Николаева Л.С., к.и.н, доцент кафедры истории и культурологии НГМА
Ю. Либединский, характеризуя деятелей пролетарского литературного движения, назвал их "неистовыми ревнителями" пролетарской чистоты, которые "защищали ее с такой яростью, что дай им волю - и нежные ростки будущего советского искусства были бы выполоты начисто!"(1) С. Шешуков отмечал, что "пролеткультовцы стояли за создание пролетарской культуры. Но их теория оказалась реакционной, ибо не только пролетарской, но и вообще никакой культуры по их рецептам нельзя было построить. Они пытались создать чисто классовую культуру на голом месте, они не понимали, что без овладения запасами знаний, выработанных человечеством на протяжении тысячелетий, никакой культуры построить нельзя".(2) Истинное искусство, в свою очередь, всегда противостояло схеме и нормативности. Нормативный метод всегда стремился занять господствующее положение в искусстве. Реакция искусства на отвлеченно-декларативное искусство первых лет революции проявлялась в неудовлетворенности методами извлечения правды, не из жизненного явления, а из предзаданной идеи. Идеологи пролетарской литературы (Пролеткульт, РАПП), а также ЛЕФ много сделали для внедрения в созна-ние художников новых канонов искусства. В известном смысле они были левее правящей партии. Требование политизировать литературу, исходившее из их уст, с течением времени приобретало все более императивный характер.(3)
Как отмечала Г. Белая, литература схемы, литература тезиса, литература рационалистического трафарета, как правило, обслуживала заданную идею. "Пролетарскую культуру определяет материальный базис, создающийся из недр буржуазного капиталистического общества, который создает условия для развития культуры пролетариата в сторону коллективной невиданной дисциплины, стройности и организованности. Для личного произвола и усмотрения не будет места - деятельностью людей будут руководить не лица, а логика систем и их внутренний смысл".(4)
Такой взгляд на мир выразил Е. Замятин в антиутопии "Мы". Пролеткультовцы были сторонниками классовой чистоты в литературе и культуре в целом. И хотя школа вульгарного социологизма была разгромлена, но "идея классовости литературы была поставлена под знаменем народности". Как отмечает исследователь М. Голубков, клянясь пролетарской классовостью, литературная бюрократия, обслуживаемая профессиональной критикой, препятствовала проявлению классового подхода к литературе, проявлению непредвзятых, незагипнотизированных лозунгами взглядов на происходящее с точки зрения любого трудового класса - рабочего или крестьянского.(5)
Рост сферы начальствования, заседателей, кабинетных громо-вержцев всех видов и т.п. для самого Платонова, автора "Города Градова", был реальной опасностью омертвления, застоя, торможения: чиновничьи прожекты грозили подчинить реальное историческое творчество масс.(6)
В "Очерках по истории русской культуры" П.Н. Милюков писал, что тогда "Пролеткульт" хотел взять в свои руки бесконтрольно руководство всеми отраслями "пролетарского" искусства, - литературы, изобразительных искусств, музыки, театра, - так же как и вообще всей культурно-просветительной деятельностью, воспитанием комсомола и т.д.(7) Далее П.Н. Милюков отмечал: "Прежде всего "Пролеткульт" сам не мог овладеть всей той областью, на которую заявлял претензии. Центральной ареной "Пролеткульта" остался один рабочий театр - начинание, весьма скромное, и несколько театральных и литературных студий".(8) Октябрьский переворот и гражданская война породили плеяду молодых поэтов, бойцов революции, которые воспели героику тех лет. "Поэзия 20-х годов при всех ее достоинствах - это все-таки только поэзия 20-х годов". А вот "поэзия Цветаевой - никаких не годов. Двадцатого столетья - он, а я - до всякого столетья"(9). Поэзия пролеткультовских поэтов - это выражение эпохи в классовых традициях, в их поэзии отразилось та ситуация, когда: "человек, в котором выхолощено человеческое, уподобляется сломанному ножу"(10). Характерна для пролеткультовских поэтов машинная эстетика: "люди-гвозди, люди-ножи". Они воспевают завод, революцию и даже жестокость во имя революции.
Стал обыденным лозунг: "Кто не с нами - тот против нас". Пролеткультовская поэзия и литература действовала безошибочно в цель. Апологеты Пролеткульта оберегали "чистого" пролетарского писателя от "чужеродных" для него влияний интеллигенции и крестьянства, как буржуазных идеологов. Этой исключительностью был продиктован и нигилизм по отношению к русской и мировой литературе. Вместе с классикой, утверждавшей идеалы свободы и красоты, Пролеткульт отвергал гуманизм, духовно богатую личность, народную нравственность. На место этих ценностей он ставил коллективизм, машинизм, принцип полезности.
Список литературы
1. См.: Либединский Ю. Современники. Воспоминания. М., 1961. С.42,
2. Шешуков С. Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов. М., 1984. С. 31.
3. Белая Г. Схема и образ (К проблеме ценностных критериев). История советской литературы: новый взгляд, ч.1. М.: Наука., 1989 (По материалам Всесоюзной научно-творческой конференции. П-12 мая, 1989 г., Москва. С. 18.
4. Там же. С. 25.
5. Голубков М. Альтернативы: размышления об утраченных воз-можностях. История советской литературы: новый взгляд, часть I, М. Наука, 1989 (По материалам Всесоюзной научно-творческой конференции II - 12 мая 1989 года, Москва). С. 51.
6. Чалмаев В. "Нечаянное" и вечное совершенство Андрея Плато-нова. Предисловие к книге Андрей Платонов. "Государственный житель". Минск. 1990. С.23.
7. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. С.363.
8. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1994. С.363-364.
9. Якобсон А. Почва и судьба. О романтической идеологии. Виль-нюс-Москва. 1992г. С. 159,174.
10. Там же, С. 173.