Оглавление
1. История становления концепций социологии архитектуры в западной социальной философии. 5
1.1. Социология архитектуры конца XIX – первой половины XX вв. 5
1.2 Социология архитектуры второй половины XX вв. 8
2. Современная западная социология архитектуры.17
2.1 Немецкая школа социологии архитектуры.17
2.2 Американское направление социологии архитектуры.23
Список используемой литературы.29
Практически вся жизнь, деятельность современного человека и взаимодействия разных людей проходят на фоне или внутри архитектурных сооружений. Архитектура служит для нас источником вдохновения, средством социализации, самоидентификации и развития личности.
Совершенно обратная ситуация сложилась в области изучения архитектуры с помощью социологических теорий. Такого понятия как социология архитектуры долгое время не существовало, да и сейчас можно говорить только о начале ее зарождения.
Можно с уверенностью констатировать тот факт, что в рамках социологии не было выработано более или менее основательной теории о взаимозависимости между застроенным пространством и социальными явлениями. Не существует ни теории о влиянии окружающего пространства на поведение людей, ни теории о формировании застроенного пространства под влиянием поведения его жителей.
Таково было положение дел в начале и середине ХХ века, таким оно остается и сейчас. Так, в начале 70-х годов ХХ века немецкий социолог Ханс Пауль Бардт признавал, что он пока не в состоянии предложить самодостаточную социологическую теорию об окружающем пространстве. Аналогично в то время дело обстояло и с другими схожими дисциплинами. Говоря о так называемой «психологии окружающего пространства», Л. Крузе заявлял, что «эта дисциплина пока не имеет ни адекватной теоретической концепции, ни первичной структуры, ни внятных основополагающих гипотез». В 2006 году научный сотрудник факультета истории и социологии культуры Технического университета Дрездена (специализируется на изучении архитектуры с позиций философии и социологии) Хейке Делитц отмечала, что «в мире не существует кафедры социологии архитектуры, то же касается учебников, заседаний на международном уровне и т.д».
В чем же причины этого? Объяснения нужно искать в истории развития так называемых общих и специальных социологических дисциплин. В рамках общей социологии рассматриваются такие основополагающие понятия как группа, класс, организация и основные процессы, как социализация, социальная перемена, стратификация и так далее. Кроме того, предпринимались и предпринимаются попытки свести воедино различные частные дисциплины, которые также называются специальными, или прикладными, социологическими дисциплинами с точки зрения их взаимозавимости с общественными явлениями.
В общей социологии, при рассмотрении истории формирования ее основных понятий, окружающее пространство и архитектура, за очень редкими исключениями, не учитываются в качестве определяющих факторов социальных явлений.
«Архитектура окружает нас повсюду, – считают Йоахим Фишер и Хейке Делитц из Технического университета Дрездена. – Мы соприкасаемся с ней ежедневно, ощущая ее постоянство и наглядность, она присутствует, когда мы предпринимаем различные действия...»[1]
Архитектура, будучи постоянно рядом и преобладая над другими коммуникативными средствами культуры или «символическими формами», явно выделяется среди них. В своих вездесущих конструкциях она воплощает само общество, обнажая особенности отдельных его поколений, социальных классов, условий жизни и систем функционирования.
Иначе обстоит дело с присутствием архитектуры в работах по социологии. Здесь архитектура представляется как нечто чересчур понятное и близкое; социология же, в свою очередь, слишком зациклена на поиске абстрактных принципов современных процессов общественной социализации, поэтому «архитектура общества» пока не стала ключевой темой данной науки».
Цель настоящей работы: исследование динамики становления социологии архитектуры в западной науке.
В рамках философских и социологических наук, как уже было отмечено, долгое время не уделялось особого внимания социальному и философскому значению архитектуры. Однако в общих теоретических построениях ученые не могли пройти мимо проблем взаимосвязи между жизнью общества и архитектурным пространством, которое формирует сознание человека и с другой стороны само является продуктом этого сознания.
При анализе развития городов и демократии в своей известной работе «Город» М. Вебер не делает никаких предположений о влиянии архитектуры на социальные процессы, упомянув только в качестве необходимых атрибутов раннего города наличие крепости и рыночной площади. Дальнейших предположений о влиянии архитектуры на социум Вебер не делает. Дальнейших предположений о влиянии архитектуры на социум Вебер не делает[2].
Одним из первых западных мыслителей, уделившим особое внимание значению архитектурного пространства для жизни людей стал Г. Зиммель, который подробно рассматривал качества пространства как формы, «воздействие, которое оказывают на пространственные определения группы ее собственно социологические формообразования и энергии», в том числе размещение сообщества в своем собственном «доме», значение пустых и нейтральных пространств.
В работах Зиммеля находим и анализ конкретной архитектурной практики, Так, сравнивая архитектуру Флоренции и Венеции, он приходит к выводу, что если архитектура первой является точным выражением внутреннего смысла, то во втором случае архитектура призвана скрывать истинную жизнь, протекающую за фасадом.В работах Зиммеля находим и анализ конкретной архитектурной практики, Так, сравнивая архитектуру Флоренции и Венеции, он приходит к выводу, что если архитектура первой является точным выражением внутреннего смысла, то во втором случае архитектура призвана скрывать истинную жизнь, протекающую за фасадом.[3]
Кроме того, необходимо отметить внимание к теме Эмиля Дюркгейма, который в 1895 году подразделял социальные факты на: морфологические, составляющие «материальный субстрат» общества (физическая и моральная плотность населения, под которой Дюркгейм подразумевал частоту контактов или интенсивность общения между индивидами; наличие путей сообщения; характер поселений и т.п.), и духовные, нематериальные факты («коллективные представления», составляющие в совокупности коллективное или общее сознание). Т.е. «материальный субстрат» общества, по мнению Дюркгейма, представлял собой географическое отображение социальных реалий. Характер путей сообщения и форма жилищ не могут, по мнению Дюркгейма, быть сведены «к образам действий, чувств и мыслей». Он отнес это к материальной плотности, т.е. к такому свойству среды, которое способно оказать влияние на развитие социальных явлений. Дюркгейм относит типы архитектуры к устойчивым морфологическим социальным фактам[4].
Важно упомянуть также, что Герберт Спенсер в 1868 году отмечал непосредственное влияние среды обитания на архитектурные типы и системы, принятые в конкретных обществах. Так, он писал, что «постройки в греческом и римском стилях, по высокой степени своей симметрии, кажутся как бы заимствовавшими свой тип из животной жизни.
Карл Манхейм, анализируя вопросы социальной дистанции и демократизации культуры, исследует влияние «демократизации» церковной архитектуры позднего средневековья на аналогичную трансформацию социальной структуры общества, приходя к выводу о наличии прямой связи между этими явлениями. Мерой демократизации церковной архитектуры у Манхейма выступает сокращение «дистанции» между верующими, священником и «важнейшими символами и объектами веры»[5].
Норберт Элиас в рамках фигурационной социологии в своем главном труде «О процессе цивилизации…», объединив данные социологии, антропологии и психологии, анализировал процессы становления цивилизации на фоне архитектуры замков французской аристократии. Замки выполняют важную социальную роль, выступая центрами создания городов и развития процессов формирования государства в средние века. Элиас объяснял особенности развития архитектуры конкуренцией между городами и государствами. Так, выступая в салоне Марианны Вебер в Гейдерберге с докладом о связи готической архитектуры с социально-экономическими процессами в средние века, он утверждал, например, что устремленные ввысь шпили готических соборов возникали не из-за усиления религиозности горожан, а в силу возрастания конкуренции между городами.
Вальтер Беньямин в своей знаменитой работе «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости»[6] говоря об архитектуре, рассуждает об ее универсальности и вечности относительно других искусств. Беньямин отмечает, что архитектура, наряду с эпосом и, в настоящее время, с кино, с древнейших времен была искусством коллективного восприятия в отличие, например, от живописи. В своем «Сочинении о пассажах» Беньямин анализирует парижские пассажи как первые прообразы универсальных магазинов, созданные в период с 1822 по 1837 год, долгое время остававшиеся одной из достопримечательностей Парижа и отражавшие «город, даже весь мир в миниатюре». Пассажи, по оценке Беньямина, – это идеал капиталистического общества мечты, отраженного в утопии Фурье. В пассажах Фурье увидел архитектурный канон фаланстера. Фаланстер у Фурье – это город пассажей. И как внутренним импульсом утопии Фурье было появление машин, так технологической причиной появления реальных пассажей стало использование в строительстве первого искусственного материала – металлических конструкций. Кроме того Беньямин отмечает, что общественные предпосылки для интенсивного применения стекла в качестве строительного материала возникали лишь столетие спустя, а бетон открыл новые возможности пластического моделирования в архитектуре. Архитектура пассажей у Беньямина является носителем общественной мифологии, в коллективном сознании ей соответствуют образы, в которых новое пронизано старым, но одновременно стремится в будущее.