Приведённые доводы убедительны, поэтому с мнением Звечаровского И.Э. и Пархоменко С.В. трудно не согласиться.
Говоря об условиях необходимой обороны, необходимо выяснить вопрос о том, допустима ли необходимая оборона от действий, которые сами совершены в состоянии необходимой обороны, но вышли за пределы необходимости ? В уголовно-правовой литературе существует мнение о том, что «нападающий не имеет права на самозащиту и в случае, когда потерпевший или другие лица предпринимают такую оборону от общественно опасного посягательства, которая явно выходит за пределы необходимости и потому сама становится преступным действием[69]».
Автор высказанного выше мнения считает, что, так как такие ответные действия вызваны общественно опасным поведением самого нападающего, то он, в таких случаях вправе лишь устранить грозящую ему опасность по правилам о крайней необходимости.
С такойточкой зрения на наш взгляд, нельзя согласиться. Не вызывает сомнения то, что необходимая оборона допустима против правомерного нарушения тех или иных интересов, в частности, против акта необходимой обороны.
Действия де обороняющегося, вышедшие за пределы необходимости, сами становятся общественно опасными и преступными, а, потому и защита от них допустима.
Далее необходимо рассмотреть вопрос о том: допустима ли необходимая оборона от неправомерных действий должностных лиц? В литературы при решении этого вопроса нет единства взглядов. Уголовное право не устанавливает каких-либо особых правил защиты от преступных действий должностных лиц. Отдельные учёные-правоведы считают, что на защиту от должностных преступлений должны распространяться общие правила о необходимой обороне[70].
Указанная точка зрения нам предоставляется правильной. Она не противоречит принципу равенства граждан перед законом, провозглашённому в ст. 4 УК Российской Федерации, в которой говорится, что лица, совершившие преступление, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств[71].Совершенно справедливо, на наш взгляд, не согласен с таким решением вопроса В.Ф. Кириченко, который считал, что распространение общих правил о необходимой обороне на эти случаи поставило бы должностных лиц под угрозу произвола со стороны отдельных граждан и затруднило бы выполнение ими их обязанностей[72].
Уголовный закон требует от всех должностных лиц, чтобы их деятельность в целях гарантирования прав граждан была не только по существу, но и формально законной.
В случаях, когда действия должностных лиц по существу законные, но формально незаконные, т.е. хотя и не вышли за пределы служебной компетенции данного должностного лица, но были предприняты без соблюдения определённых, требуемых законом форм, по нашему мнению, необходимая оборона от таких действий вполне допустима.
Мы полностью разделяем мнение Т.Г. Шавгулидзе, который отмечает, что «если должностное лицо при осуществлении определённых служебных обязанностей нарушает предусмотренную для них форму, то такое действие не только Формально является незаконным, но и по существу становится таковым.»[73].
Другое дело, в случаях, когда должностными лицами совершаются действия по существу незаконные, но с соблюдением предусмотренных формальностей, то тогда, на наш взгляд, не может быть допущена необходимая оборона. В таких случаях закон предоставляет гражданам иные пути и возможности восстановления нарушенных прав и интересов.
2. Наличность посягательства.
Вторым непременным условием правомерности акта необходимой обороны относящимся к посягательству, является наличность посягательства. Слово "наличность", исходя из его смыслового значения, означает, что нападение должно быть налицо, то есть его осуществление должно уже начаться и не быть ещё оконченным. Начавшееся - значит; что уже наступила непосредственная угроза его осуществления. Она должна быть настолько очевидной, что охраняемые законом права и интересы поставлены в непосредственную опасность.
Для признания акта обороны правомерным нельзя требовать, чтобы нападение уже началось[74].Такое условие поставило бы лицо, обороняющееся от преступного посягательства, в положение, при котором оно вынуждено терпеливо ждать нанесения ему первого удара нападающим. Старая русская пословица гласит: «Искру гаси до пожара, беду отводи до удара». Непосредственная угроза посягательства делает оборону правомерной. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 года «0 практике применения судами законодательства о необходимой обороне» было специально указано, что в ряде случаев суды не признают состояния необходимой обороны при наличии реальной угрозы посягательства, либо когда обороняющемуся по обстоятельствам дела не был ясен момент окончания посягательства. В связи с этим Пленумом Верховного Суда СССР в упомянутом Постановлении дано судам следующее указание: «Состояние необходимой обороны наступает не только в самый момент нападения, но и в тех случаях, когда налицо реальная угроза нападения.»[75].
Следовательно, оборона возможна при наличии реальной угрозы посягательства. Не все авторы считают термин «наличность» обоснованным применительно к институту необходимой обороны. Так, И.С. Тишкевич говорит о ненужности этого понятия и о необходимости замены его более правильным требованием - своевременной обороны, ссылаясь при этом на высказывание Н.Н. Паше-Озерского: «Наличное посягательство обычно понимается в смысле посягательства «осуществляемого» и «непосредственно предстоящего», но понятие «наличности непосредственно предстоящего посягательства» содержит внутреннее противоречие»[76].
Далее Н.Н. Паше-Озерский предлагает вести речь о начальном моменте посягательства.
М.И. Якубович полагает, что «требование наличности нападения весьма существенно, так как с ним связано определение границ возможного использования права необходимой обороны во времени»[77].
А.А. Пионтковский в качестве обязательного условия правомерности необходимой обороны выдвигает «наличность посягательства»[78].
Думается, что спор здесь не носит принципиального характера - авторы, уточняя терминологию, просто стараются определить границы возможного использования права необходимой обороны во времени.
Состояние необходимой обороны может наступать ещё раньше, чем нападение начнется, так как есть реальная угроза немедленного нарушения право охраняемого интереса.
Вопрос о том, началось ли посягательство, решается с учётом как субъективного представления лица, осуществляющего оборону, так и объективных данных, на основе которых сложилось это субъективное представление. Другими словами, субъективное представление лица о том, что посягательство уже началось или начнется немедленно, должно быть основано на Фактической обстановке, на действиях посягающего, создающих реально угрозу для общественного или личного интереса. Проиллюстрируем это примером: