Введение
Неокантианство – широкое и влиятельное общеевропейское течение в философии и социологии, зародившееся в Германии в конце 60-х годов XIX столетия и получившее распространение за ее пределами.
Актуальность изучения такого течения как неокантианство состоит в том, что неокантианство получило распространение по всей толще философской мысли, формируя различные национальные неокантианские течения и придавая тем самым своему истоку – немецкому неокантианству – поистине мировое значение. Неокантианское течение в социологии обогатило науку рядом ценных открытий, теорий, оригинальной постановкой философского и социологического знания, выдвинуло ряд крупных имен исследователей, внесших весомый вклад в разработку сложных и малоизученных в отечественной и мировой науке проблем.
Тот факт, что неокантианство получило большое распространение в нашей стране, хоть и просуществовало недолго, означает, что это часть нашей истории, а свою историю нужно знать.
Объектом исследования является неокантианское направление в социологии.
Предметом исследования является сравнительный анализ развития неокантианского направления в западно-европейской и отечественной социологии.
Целью курсовой является описание истории становления неокантианского течения.
Для реализации данной цели нужно осуществить ряд задач:
1. Рассмотреть предысторию возникновения неокантианства;
2. Изучить историю формирования течения неокантианства на Западе и в России;
3. Проанализировать идейную сторону неокантианства (идеи мыслителей неокантианского направления);
1.Неокантианство на западе
Неокантианство имеет свою предысторию в развитии так называемой профессорской философии Германии 50-60-х годов. В 50-х годах толчок к возобновлению углубленных исследований кантонской философии дали скорее не философы, а естествоиспытатели. Герман Гельмгольц (1821-1894), физик и психолог, опубликовал сочинения «О человеческом зрении»1855), «Физиологическая оптика» (1856-1866), вкоторых ощущалось заметное влияние Канта и содержалось немало отсылокк кантовским произведениям.
Во Франции на возрождение философии Канта повлияли Виктор Кузен и Жюль Лашелье. В 50-х годах XIX в. активную роль в защите кантовских идей сыграл Шарль Ренувье (1815-1903 гг.). Его главные произведения: «Опыты общей критики» (три тома, 1854), «Трактат общей логики и логики формальной» (1854), «Рациональная психология» (три тома, 1859), «Принципы природы» (два тома, 1864), «Введение в аналитическую философию истории» (1864), «Персонализм» (1901) – основаны на принципах «неокритицизма», в свою очередь восходящего к Канту.
К середине 60-х годов предпосылки для возрождения кантианства созрели и в Германии. Нужен был внешний толчок, требовалось бросить лозунг, чтобы движение сторонников Канта стало консолидироваться. Это было сделано благодаря появившейся в 1865 г. книге двадцатипятилетнего Отто Либмана (1840-1914) «Кант и эпигоны». В этой книге О. Либмана (одного из наиболее верных и одаренных учеников Куно Фишера, намеревавшегося противопоставить идущему от Ламарка и Дарвина биологизму и физиологизму традиции кантовского критицизма) каждая из глав, а они были посвящены Фихте, Шеллингу, Гегелю и Гербарту, заканчивалась фразой: «Итак, нужно снова вернуться к Канту!» Лозунг «Назад к Канту!» был, таким образом, брошен и услышан в 60-х годах XIX в. В 70-х годах он был подхвачен, прежде всего, лидерами двух главных неокантианских направлений В. Виндельбандом и Г. Когеном, а также их сторонниками и последователями.
Опосредующей это движение фигурой был популярный в свое время философ Ф. А. Ланге (1828-1875). Его обычно причисляют к «физиологическому направлению» в неокантианстве. Наибольшую известность принесла ему двухтомная работа «Историяматериализма и критика его значения в настоящее время» (впервые опубликована в 1866 г., в переработанном виде в 1873 г.). Ф. А. Ланге, получивший философское, психологическое и педагогическое образование в Бонне, с 1870 г. был профессором сначала в Цюрихе, а с 1872 г. до своей смерти в 1875 г. – Марбургского университета. Как правильно отмечают исследователи, его нельзя считать основателем марбургской школы неокантианства, ибо эту школу основал и создал Коген. Однако влияние Ланге на формирование различных направлений в философии конца XIX в. было весьма значительным. Гегельянец Герман Глокнер отмечал, что упомянутая книга Ланге (в ее расширенном варианте) наряду с произведениями Шопенгауэра стала одним из наиболее читаемых произведений немецкой философской литературы. При этом идеи Ланге, как и их влияние, противоречивы. С одной стороны, Ланге опирался на достижения естествоиспытателей, из которых он особо выделял немецких физиологов Иоганна Мюллера и Германа Гельмгольца. Ланге утверждал, что перспективна лишь философия, избирающая своим фундаментом своего рода «физиологические» концепции естествознания, психологии. (При этом современную ему физиологию органов чувств Ланге объявлял развитым и исправленным кантианством.) С другой стороны, материалистические варианты физиологизма Ланге категорически отвергал особенно в случаях, когда материализм, правомерный, по его мнению, в пределах естествознания, перерастал в метафизику, т.е. в общий философский взгляд на природу и человека. Материалистическое мировоззрение, согласно Ланге, неспособно объяснить высшие проявления человеческого духа, развитие искусства и творчество в целом. Оно усиливает эгоистические тенденции в этике.
С одной стороны, Ланге призывал к развитию философии позитивного знания, критикуя не только материалистическую, но и идеалистическую метафизику. Многими своими современниками этот философ был понят как сторонник философского позитивизма. С другой стороны, Ланге считал, что идеализму, если он не будет оставаться беспочвенной метафизикой, а приобретет подпорку в виде естественнонаучных исследований сознания, принадлежит большое будущее. Именно в свете этого противоречия уясняется отношение Ланге к Канту.
Ланге достаточно высоко и в то же время весьма критически оценивает концепцию Канта. В кантовском наследии на первый план выдвигается «Критика чистого разума», в которой в принципе принимаются идеи априоризма, трансцендентальности (т.е. первенства сознания, его явлений), теория синтетических суждений a priori. Однако Ланге не приемлет того способа, каким Кант обосновывает свои главные идеи. Если в кантовском их обосновании главную роль играют абстрактно понятые способности нашего ума, то Ланге предлагает перенести центр тяжести на «физиологическое» оправдание априоризма, подкрепленное исследованиями Мюллера и Гельмгольца. Создается довольно причудливый и противоречивый философский сплав – своего рода физиологический идеализм, или физиологический априоризм, который, несомненно, противоречит и духу и букве кантовского априоризма. Но Ланге, как и другим критикам Канта в конце XIX в., принадлежит та заслуга, что они отказались принять кантовский априоризм в качестве само собой разумеющейся отправной точки философии. Не отвергая тезиса о наличии априорного, т.е. несводимого к опыту, невыводимого из него всеобщего и необходимого знания, Ланге и другие философы – следуя, кстати, лозунгу критицизма, брошенному самим Кантом, – предложили обосновать, генетически вывести, критически осмыслить априоризм.
Сходно отношение Ланге к понятию «вещи самой по себе». И здесь в адрес Канта обращена суровая критика. Канту вменено в вину то, что понятие «вещи самой по себе», которое должно было сохранять функции «пограничного понятия», неопределенного «нечто» как общей причины явлений, – что это понятие обросло у Канта метафизическими, а именно материалистическими предположениями о самостоятельном существовании мира вне нас. Между тем такое предположение, настаивает Ланге, неправомерно в свете априористских оснований учения самого Канта, а также специфического кантовского «эмпиризма», согласно которому мир является нам только в опыте, только через явления. Но если это так, то «внеопытные» заключения о мире вне нас, которые встречаются у Канта, должны быть устранены. Иными словами, из кантовской философии должны быть выкорчеваны корни материализма и материалистического сенсуализма. К этой линии критики Канта примкнет затем, как мы увидим, немалое число неокантианцев.
С именем Ланге связана еще одна тенденция – она проявляется в его книге «Рабочий вопрос в его значении для современности и будущего» (1865), также завоевавшей широкую популярность. Речь идет об обосновании концепции, восходящей к работам Дарвина и Мальтуса и содержащей тревожные предупреждения о возможности взрывоопасного роста населения земли в недалеком будущем и, как следствия, перенаселения планеты, обострения борьбы за существование. В 1870 г., когда появилось второе издание «Рабочего вопроса», К. Маркс подверг книгу Ланге разгромной критике. Еще ранее, в 1865 г. это сделал Энгельс в письме к Ланге. Идея критики со стороны основоположников марксизма: Ланге – под влиянием дарвинско-мальтусовского подхода – схематически подходит к историческому процессу, преувеличивает роль таких факторов, как народонаселение и влияние его возможного роста на жизнь общества. В современных условиях, когда вопрос о стремительном росте народонаселения сделался одной из острейших и труднейших для разрешения глобальных проблем, стало очевидным: тревоги и предчувствия Ланге оказались обоснованными, его предсказания сбылись.
Произведения Ланге читались и переводились в разных странах, в частности в России. Так, «История материализма» появилась в русском переводе в 1881-1883 гг., «Рабочий вопрос» – в 1895 г. Обе книги в России последних двух десятилетий XIX в. горячо обсуждались образованной публикой.[2]
А в Германии тем временем начали оформляться влиятельные неокантианские школы и направления.
Рассмотрим отличительные характеристики неокантианства.