотрудничал с ним в Новом брюссельском университете. Он пишет: "...Хозяйственные явления, изучаемые политической экономией, получают надлежащее освещение только от социологии" [2, с. 127]. Активно разрабатывал он в своей фундаментальной трехтомной работе "Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства" идею об обусловленности экономического развития социальными факторами, главным образом - ростом населения. Хотя Ковалевский нигде не подчеркивал этого, но по своей природе эта идея носит экономико-социологический характер. В начале века уже в учебных материалах встречается упоминание об экономической социологии, в учебнике социологии 1917 г. московского профессора В. М. Хвостова выделяется специальный раздел "Экономическая социология", куда он относит школу Маркса и Ле Плэ. Наконец, даже историки отечественной социологии (в частности Н. И. Кареев) уже тогда говорили о наших "социолого-экономистах" [3, с.105-110].
Существовали и некоторые интересные параллели в развитии экономической социологии в России и за рубежом. Например, Дюркгейм и Ковалевский практически одинаково определяли главный фактор экономического развития ― рост физической и моральной плотности населения. Исследования дарообмена М. Мосса в некоторых аспектах предвосхищаются работой Н. И. Зибера "Очерки первобытной экономической культуры", вышедшей еще в 1883 г. Идеи немецкой исторической школы поддерживались и развивались А. И. Тюменевым и другими представителями экономистов-историков, а социальная теория хозяйства Р. Штаммлера перекликается с социальной теорией распределения М. И. Туган-Барановского и С. И. Солнцева. Если в США концепция "Экономика и общество" ("Economy and society") создается Т. Парсонсом и Н. Смэлсером в 1950-е гг., то у нас эта традиция появляется в начале века: у П. Б. Струве в его работе 1913 г. "Хозяйство и цена" отдел первый так и называется "Хозяйство и общество". Эта традиция развивается далее Н. Д. Кондратьевым в работе "Основные проблемы экономической статики и динамики", написанной в 1931 г. и опубликованной только в 1991 г. в серии "Социологическое наследие" [4]. Были у нас и уникальные образцы изучения хозяйства, аналогии которым вряд ли найдутся, ― речь идет о работе С. Н. Булгакова "Философия хозяйства" (1912 г.). Наконец, нельзя забывать, что вопрос о соотношении экономического и социального был поставлен в историческом споре народников (В. П. Воронцова, Н. Ф. Даниельсона и др.) и марксистов (В. И. Ленина и др.) о судьбах капитализма в России: если первые выбирали социальное развитие вместо экономического, то марксисты настаивали на единстве экономического и социального.
Таким образом, тема экономической социологии в России была известной. И нет сомнений, что ее историю надо начинать с 90-х гг. Х1Х в. или даже раньше, имея в виду, что в историю науки всегда входят ее источники, и первый этап развития науки ― это ее предыстория, а этап институционализации или всеобщего признания науки не совпадает с этапом ее создания*. Эта идея пока не поддерживается большинством современных эконом-социологов (Т. И. Заславская, Р. В. Рывкина, Г. Н. Соколова говорят только о советской экономической социологии, В. В. Радаев и А. В. Дорин вообще никого из отечественных эконом-социологов не упоминают). Тем не менее, некоторые ученые согласны с такой постановкой вопроса: Д. С. Климентьев и Л. Н. Панкова включают в русскую классическую социологию и экономическую социологию, а В. И. Веховин большое внимание в истории экономической социологии уделяет Н. Д. Кондратьеву [7, раздел 3б, с. 150―210; 8, с, 28―35].
* Так и историю социологии вряд ли можно начинать с того момента, когда Контом было предложено ее название. Не случайно Р. Арон начинает историю социологии с анализа идей Монтескье, а не Конта [5, c. 36]. Вот что пишет Ю. Н. Давыдов по этому поводу: "Первое, с чем мы столкнулись, задавшись целью реконструировать историю социологической теории..., был тот парадоксальный факт, что даже социология вообще, не говоря уже о собственно теоретической социологии..., значительно старше... самой себя" [6, c. 7].
В конце 1920-х гг. намечается окончательный разрыв "старой социологии" и марксистской науки в СССР, в 1922 г. были высланы П. Сорокин, С. Франк и другие видные социологи старой школы, в 1925 г. было закрыто отделение социологии в Ленинградском университете, лозунги социологов-марксистов Бухарина и Оранского о том, что исторический материализм и есть марксистская теоретическая социология, не очень пригодились, а скоро и сам Бухарин был зачислен в "буржуазный лагерь". Кондратьев, экономист, наиболее близкий социологии, продолжал работать в 1930-е гг. уже в заключении в бутырской тюрьме (в 1930 г. Кондратьев был арестован как глава несуществовавшей "Трудовой крестьянской партии" и в 1938 г. расстрелян, по тому же делу был расстрелян и А.В. Чаянов). Даже те, кто объявляли разрыв с "буржуазной социологией" и занимались прикладными исследованиями труда и производства, не смогли уйти от коммунистического террора. Создатель Центрального института труда А. К. Гастев был в 1930-е гг. репрессирован, а его институт был по существу разгромлен, еще раньше в 1928 г. был закрыт кондратьевский Конъюнктурный институт. Наступил временный перерыв в истории развития социологии и экономической социологии, хотя продолжали работать отдельные ученые. Например, С. Г. Струмилин занимался исследованием бюджетов времени рабочих. В 1930-е гг. проводились прикладные исследования в области научной организации труда, на многих заводах создавались лаборатории психотехники, которые приносили немалые результаты в деле повышения производительности труда.
Подобная тенденция в сторону деидеологизации экономической социологии и развития ее прикладных аспектов была присуща и западной социологии. Во Франции в начале 1930-х гг. еще публикуются Ф. Симиан и М. Хальбвакс ― последователи дюркгеймовской традиции экономической социологии, но после них никто теорией не занимается, и интерес к экономической социологии возрождается только в конце 1950-х гг. и начале 1960-х гг., когда А. Турен и Р. Арон начинают заниматься исследованием труда и индустриального общества, однако классическая дюркгеймовская традиция уже никогда больше не возвращается. В США исследования Э. Мэйо в 1930-е гг. гораздо более популярны, чем попытки Парсонса возродить веберовскую традицию "экономики и общества". По сути, только после выхода его совместной работы со Смэлсером "Economy and society" в конце 1950-х гг. и работы Смэлсера "Sociology of economic life" в начале 1960-х гг., начинается процесс признания экономической социологии в Америке. Такой же разрыв в истории социологии хозяйства был и в Германии, так что Россия в этом плане не исключение.
В конце 1950-х и начале 1960-х гг. интерес отечественных социологов вновь обращается к сфере труда, производства, к проблемам свободного времени и быта трудящихся. Г. В. Осипов, А. А. Заворыкин, И. И. Чангли ― сотрудники сектора социологических исследований Института философии АН СССР ― провели в то время прикладное социологическое исследование новых форм труда на московских предприятиях, и результатом их работы стали не только практические рекомендации, но и теоретические работы. А. Г. Здравомыслов, В. А. Ядов в то время начинают исследование молодых рабочих и их отношения к труду, в результате чего публикуется ставшая весьма популярной книга "Человек и его работа". В 1960-е гг. в Ленинграде В. Я. Ельмеевым обосновывается концепция сочетания экономического и социального развития, создается теория и практика социального планирования, с этого момента термин "социально-экономическое" становится весьма распространенным. Именно после этого стали задумываться о социальных результатах развития экономики, а в политэкономию стала возвращаться концепция человека. Социологи начинают активно заниматься исследованиями труда не только в сфере промышленности, но и в области сельского хозяйства. Т. И. Заславской и Р. В. Рывкиной был организован проект "системного изучения советской деревни". Таким образом, в 1960-е гг. экономика становится объектом пристального интереса социологии, пока все еще "твердо" стоящей на марксистских позициях. Иного еще не позволено, но это не означает, что между социологами не было разногласий и противоречий. Как раз в этом недостатка не было. Так постепенно закладывались основы будущего возрождения экономической социологии, и неслучайно те из социологов, кто занимался экономической проблематикой в 1960-е (Ельмеев, Заславская, Рывкина), будут стоять у ее истоков в 1980-е гг.