Из такой ситуации как будто бы существовало только два выхода, - причем оба крайние. Можно было либо превратить «душу» в эпифеномен физической реальности, приписав ей тем самым статус простого продукта деятельности мозговых центров, либо продолжать рассуждать о нематериальном субстрате души в духе классической спиритуалистической метафизики. Очевидно, оба выхода были тупиковыми. Первый, несмотря на свою кажущуюся научность, не обладал сколько-нибудь значительной эвристической ценностью, поскольку в концептуальном масштабе его категорий психология полностью, без остатка, растворялась в биологии. Это был обычный, заурядный – хотя и, конечно же, очень воинственный – вульгарный материализм. Когнитивный инструментарий такого подхода, разумеется, не давал возможности адекватно объяснять сложные процессы, определяющие специфику реалий духовной жизни мыслящего человечества. Противоположная точка зрения представлялась неудовлетворительной в том отношении, что она оперировала не понятиями реальных фактов, но внеэмпирическими категориями.
Таким образом, получается, что психологию, еще не ставшую толком наукой, в середине прошлого века раздирали на части ее могущественные соседи по предмету. Естествознание тянуло «ковер интеллектуального влияния» в одну сторону, а философия – в другую. В этом споре не было правого, ибо правота заключалась в третьей позиции. Психологии нужно было искать свой путь, свою дорогу, пытаясь при этом по мере сил и возможностей освобождаться от «дурного наследства» собственных былых привязанностей и соответствующих им внешних инодисциплинарных зависимостей. Вундт как раз и выбирает этот «третий путь». Его профессиональный интерес проникает в «опасную» область психологии вполне естественно. Вундт как будто бы не замечает того самого Рубикона, о котором мы упоминали выше. Он – естествоиспытатель, физиолог – уже находится по ту сторону «запретной черты», разделяющей царство природы и царство духа. И здесь, на наш взгляд, не следует искать какой-либо смены ориентиров, возникновения новых исследовательских увлечений и пристрастий. Эволюция научных взглядов Вундта не дискретна, в ее структуре не существует этапов, через границы между которыми нужно было бы «перескакивать». Вундт становится психологом, а впоследствии и философом, не потому, что он с какого-то времени перестает интересоваться физиологией. Его мысль не скачет «с ветки на ветку»[3], она развивается постепенно, переходя от одного предмета к другому, увлекаемая собственной внутренней динамикой. Вундт становится психологом и философом именно потому, что на предшествующей стадии своего интеллектуального развития он занимался физиологией. Просто Вундт как ученый-физиолог начинает ставить перед собой вопросы, ответить на которые, оставаясь исключительно в рамках проблемного пространства физиологии, оказывается невозможно. Поэтому-то Вундт и становится психологом. В психологии он обретет свою душевную страсть, эта наука станет его глубочайшей интеллектуальной привязанностью.
Вундт довольно быстро осваивается в новой для него области. Об этом можно судить хотя бы по тому факту, что уже в 1863 году появляется первый вариант его фундаментальной – ставшей впоследствии знаменитой – работы «Лекции о душе человека и животных» (второе, существенно переработанное издание названной книги вышло в свет в 1892 году)[13]. В данной работе мы обнаруживаем первичный вариант систематизации взглядов ученого, относящихся к области психологии, – и это притом, что «Лекции …», в сущности, были написаны новичком. Вундт внедряется в сферу, которая требовала от него новых знаний. Речь идет, прежде всего, о философских знаниях, – знаниях, которыми он до той поры (конец 50-х – начало 60-х гг. ХIХ в.) не обладал. В студенческие годы философией он практически не занимался, и на момент начала своей самостоятельной научной карьеры имел о ней, судя по всему, лишь общее и весьма смутное представление (и это тот самый человек, который в будущем станет автором множества книг, - в большинстве своем очень значительных по объему, - посвященных исключительно философским проблемам). Вундту, таким образом, приходится постигать азы философии самостоятельно, причем в то время, когда он уже был вполне сформировавшимся ученым-естествоиспытателем. Однако период его творчества, который будет характеризоваться наиболее плодотворной разработкой сугубо философских вопросов, еще не наступил. В этой сфере у Вундта все еще впереди. А пока он совершает медленный путь в направлении от физиологии простейших перцептивных процессов к психологии, понимаемой в самом широком ракурсе ее предметных очертаний. Сочетание естественнонаучной подготовки с интересом к проблемам специфики душевной жизни производит на свет весьма оригинальный и, главное, новый для того времени «концептуально-теоретический сплав».
Для современной психологии Вундт сделал очень много. Значение его трудов для данной области знания в известном смысле можно сравнить со значением трудов Конта для социологии. Именно Вундт впервые более или менее вразумительно сформулировал методологические притязания психологии на право считаться полноценной и самостоятельной научной дисциплиной. И надо признать, что ученое сообщество поверило ему более, чем Конту, пытавшемуся проводить ту же самую идею по отношению к социологии. Успех и признание концептуальной программы Вундта были вполне объяснимы: он, в отличие от Конта, не ограничивался одними декларациями новых познавательных принципов, но и реализовывал эти принципы на практике. Он, как и Конт, был «гуманитарием от естествознания». Поэтому его методологические симпатии имели вполне определенную направленность. Он считал, что предметом науки могут быть только действительные факты, – факты, являющиеся предметом нашего опыта. Задача всякой науки в этом смысле состоит в изучении и интерпретации взаимозависимостей, обнаруживаемых в отношениях между конкретными эмпирическими фактами. Основополагающие познавательные ориентации психологии в указанном аспекте ничем не отличаются от соответствующих познавательных ориентаций естественных наук. Душа – такой же естественный феномен, как и феномены природного мира. Она отнюдь не является какой-то неуловимой для научного исследования метафизической сущностью. Понятие «души» вводится в систему категорий психологии как словесное обозначение совокупной области внутреннего человеческого опыта. Душа есть актуальная связь наших переживаний, воплощающихся в определенных устойчивых психических реакциях. Психическая жизнь индивида – во всяком случае на уровне простейших своих проявлений – может быть исследована при посредстве экспериментального метода. И Вундт на деле доказал справедливость своих суждений. Он не просто говорил о возможностях применения эмпирических методов в психологии, но он и сам в своей исследовательской деятельности применял их. Так что на этом основании его можно считать не только теоретическим провозвестником экспериментальной психологии, но ее реальным творцом. Собственно, в широких кругах научной общественности Вундт всегда был известен именно и прежде всего как создатель экспериментальной (физиологической) психологии. И действительно, в этой области его вклад в науку трудно переоценить.
В 1864 году Вундт становится экстраординарным профессором своей родной кафедры – кафедры физиологии Гейдельбергского университета. В этом качестве он будет плодотворно работать в течение десяти лет. В 1874 году ученый переезжает в Цюрих, где занимает кафедру «индуктивной философии». Но уже в следующем (1875) году Вундт принимает новое предложение: он становится штатным профессором философии в Лейпцигском университете. Именно с этим университетом окажется связанной вся его дальнейшая научная и преподавательская деятельность. В скором времени после переезда в Лейпциг Вундт организует в этом городе первую в мире экспериментальную психологическую лабораторию. Данная исследовательская структура существовала поначалу исключительно как плод личной инициативы ее создателя. Однако вскоре она приобрела вполне официальный статус, и стала функционировать под покровительством университета. Лейпцигская лаборатория Вундта стала именоваться Институтом экспериментальной психологии. Слава о научных достижениях института довольно быстро распространилась не только по всей Германии, но и за ее пределами. В Лейпциг съезжались молодые ученые из многих стран специально для того, чтобы поучаствовать в исследованиях, проводимых в организованном Вундтом институте. В 80-е годы ХIХ века Лейпциг становится всемирно признанным местом интеллектуального паломничества для людей, всерьез увлеченных проблемами новейшей психологии. Многие из посещавших в ту пору вундтовский институт начинающих ученых станут впоследствии научными светилами мирового уровня. Среди них были, например, такие яркие личности как Г. Мюнстерберг, Дж.Г. Мид, В.М. Бехтерев. Приезжал сюда и молодой преподаватель философии, выпускник парижской Ecole normale superieure Эмиль Дюркгейм [83].