Среди наиболее крупных и влиятельных деятелей российской экономики наиболее благоприятный имидж в глазах населения в настоящее время имеют В. Каданников (Автоваз), А. Казьмин (Сбербанк) и Т. Боллоев (пивоваренный концерн «Балтика») – вероятно, в значительной мере за счет симпатии населения к возглавляемым ими компаниям. Имена этих представителей большого бизнеса вызывают положительные и отрицательные реакции у респондентов примерно в одинаковой степени. По всем остальным персоналиям баланс симпатий и антипатий резко отрицательный, однако соотношение голосов «за» и «против» варьируется в очень широком диапазоне – от 1:2 (у В. Алекперова) до 1:10 (у В. Гусинского).
Посмотрим теперь, как представляют себе россияне «человеческие качества» российской экономической элиты.Вопрос этот в ходе проведенного исследования ставился перед респондентами в плоскости исторического сопоставления дореволюционной России, а также СССР при Сталине и Брежневе с современной Россией при Ельцине и при Путине. Сравнение проводилось по 22 попарно сгруппированным психологическим, социально-этическим и деловым характеристикам: энергичность, инициативность / вялость, забота об интересах государства и общества /безразличие к этим интересам, профессионализм, организационные способности / организационная беспомощность, трудолюбие / праздность и лень, порядочность, честность / неразборчивость в средствах, корыстолюбие, склонность к благотворительности и ряд других. Каждая такая пара строилась по принципу «тезис–антитезис», при этом в 10 случаях из 11 одна из парных характеристик была положительной, а другая – отрицательной. Исключение составляла противоположность между стремлением внедрять международный опыт и опорой на собственные традиции, соотношение между которыми нельзя оценить столь однозначно.
Если подсчитать соотношение проставленных нашими респондентами оценок по всем включенным в наш список парным характеристикам, то наилучший баланс будет, очевидно, у экономической элиты дореволюционной России: по 10 позициям из 10 возможных этот баланс вышел определенно положительным, причем в большинстве случаев со значительным перевесом «плюсов» над «минусами». Симпатии к деловому миру старой России в наибольшей степени проявили гуманитарная интеллигенция и госслужащие, а также лица с очень высоким уровнем образования («выше высшего»). По целому ряду ключевых характеристик, таких, как энергия, трудолюбие, законопослушность, честность, профессионализм, патриотичность и др., дореволюционная экономическая элита набрала в этих группах по крайней мере на 10–15% голосов больше, чем в среднем по выборке. Несколько слабее, но тоже вполне определенно проявилась та же тенденция и среди респондентов, принимающих участие в принятии решений на уровне своего предприятия или отдельного подразделения (на практике это, как правило, руководители высшего и среднего звена).
Не столь позитивно, но также довольно сочувственно воспринимается в массовом сознании и хозяйственное руководство сталинской эпохи. У него баланс оценок деловых и моральных качеств не всегда положителен. Но все же «выигрышных» моментов наши респонденты нашли в нем существенно больше, чем отрицательных, – 6 случаев против 2. Кроме того, по двум позициям итог, строго говоря, невозможно определить по совершенно объективным обстоятельствам (о какой, например, благотворительности можно говорить в условиях тогдашней сверхцентрализации и мобилизационной экономики, в которой вопрос о распределении грузовиков и цемента мог решаться в самых высших партийных и государственных инстанциях). Наиболее благоприятное отношение к хозяйственному руководству той исторической эпохи проявили жители села и пенсионеры, а в плане оценки заботы об интересах общества и государства также военные.
Ниже всего наши респонденты оценили качество экономических элит при Брежневе и Ельцине. В первом случае они отметили только одну положительную черту – чуткость и внимательность к подчиненным, во втором случае – ни одной. К тому же и количественные значения перепадов между отрицательными и положительными оценками здесь почти по всем позициям оказались очень большими. Впрочем, если положение дел при Брежневе россиянам видится как довольно плохое, то время Ельцина, с их точки зрения, нельзя охарактеризовать иначе как «хуже некуда». Например, по такому показателю, как «корыстолюбие / благородство, склонность к благотворительности», отношение негативных и позитивных оценок для «эры Брежнева» составило примерно 2:1, а для периода правления Ельцина – 18:1. Еще более разителен контраст по параметру «честность / непорядочность»: в одном случае отрицательные оценки перевесили положительные приблизительно в 1,5 раза, в другом – в 37 (!) раз. Лишь по такой характеристике, как энергичность, активность, «новые русские» 90-х годов, казалось бы, имеют некоторое преимущество. Но в общем контексте этических оценок двух элит «превосходство» в этом отношении выглядит весьма двусмысленным. Жестче всего о брежневском типе хозяйственного руководства судят интеллигенция, госслужащие, военные, студенты и предприниматели, и только жители села вспоминают о нем с относительной теплотой. Что же касается элиты, сформировавшейся при Ельцине, то в отношении ее можно говорить, пожалуй, только о большей или меньшей степени неприятия. Последнее, правда по очень небольшому числу позиций (энергия, профессионализм), демонстрируют предприниматели и в какой-то степени гуманитарная интеллигенция.
Как полагают россияне, при Путине положение дел в стране стало исправляться, особенно в плане профессионализма, предприимчивости, деловитости. Те, кто управляет российской экономикой, стали больше работать и больше заботиться об интересах общества и государства. Значительная часть опрошенных отметила в этой связи также снижение уровня коррумпированности «верхов». Специфическим качеством, которое в последнее время приобрела в глазах россиян экономическая элита страны, является стремление использовать и внедрять международный опыт. Это наиболее часто отмечавшаяся в ходе проведенного опроса черта ее сегодняшнего имиджа, причем, по оценке наших респондентов, выражена она значительно сильнее, чем в любой другой период отечественной истории ХХ века. Из социально-профессиональных групп наиболее высокого мнения о тех, кто в настоящее время находится у руля российской экономики, придерживаются предприниматели, госслужащие, военные и студенты, причем последние выделяются на общем фоне необычно высокими оценками нравственно-этического плана (личная порядочность, опора на честную конкуренцию, внимательность к подчиненным и т.д.). Выше, чем в среднем, оценивают нынешнюю экономическую элиту руководители высшего и среднего звена. Но в наибольшей степени сказывается здесь возраст: в общем и целом «пропутинские» настроения особенно сильны в возрастных когортах до 40 лет, а среди этих последних – у самых молодых (до 21 года).
Однако наметившийся начиная с 2000 года прогресс кажется россиянам безусловным лишь в сопоставлении с предшествующим десятилетием. Отдавая должное энергии, уровню подготовки и организаторским способностям сформировавшейся при Путине новой генерации крупных предпринимателей и управленцев, в социально-этическом плане массовое сознание все же оценивает ее заметно ниже, чем экономические элиты дореволюционной России и сталинского времени. Для большинства россиян и эта генерация все еще остается слишком корыстолюбивой, беззастенчивой и неразборчивой в средствах, проигрывая в этом отношении не только Путиловым и Морозовым, не только наркомам и «красным директорам» времен «социалистической индустриализации», но даже изрядно зараженной вирусами приспособленчества, стяжательства и цинизма номенклатуре «эпохи застоя».
Распределение мнений по поводу того, как в целом изменилось качество российской экономической элиты за последние 10–15 лет, совершенно определенно коррелирует с возрастом. Те, чей личный жизненный опыт дает возможность непосредственного сравнения элит различной формации, воспринимают итог происходивших на протяжении последних полутора десятилетий изменений более негативно. Правда, и у тех, кому в момент начала рыночных реформ было всего 5–7 лет, оценка «ухудшилось» перевесила «улучшилось». Но ненамного: 26 и 17% соответственно. Но в старших возрастных когортах (после 50 лет) разрыв указанных показателей становится по крайней мере четырехкратным.
Наряду с этим на представления о том, как изменилась экономическая элита страны, существенно влияют доминирующий тип мышления и социальная самоидентификация респондентов. Возьмем, например, тех из них, чей административный уровень отчетливо выделяет их из общего фона (в этом смысле они также принадлежат к «элите», хотя и другого уровня, чем экономическая элита страны в целом) и чье мышление в силу особенностей деятельности носит такой же рационально-целеполагающий характер, как и деловой стиль, утвердившийся в российских «верхах» при Путине. Это в первую очередь «первые лица», те, кто принимает решения на уровне своего предприятия (организации) или, по крайней мере, существенно влияет на них. В данной группе интегральная динамика качества российской элиты оценивается наиболее высоко (количество ответивших, что она улучшилась, поднимается здесь почти до отметки 31%, превысив долю тех, кто придерживается прямо противоположного мнения или считает, что качество элиты не изменилось, на 9–10%). Руководители среднего звена (тот же рационально-целеполагающий тип мышления, но более узкая зона ответственности и не столь высокий социальный статус) тоже не склонны слишком драматизировать положение, однако, в отличие от предыдущей группы, они больше склоняются к тому, что коренного улучшения не произошло и все, в сущности говоря, осталось по-прежнему. В противовес этому, основная масса «рядовых» работников проявляет отчетливо негативные настроения. Среди них доля считающих, что нынешняя элита является более вороватой и безответственной, чем прежняя, достигла почти 40%, число же симпатизирующих «новым людям» эпохи рыночной экономики падает до 13,5%, что ниже итогового значения данного индикатора по всему массиву полученных в ходе опроса ответов (правда, не слишком значительно – примерно на 3%).