В данном параграфе утверждается тезис о том, что информационные коды ультраправого политического терроризма проникают в массовую аудиторию через художественную литературу. Примечательно, что современный националистический ультраправый терроризм, который часто маскируется под более широким понятием экстремизм, в значительной мере идеологически базируется на литературных и беллетризованных публицистических текстах их лидеров и вождей. Иногда литературные произведения служат настоящим учебным пособием начинающему террористу. В качестве иллюстрации автор диссертации приводит роман Д. Нестерова «Скины: Русь пробуждается». Популярность данной книги в среде скинхедов, попытки ее репринтного тиражирования и сетевого распространения говорят об использовании художественных текстов в качестве информационно-пропагандистских средств идеологической обработки молодежной аудитории через привлекательную приключенческо-детективную форму художественного изложения.
Особое внимание обращается в диссертации на информационный протеррористический комплекс представлений, имеющий целью дискредитацию господствующей политической власти путем информационного давления на социум. Когда подрывается вера в силу государственной власти и ее реальные возможности противостоять террору, происходит иррационализация страха, к людям приходит гнетущее ощущение постоянного ожидания теракта, их беззащитности перед непредсказуемыми обстоятельствами, которым они ничего не могут противопоставить. Именно такую тенденцию отражают литературные произведения, подобные романам «Синдикат» Д. Рубинной или «Номер один» Л. Петрушевской. В них сосредоточено концентрированное выражение слабости дезорганизованного социума перед террором. Такие произведения свидетельствует об устойчивом стихийном расползании терророфонии.
Восприятие терроризма в массовом сознании и в художественной литературе начала XXI в. характеризуется высокой степенью лабильности, всепроникающей конвергентностью и включенностью в обыденную жизнь. Своеобразной чертой отечественного литературного процесса начала XXI в. стало растворение темы терроризма в повседневности. Если известные мастера прозы всегда пытаются при освещении данной темы выйти на уровень широких философских размышлений и сильных эмоционально-художественных переживаний, то писатели среднего звена, ориентирующиеся на массовые потребительские запросы, прибегают к ней по весьма прагматическим мотивам, видя в ней просто символический бренд. В результате террор в таких произведениях становится событийным фоном и своеобразным симулякром. В этом случае открытый информационный вызов террористического послания, первично преобразованный и мифологизированный СМИ, повторно кодируется в пространстве художественной культуры, вызывая равнодушное отношение к терроризму, что приводит к снижению морально-нравственного иммунитета к восприятию зла, к дегуманизации культуры.
В литературно-художественном освещении терроризма показательным стало появление в России антитеррористических художественных текстов. К их числу диссертант относит «Роман о любви и терроре» Э. Тополя, роман С. Минаева «“Медиасапиенс-2”. Дневник информационного террориста», повести С. Москвина и М. Шахова. У Э. Тополя истинными героями являются не террористы, а мужественные люди из числа заложников и спасателей, заботившиеся в трагические моменты не о себе, а о других. Строгое следование материалам воспоминаний заложников, внедрение в роман мемуарной полифонии, придает произведению убедительность, уводит читателя от односторонней предвзятости. История любви героев книги убедительно показывает нравственную ущербность террора, калечащего души его сторонников, превращающего их в фанатиков насильственного модуса бытия и жертвенной смерти. В романе С. Минаева разоблачается провокационная и манипулятивная роль медиа в протеррористическом воздействии на общественное сознание и деструктивном влиянии на самих журналистов. В романах С. Москвина и М. Шахова предпринята попытка на художественном уровне привлечь внимание общества к деятельности силовых структур и внедрить в общественное сознание идею о возможности их успешной борьбы с терроризмом.
Тема терроризма использовалась широким кругом российских писателей. Писать о терроризме стало модным. Мода на художественное изображение террора способствовала многоаспектному ее рассмотрению в различных литературных жанрах. Художественная литература аккумулировала в себе весь спектр общественных мнений по поводу развития террористической угрозы в современном обществе и ответила на информационный вызов терроризма соответствующей метарефлексией. Характер ее воздействия на социум, как видно из выше изложенных примеров, может быть как антитеррористическим, так и протеррористическим, вызывая различные реакции коммуникативного напряжения.
В третьем параграфе третьей главы «Терроризм в зеркале кинематографа» в центр внимания выдвигаются вопросы: о влиянии художественных образов террористов, созданных в игровом кино, на формирование их имиджа в глазах общественного мнения; о кинодраматургической мифологизации самого явления терроризма; о распространении нигилизма по отношению к власти через демонстрацию киносюжетов о терроре и др..
Создатели кино, снимающие фильм на тему терроризма, строят сценарный сюжет, режиссерскую концепцию, операторское видение и актерскую интерпретацию текста основываясь, в основном, на опубликованных материалах СМИ или литературных произведениях, используя уже вторичную, преобразованную журналистами или писателями информацию как основной источник. СМИ в данном случае следует рассматривать как промежуточный буферный кодификатор информационного массива, служащий базой концептуального и художественного пространства фильма. Перед режиссером встает задача авторского распознавания исходного текста. Он может пойти путем ретрансляции предшествующего текста, усиливая те или иные контексты, может предложить собственную концепцию и оппозиционировать предшествующему тексту. Однако, в любом случае, он будет отдален от основного субъекта информации о терроризме одним или несколькими промежуточными интерпретационными слоями, изменяющими тональность или даже смысл текста, исходя из убеждений интерпретатора.
В то же время между терроризмом и кинематографом пролегает виртуальная сфера, парадоксальным образом сближающая их в инструментальном смысле воздействия на социум. Это – драматургичность, зрелищная театральность. Длительная эксплуатация «эстетики шокирующего» в кинематографе привела к тому, что для многих обывателей, нередко помимо их воли, террористические события действительно стали зрелищем.
Cимволическими ментальными конструкциями, побуждающими террористов к воплощению семиотически уже предсказанного события, выступают виртуальные образы кино, подобные картинам разрушающихся в результате терактов высотных сооружений. Обращает на себя внимание множественность и повторяемость этих фреймовых ужасающих эпизодов в западной киноиндустрии. Произошла некоторая кодификация данного образа в профессиональном кинематографическом сообществе, закрепившая его на уровне массового сознания. Своеобразную трактовку ситуации высказал французский философ Ж. Бодрийяр. По его мнению, все дело в катарсисе, заключенном в созерцании разрушения символа мировой мощи, которыми и являются башни ВТЦ. Это чувство порождено глубоким недовольством или даже ненавистью по отношению к главному субъекту сосредоточения мировой власти и основному актору политики глобализации. В результате, – считает Ж. Бодрийяр, – возникло «воображение терроризма, которое бессознательно живет во всех нас».
Вера в воздействие кинематографа на людей оказалась в Америке столь сильна, что многие кинокомпании приостановили кинопроизводство и прокат картин, в которых были сцены крушения зданий и теракты, чтобы не травмировать психику соотечественников. Как утверждал, Г. Почепцов, эксперты Пентагона стали активно изучать художественные фильмы о терроризме, чтобы попытаться посредством их анализа выяснить новые возможные цели и новые виды инструментария терроризма. Через две недели после 11 сентября 2001 г. состоялась встреча представителей Пентагона и Голливуда с целью выработать стратегию их совместной деятельности и поиска возможностей введения антитеррористических тем в будущие работы голливудских режиссеров и продюсеров. Ярким подтверждением этой тенденции стал фильм «Мировой торговый центр», Оливера Стоуна, известного американского режиссера, неоднократного обладателя премии «Оскар».
В 2005 – 2006 гг. автором диссертации было проведено социологическое исследование с целью выяснить специфику восприятия в молодежной среде художественных фильмов с сюжетами, затрагивающими террористическую тему. Оно носило комбинированный характер, так как включало в себя рецензирование просмотренных студентами кинофильмов и интерьюирование респондентов. Мониторингом было охвачено 230 студентов технического университета второго и третьего курса. Основным методом исследования было избрано интервьюирование. Студенты были разделены на семь групп, которым демонстрировались фильмы с террористическими сюжетами. Интервью проводились анонимно, фиксировалось в письменной форме. Обобщающему анализу были подвергнуты мнения и впечатления респондентов по поводу 9 зарубежных и отечественных фильмов, соответствующих тематике данного исследования. Исследование молодежного восприятия фильмов М. Андерсона «Меч Гедеона» и Д. Ирвина «Четвертый ангел» показало, что под их информационным воздействием у аудитории произошла активизация мстительных настроений и мыслей. В контексте проблемы взаимосвязи терроризма и возмездия более сложной была реакция студентов на фильм С. Спилберга «Мюнхен». Концептуальное влияние данной кинокартины, обратившей внимание зрителей на порочность самого принципа талиона, воспроизводящего террор в новом акте возмездия, выразилось в том, что отдельные студенты, придерживавшиеся первоначально абсолютизации возмездия как средства борьбы с терроризмом, после просмотра фильма С. Спилберга стали сомневаться в своих прежних убеждениях.