Но затем власть родителей постепенно ограничивалась. Государство начало устанавливать соответствующие условия, которые родители не могли нарушать. Наконец, родители стали нести ответственность за действия в отношении детей. Постепенно, государством закрепляются основные права ребенка (жизнь, здоровье), отменена продажа в рабство, за детьми признаются некоторые имущественные права, родителям вменяется обязанность воспитывать и защищать интересы ребенка.
Питирим Александрович делает вывод, что с падением родительской власти принудительная связь родителей и детей стала слабее и больше путей эту связь разорвать. И если раньше семья была единственной или главной воспитательницей, школой и опекуном, то теперь эта роль семьи должна исчезнуть. В связи с этим семья лишена тех функции, которые ранее выполняла, передав их обществу и государству.
Кроме того, Сорокин в интересах современной семьи также видел тормоз для проявления более высоких альтруистических порывов и поступков. Семейный эгоизм в прошлые времена объявлялся помехой альтруизму или сознательности и в обобществлении семейных функций (т. е. в устранении института семьи) виделось средство перехода к новому обществу. Таковой была эпоха и, тем не менее, П.А.Сорокину в 1916 г. удалось поставить точный диагноз кризису семьи, как ослабления союза родителей и детей, союза супругов, как распада хозяйственного союза.
Однако, распад семьи, тщательно описанный на материале того времени, мыслился как болезнь роста всего уклада жизни, того роста, который несет с собой и новую форму семьи на смену отживающей. П.А. Сорокин как бы спорит с Г.Спенсером, около 30 лет назад отметившим дезинтеграцию семьи, зашедшую слишком далеко, и поэтому следует ожидать теперь движения по обратному направлению и, вероятно, по мнению Спенсера, семья, состоящая из родителей и детей, восстановится снова и даже подвергнется дальнейшей интеграции[5]. П.А. Сорокин, ссылаясь на осуществленный им анализ материалов, отмечает: «Как видно из вышесказанного, действительность пока не оправдывает предположений Спенсера, разложение не остановилось, а чем дальше, тем идет быстрее и, по-видимому, в таком же направлении пойдет и в будущем, конечно, оно не ведет к гибели семьи вообще. Семья как союз супругов и как союз родителей и детей, вероятно, останется, но формы их будут иными»[6]. Признается лишь распад хозяйственного союза и прогнозируется радикальное изменение внутрисемейных отношений, соответствующее по идее новому укладу жизни. Возможность исчезновения семьи вообще как социального института отрицается, т.к. на смену современной семье идет новая ее форма, построенная на новых ценностных основаниях:
а) на основе свободного соглашения, а не принуждения;
б) на основе общественной педагогики, а не семейного опекунства, которое прежде смягчало чисто полицейскую систему государственной педагогики - в новых условиях, когда государство и общество забудут о своей роли полицейского, а будут педагогами, когда воспитание и обучение будет поручено специалистам;
в) на основе общего блага, альтруистического поведения, направленного на пользу общества, а не только на семейную пользу.
И нет сомнения, завершает свой анализ П.Сорокин, что в этом начавшемся единоборстве семьи и общества - организация современной семьи будет разрушена: общественные интересы - с одной стороны, интересы личности - с другой стороны, победят и фактически уже побеждают.
Через пять лет П.Сорокину пришлось разочароваться в реальном социализме и в работе «Современное состояние России», где подводятся итоги устрашающей эпохи войны и революции, он приводит слова французского психолога Г.Леббона (1841-1931) из книги «Психология социализма» о заключении общества в смирительную рубашку, где среди безжалостных плодов зверя революции упоминается и полиция у семейного очага[7].
Большое значение для микросоциологии семьи имеют взгляды П.Сорокина на семью как на механизм социальной циркуляции и мобильности. Семья как лифт, осуществляющий перемещения вверх и вниз по социальной лестнице, семейный статус как фундамент социального положения личности, селекции и распределения индивидов внутри различных социальных страт - вот предмет изучения семьи в терминах социальной структуры и социальной динамики. П.Сорокин говорит даже о семейном тесте, о семье как средстве тестирования способностей и отмечает, что современная семья выполняет эту роль лишь частично, т.к. в обществе вертикальной мобильности семейный тест теряет свое исключительное значение, и складывается норма оценки личности не по семейному положению и происхождению, а по личным качествам, тестируемым детсадами, школами и прочими новыми институтами селекции[8].
2. В своей известной книге «Главные тенденции нашего времени» Сорокин П.А. подробно рассматривает волнующую его тему «неэгоистической любви» и альтруизма. Сфера альтруистической любви является для него одним из важнейших объектов изучения. Для науки, в целом, альтруизм (любовь к ближнему) стал новой областью исследования.
В доказательство важности изучаемого предмета социолог приводит опровержения ряду человеческих предрассудков: люди пытаются применять рецепты, с помощью которых хотят предотвратить конфликты только средствами политики, образования, религиозного осуждения, экономики, либо только военными средствами[9]. Например, мы склонны думать, что демократическая форма правления обеспечит длительный мир и социальный порядок. Тем не менее, проведённые исследования преступности показали, что демократические режимы едва ли отличались от автократических меньшей степенью воинственности, беспорядков и распространения преступности[10]. Более того, и образование в его современной форме никогда не было панацеей от международных войн, гражданских раздоров и преступлений. Наоборот, в XX веке они достигли такого уровня, тем самым, превратив это столетие - самое научное и самое образованное в истории - в самое кровавое из них. Религия также не является единственно возможным средством обеспечения мира, так как от божественных заповедей низменных поступков людей меньше не стало.
По мнению П.А. Сорокина источником мира не являются также и различные формы организации экономики (коммунистическая, социалистическая, капиталистическая), так как все они пытались решать проблемы исключительно военными методами, вели политику «мира посредством войны». Однако с каждой новой войной изобреталось более смертоносное оружие, от которого масштаб, разрушительность и потери лишь возрастали. Таким образом, Сорокин приходит к выводу, что без увеличения «производства, накопления и распространения неэгоистической любви, никакие другие средства не смогут ни предотвратить будущие самоубийственные войны, ни установить гармоничное устройство человеческого универсума»[11].
Энергия и сила любви не может быть сведена к скалярным физическим величинам, такими как «энергия», «мощность», «сила», «работа». Её свойства скорее качественные, чем количественные. Пока у энергии любви нет каких-либо единиц измерения, но в качестве таковых могут быть признаны: интенсивность, экстенсивность, чистота, длительность, адекватность. Но у этих «измерений любви» нет своих формул. Понятие «энергия» Сорокин П.А. использует в значении «способность произвести действие или вызвать эффект». Эта энергия любви проявляется как бесконечный универсум, который неисчерпаем качественно и количественно. Из многих форм существования этой энергии учёный выделяет следующие: космическо-онтологическая, биологическая и психологическая.
Космическо-онтологическая концепция любви. В данном аспекте альтруистическая любовь, наряду с истиной и красотой, считалась одной из высших форм космической энергии, действующей не только в человеческом обществе, но и во всём космосе. Подобно христианской Троице - Отец, Сын и Святой Дух - Любовь, Истина и Красота являются величайшими ценностями, или энергиями, неразделимыми, но отличными друг от друга[12].
Эмпирический биологический альтруизм. В качестве эмпирического феномена альтруистическая любовь означает специфическое поведение живых форм, стремящихся - инстинктивно или сознательно - быть полезными другим организмам.
Психологические характеристики альтруистической любви в человеческом обществе. В человеческом обществе альтруистическая любовь проявляется одновременно как специфический психологический опыт, внешнее поведение и социальное взаимоотношение. В зависимости от различных комбинаций эмоционального, волевого и интеллектуального элементов альтруистическая любовь в своей психологической характеристике различается «тональными качествами», или «цветами». Они выражаются такими понятиями, как сочувствие, симпатия, доброта, дружба, преданность, доброжелательность, уважение и другие. Если альтруистическая любовь остаётся на уровне чисто психологического опыта и не проявляет себя в соответствующих действиях тогда она становится «неосуществлённой» или «не реализованной» любовью. Такая чисто «психологическая», или «словесно выраженная» любовь часто оказывается псевдолюбовью или даже «лицемерным альтруизмом»[13]. Причём, Сорокин П.А. отмечает, весьма печальный факт того, что в человеческом обществе встречается много «словесно выраженных» альтруистов и сравнительно мало истинных, которые реализуют на практике благородные альтруистические заповеди.