Смекни!
smekni.com

Социальный контроль проституции в современном российском обществе (стр. 2 из 29)

Социальные девиации реализуются через девиантное поведение индивидов, социальных групп.

Чрезвычайно важной и теоретически мало разработанной является проблема “двойственной оценки девиаций”. Она возникает как следствие неоднозначных исходных понятий “норма” и “социальная норма”.

“Естественная”, адаптационная норма - это допустимые пределы структурных и функциональных изменений, при которых обеспечивается сохранность объекта и не возникает препятствий для его развития.

Социальная норма определяет исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности индивидов, социальных групп, социальных организаций.

Социальная норма может соответствовать объективным закономерностям существования и развития общества (отражать, выражать их) и тогда она является “естественной”, адаптационной. Но социальная норма может быть результатом искаженных (мифологизированных, идеологизированных и т.п.) представлений об “интересах” общества и его закономерностях. И тогда социальная норма не является адаптационной. Напротив, следование таким нормам “вредно” для общества, угрожает его благополучию, а то и существованию.

Эти нормы объективно “девиантны” (по отношению к “естественной”, адаптационной норме развития), а отклонения от “девиантных” норм - нормальны, естественны, помогают обществу выжить или развиваться, хотя носители таких “отклонений” будут преследоваться “нормальным обществом” (азбучные примеры - Сократ, Коперник, Бруно и несть им числа).

Социология девиантного поведения и социального контроля (девиантология) исходит обычно из оппозиции “социальная норма - девиантное (нормонарушающее) поведение”, не зависимо от “правильности”, “естественности”, адаптационности социальных норм. В этом есть определенный гносеологический смысл: кто может “верно” судить, какая конкретная социальная норма данного общества в определенное время объективно “полезна”, адаптационна, а какая - нет?

Но при анализе социальных девиаций, различных форм девиантного поведения, стратегии и тактики социального контроля приходится вновь и вновь обращаться к проблеме “двойственной оценки девиаций”.

Иначе будут совершенно непонятны дискуссии о легализации или запрете абортов, о легализации или запрете марихуаны, доводы за и против смертной казни, о легализации или полном запрете интересующей нас проституции или иных мер социального контроля.[1]

Итак, что же такое проституция? Что бы более полноценно ответить на этот вопрос, нужно обрисовать картину исторического развития этого явления.

Как известно, термин «проституция» происходит от латинского слова prosti-tuere — «выставляться публично». Первую научную работу на данную тему опубликовал в 1836 г. в Париже А. Паран-Дюшатле. С тех пор под проституцией понимается такая форма внебрачных сексуальных отношений, которая не основывается на личной склонности или чувственном влечении, при этом для одной из сторон (женщины) важным стимулом является заработок. Иногда, правда, акценты смещаются. Например, современный немецкий справочник «Югендлексикон» (Лейпциг) дает следующее определение: «Проституция — сексуальная связь за плату. Тем самым половой акт сводится к чисто телесному процессу между партнерами, лишенному духовности». Между двумя частями этого определения стоит «тем самым». Казалось бы, невинная синтаксическая конструкция. Однако она существенно меняет дело. Если упомянутым термином обозначить все сексуальные контакты, сопровождающиеся подношением женщине ценного вознаграждения, то, как справедливо отметил американский сексолог А. Кинзи, невозможно будет отделить проституцию от отношений между супругами. Строго говоря, хотя обе характеристики необходимы, все же определяющая — мера духовно-эмоциональной вовлеченности в сексуальные отношения. В этом случае «вознаграждение» приобретает многозначный статус.

По словам русского ученого В. Тарновского, проститутка всегда готова «продать свои ласки первому предлагающему цену»; в отличие от нее страстная женщина часто меняет свои привязанности, «но всегда искренне, без обманами расчета на выгоду». Для первой половой акт — средство, для второй — цель.[2]

Прежде всего, в истории проституции мы различаем три основных этапа:

- эпоха проституции гостеприимства, т.е. уступление под более или менее благовидным предлогом, женщины-рабыни гостю, которого случай приводит в хижину первобытного человека.

- эпоха священной проституции, которая возникла на почве суеверных представлений и грубых страстей азиатских народов.

- эпоха легальной проституции, которая во имя физической гигиены и морали мирится и санкционирует любострастную торговлю человеческим телом.

Указанное деление проституции на три периода принято всеми авторами, писавшими историю этого института.

Термин «проституция» впервые появился в Древней Греции в 6 в. до н.э. для обозначения женщин, сексуальные услуги которых можно было легально купить в публичных домах. Реформы афинского законодателя Солона впервые узаконили публичные дома (диктерионы). Работавших в них женщин называли «prostasai», т.е. женщинами для продажи. От этого слова в дальнейшем возникло римское «prostare», обозначавшее «продаваться публично». В средние века термин «проституция» был забыт, но вновь вошел в западноевропейскую культуру в конце 18 в.

В Древнем Риме большинство проституток были рабынями и содержались в многочисленных борделях, которые рассматривались как средство поддерживать чистоту семейной жизни. В Римской империи куртизанки имели специальные лицензии и платили налоги. Нападки на проституцию как социальный институт начались только с возникновением христианства.

Отношение средневекового христианства к проституции было противоречиво. Проституция морально осуждалась. Тем не менее многие христианские государи и даже сама католическая церковь не брезговали получать от нее доход. В общем, проституция считалась неискоренимой.

В Киевской Руси "блудницами" одинаково назывались и те женщины, которые отдавались за деньги, и те, которые вступали в связь с мужчиной вне законного брака. При этом блуд считался меньшим грехом, чем прелюбодеяние, то есть супружеская измена, осквернение брачного ложа.[3]

В XIX и начале XX века бордели часто посещали юноши, только начинавшие половую жизнь: школьники, студенты. Волнующий и вместе с тем отталкивающий акт потери невинности в публичном доме или "с девкой" ярко описан в художественной литературе ("Яма" А. И. Куприна, "Смятение воспитанника Терлеса" Роберта Музиля, "Повесть о бедных влюбленных" Васко Пратолини и др.).

Во второй половине XX века значение этой функции проституции резко уменьшилось.

Среди американских мужчин, опрошенных Кинзи, с проститутками начинали свою половую жизнь 22 процента, а сейчас - только 3 процента. В 1903 году 42 процента русских студентов начинали половую жизнь с проститутками, в 1922 году - 28, а в 1927 году - только 14 процентов. Современные подростки и юноши большей частью проходят "сексуальную инициацию" с собственными сверстницами. Услугами проституток пользуются мужчины постарше.[4]

Какие же потребности удовлетворяет проституция? Джон Гэньон называет несколько основных мотивов.[5]

1. Проституция упрощает и ускоряет сексуальное сближение, избавляя мужчину от необходимости ухаживать, соблюдать какие-то ритуалы, вести переговоры с риском, что дело может сорваться. В принципе любовная игра, даже если это просто флирт или "охота", сама по себе доставляет огромное удовольствие. Но есть мужчины, которых она не интересует или которые не умеют ее вести, боятся потерпеть в ней фиаско. Для них важен только конечный результат, поэтому проститутка, которая не может сказать "нет", идеальный выход из положения.

2. Связь с проституткой избавляет мужчину от ответственности, как социальной, на случай беременности, так и эмоциональной. Нормальная сексуальная близость, даже случайная, без любви, предполагает какую-то личную, эмоциональную вовлеченность, заботу о партнере. Недаром мы называем половые отношения интимными. Однако некоторые мужчины к этому не способны. При нормальных, равноправных отношениях с женщиной они чувствуют себя неполноценными, это заставляет их притворяться. Таким людям нужен именно отчужденный, анонимный секс, свободный не только от всяких обязательств, но и от интимности.

3. Проституция привлекает мужчин экзотическим разнообразием, возможностью приобретения нового опыта. "Порядочные женщины", особенно воспитанные в ханжеском, антисексуальном духе, часто не дают себе труда позаботиться об эротической технике, приемах возбуждения и т. д. Поэтому они быстро надоедают, приедаются. Профессиональная проститутка обязана совершенствовать свою технику, она не только учит своих клиентов, но и сама постоянно учится у них. Кроме того, она делает то, что клиент хочет, тогда как жена может ему в этом отказать. Например, один из самых распространенных приемов платного секса - фелляция; мужчины ее очень любят, а многие женщины находят отвратительной и даже извращенной.

4. Сексуальные желания многих мужчин содержат нечто странное, не вполне обычное. Признаться в этом жене или любовнице стыдно, а с проституткой все можно, и никто об этом не узнает. До тех пор пока секс считается "грязным", "плохие" женщины всегда будут для некоторых мужчин соблазнительнее "хороших", ибо "порядочность" ассоциируется с монотонностью и скукой.

5. Существует и проблема возраста. Стареющих мужчин (после 50 лет) влекут молодые женщины, но их собственная привлекательность с возрастом уменьшается. Власть, богатство или престиж вполне способны компенсировать это; Генри Киссинджеру приписывают слова "Власть - это последний афродизиак" (то есть сексуально возбуждающее средство). Тем, у кого ни власти, ни денег, ни престижа нет, приходится довольствоваться законным браком или обращаться к проституткам.