.
Усов Александр Николаевич
1
Главная "критическая" мысль Фейербаха в отношении религии состоит в том, что бог есть всего лишь преувеличенное представление человека о самом себе. Человек не может преклоняться, почитать, любить то, что ему чуждо. Любовь, тем более, бесконечная любовь возможна лишь по отношению к тому, что бесконечно БЛИЗКО человеку, иначе говоря, ТОЖДЕСТВЕННО ему. Поэтому бог есть человек, вернее идеал человека, наиболее глубинная, сокровенная мечта человека о самом себе:
"Ты приписываешь богу любовь, потому что любишь сам, ты находишь бога мудрым и благим, потому что считаешь доброту и рассудок своими высшими качествами, ты веришь в то, что бог существует, что он субъект или существо, потому что сам ты существуешь, сам ты - существо..." и т.д.
"Ценность бога не превышает ценности человека. Сознание бога -самосознание человека, познание бога - самопознание человека. О человеке можно судить по богу и о боге - по человеку. Они тождественны".
"Сущность и сознание религии исчерпывается тем, что заключается в сущности человека, его сознании и самосознании. У религии нет собственного, особого содержания". (Л.Фейербах. Избр. фил. произв. в 2-х тт. "Политическая лит-ра", Москва 1955. т2, стр. 47,42,52)
Этим как бы все сразу ставится на свои места: религиозные представления не грубо отвергаются, как это делает вульгарный атеизм, наоборот, вскрывается их истинное значение и смысл. Фейербах ничего не навязывает религиозному сознанию, ни к чему его не принуждает; он предоставляет ему самому свободно высказаться и вот оказывается, если верить Фейербаху, что атеизм есть собственное содержание, сокровенная мысль религиозного сознания; "религия сводится к атеизму...". (т2, 484) Таким образом Фейербах не отвергает религию, скорее наоборот, он вскрывает и тем самым утверждает ИСТИНУ религии; устраняется лишь ложная, т.е. "богословская" форма этой истины - та форма, благодаря и посредством которой человек оказывался в противоречии, разладе с самим собой, воображая свою собственную сущность - бога - как внешнюю, чуждую, подавляющую силу. Даже ЛЮБОВЬ к богу не устраняла этого противоречия, наоборот, искажалась и извращалась этой формой, ибо естественная потребность в любви направлялась в русло, в котором эта самая потребность никогда не могла быть удовлетворена и не столько удовлетворялась, сколько экзальтировалась, доводилась до болезненного томления, в котором истощались все духовные и физические силы человека вместо того, чтоб обретать внешнее выражение, реальное бытие.
Естественным следствием этой противоестественной любви становилось пренебрежение, презрение, ненависть к реальному человеку. В самом деле, если бог есть ИДЕАЛ человека, то когда религия отрывает этот идеал от человека и делает его (идеал) абсолютно потусторонним, то человек тем самым становится существом, лишенным всякого идеала и даже самой возможности приблизиться, прикоснуться к нему, т.е. существом низменным, ущербным, грешным. Т.е. в той степени, в какой возвеличивается и абсолютизируется бог, человек низвергается во прах; сверхчеловеческое становится античеловеческим:
"Чтобы обогатить бога, надо разорить человека; чтобы бог был всем, человек должен сделаться ничем... Человек приписывает богу то, что он отрицает в себе." (т2,56,57)
С другой стороны, если сверхчувственная любовь к богу по определению не может быть никак выражена чувственно, то чувственно она может быть выражена чисто отрицательным образом - как пренебрежение, презрение, ненависть к чувственности вообще, т.е. к материальной природе человека, к его плоти. "Только бога следует любить, - говорит, например, св. Августин - весь же этот мир, т.е. все чувственное, надлежит презирать".(т2,807) Только на ничтожестве мира и человека строит теист свою веру, заключает отсюда Фейербах.(Там же)
То есть человек в его материальном существовании приносится в ЖЕРТВУ - в буквальном или фигуральном смысле - богу, и в этом глубинная связь между всеми религиями, то общее что их всех объединяет. Имеем ли мы дело с варварскими культами, требовавшими сожжения детей в угоду какому-нибудь Молоху, или буддизмом, призывающим к сугубо внутреннему "очищению" и "освобождению" от всего земного или с утонченным, просвещенным христианством - везде очевидно это противоречие между телом и душой, везде оно ставится во главу угла, доводится до крайней степени и все религии отличаются лишь тем какую внешнюю форму выражения придают этому противоречию и как его пытаются "разрешить". Перед этим противоречием бессильны все средства внешней критики, каковыми располагал атеизм до Фейербаха, как равным образом и пресловутый "научный" атеизм. Я могу принять естественное объяснение грома и молнии или согласиться с тем, что "страх породил богов", но от этого не исчезает сам страх перед громом и молнией, страх смерти, а следовательно, и возможность религии. Религия вовсе несводима ни к невежеству, ни к суеверию. Противоречие, о котором идет речь и в которое впадает религиозное сознание есть его противоречие с самим собой, его ВНУТРЕННИЙ разлад, в котором оно попирает самого себя, лишает самого себя всякой действительности, приписывая ее, т.е. свою собственную действительность, лишь одному богу; ослепленное божественным сиянием, оно не видит, что это сияние исходит от него самого! Насколько эта "потерянность" в самом себе или "дезориентация" относительно себя самого являются внутренним состоянием духа человека, настолько против него бессильны все внешние средства "воздействия", каковыми располагает естествознание и базирующийся на нем атеизм.
Поэтому Фейербах и не пытается апеллировать к естествознанию - одно это, между прочим, делает честь его уму и такту и придает известную цену его критике. Он разговаривает с религией на ее собственном языке и именно ЭТИМ и ТОЛЬКО этим вынуждает религиозного человека трезво взглянуть на самого себя. Религия есть вывернутый наизнанку, поставленный с ног на голову внутренний мир человека - вот в чем, по Фейербаху, состоит порок всех религий, христианства, прежде всего. Соответственно, вскрывая тождество бога и человека, Фейербах как будто устраняет, снимает тем самым указанное противоречие, переворачивает внутренний мир человека с головы на ноги, раскрывает верующему глаза на него самого: человеку возвращается главная его собственность - он сам; господство бога над человеком становится - реально или потенциально - господством человека над внешним миром, сверхчувственная любовь к богу - чувственной любовью к человеку. Бог очеловечивается, человек обожествляется; богочеловек превращается в человекобога; и, наконец, бог устраняется вовсе, остается только человек.
2
Все бы ничего в этой критике, но вот вопрос: каким образом человек утрачивает сам себя? Как происходит, что он легко фиксирует все утраты и приобретения, если это касается материальных вещей, но оказывается столь слеп и глух в отношении себя самого и начинает воспринимать мир собственных мыслей и эмоций, как нечто чуждое себе? Что разрушает его внутреннее единство, вносит разлад в его внутренний мир? - Ничто иное, как МИР ВНЕШНИЙ. И потому возникает этот разлад человека с самим собой, что он ИЗНАЧАЛЬНО, т.е. в своей сущности СЕБЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ.
Человек может увидеть, услышать, воспринять, понять внешний мир только через себя самого. Выражаясь естественнонаучным языком, внешний мир производит те или иные изменения в организме человека и вот только лишь с этими то изменениями СЕБЯ САМОГО человек и имеет дело, только ОНИ для него существуют. Против этой мысли не в состоянии, кажется, возразить ни одна философия, даже материализм с его теорий отражения, если только материалисты не понимают свою теорию так, что образ вещи каким-то образом отслаивается от вещи, физически переносится в мозг человека и "припечатывается" к нему (мозгу). Даже на уровне физиологии дело обстоит не так, что кусочки пищи присоединяются к тем или иным органам организма и таким образом последний растет. Организм ассимилирует пищу, т.е. растворяет ее в себе, превращает в себя и только таким образом выстраивает, воспроизводит, "выращивает" себя. Таким образом, даже то, что физически попадает "внутрь" организма, разрушается, исчезает КАК ТАКОВОЕ, и только лишь посредством этого исчезновения, обретает существование как часть организма или его продолжение.
Но если организм ассимилирует, то он обладает возможностью ассимиляции, предрасположенностью ассимилировать именно то, а не это. Если он отождествляет пищу с собой, значит, еще прежде он заключал в себе нечто тождественное пище, в каком-то отношении и смысле БЫЛ ей тождественен. В противном случае невозможно понять, почему желудок человека легко переваривает кусок хлеба, но не в состоянии переварить горсть песка. Следовательно, внешний мир в процессе потребления существует не только как внешний по отношению к организму продукт потребления, но и как нечто ВНУТРЕННЕЕ самого организма. Следовательно, организм в каком-то отношении и смысле есть нечто ВНЕШНЕЕ САМОМУ СЕБЕ.
Таким образом, раздвоенность бытия человека мы обнаруживаем уже на уровне физиологического его существования, а корни теологии таятся не в голове человека и даже не в социальных условиях, а в его желудке. Если бы Фейербах довел свою критику религии до этого уровня или начал бы с него, он легко бы увидел в какой просак он попал.
"Ты боишься жить, ибо страх божий гнетет тебя, - говорит Фейербах верующему человеку, - однако, нет никаких причин для страха, вернее единственная его причина - ты сам; это твоих рук дело, ты сам загнал себя в тупик. Тебе стоит лишь понять это и тупик будет преодолен. Возьми же себя в руки, верни себя самому себе и да здравствует жизнь!"
Так говорит Фейербах, таков смысл его философии. Если витать в облаках, как это и делает МАТЕРИАЛИСТ Фейербах, то его слова звучат складно и убедительно. Если же спуститься с небес на землю и перевести его речи на язык желудка, то они будут звучать примерно так: "Что ты корчишься от голода?, - должен тогда сказать Фейербах голодному человеку, - Разве голод проникает в тебя снаружи? Разве это камень, который висит у тебя на шее?, заразная болезнь, которую ты можешь подхватить в толпе?, или дикий зверь, который может растерзать тебя?, или разбойник, который может ограбить тебя? Это всего лишь твое собственное чувство, твое собственное состояние. Ты сам мучаешь себя! Долой же этот разлад с самим собой!.. Что? Хлеб? При чем тут хлеб? Долой это теологическое заблуждение, которое внутреннее чувство голода каким-то образом связывает с куском хлеба - совершенно внешним и посторонним предметом, долой этот фетишизм желудка! Ты должен стать хозяином себе, должен сам определять себя. Поэтому ты должен быть сытым и здоровым САМ ПО СЕБЕ. Хлеб же лишь обременяет твой желудок, подобно тому как идея бога лишь обременяет и подавляет твой разум."