- отдельные элементы сексуальной культуры - эротический код, нормы сексуального поведения и др., с одной стороны, коренятся в биологическом наследии человека, а с другой - детерминированы внутренней логикой и последовательностью культуры как систенемало целого, но сексуальная культура в целом - социальное явление;
- хотя сексуальная культура разных человеческих обществ имеет общие компоненты, в целом она была весьма разнообразна и исторически изменчива; отсюда вытекает необходимость ее сравнительно-исторического исследования, интегрирующего данные социологии этнографии, социальной истории, исторической и кросс-культурной психологии, этологии и языкознания;
- разные социальные группы и слои одного и того же общества могут существенно различаться по своим установкам и поведению; отсюда вытекают немалообразные половые, возрастные, социопрофессиональные, этнические, конфессиональные, сексуально-ориентационные и прочие сексуальные субкультуры;
- отдельные элементы сексуальной культуры и вся она в целом неразрывно связаны с более общими социокультурными явлениями и изменяются вместе с ними.
Сексуальная культура в полной мере отражает этнические и религиозные особенности общества, а также своеобразие эпохи. При попытках определения сексуальных норм ведущим критерием часто является тот или иной моральный норматив. Отношение различных культур и обществ к сексуальности индивида регистрируется по шкале репрессивности (запретов и осуждения) - пермиссивности (разрешений и поощрений).
Французский философ Мишель Фуко указывал на то, что изучать сексуальную культуру общества трудно первым делом потому, что предписания и запреты всегда неоднородны и неоднозначны по отношению к разным членам общества. То, что прощается одним, то категорически запрещается другим. В качестве различающих свойств могут выступать пол, возраст, социальное положение, профессия и т. д.
Пермиссионное (разрешительное) отношение к проявлениям сексуальности отмечается у ряда народов Полинезии, где откровенный эротизм (в том числе проявление сексуальности у подростков) не только допускается, но и приветствуется.
Примером противоположной, репрессивной морали может служить культура папуасов островов Адмиралтейства и микронезийцев острова Яп, где половая близость даже между супругами расценивается как опасная и позорная. Вспомним, что и средневековая христианская мораль также расценивала сексуальность как проявление греховной распущенности, допуская сексуальную жизнь только в целях продолжения рода. Иудео-христианский нравственный кодекс оценивал добрачные и внебрачные сексуальные отношения как предосудительные, аморальные. Абсолютное подчинение сексуального влечения собственной воле рассматривалось им как высшая степень совершенства личности.
Негативная установка в отношении сексуальности нашла свое крайнее отражение в законодательстве большинства западноевропейских государств, предусматривавшем суровое наказание - вплоть до лишения жизни - за отклонения от тех норм, которые были абсолютизированы. В Восточной Пруссии смертная казнь за гомосексуализм была отменена лишь в 1794 году.
Закономерно, что негативное отношение к сексуальности, царившее в обществе, находило свое отражение и во врачебно-научной среде, в которой любые отклонения сексуального поведения от принятой в то время нормы рассматривались как причины тяжелых соматических и психических заболеваний, вплоть до безумия. И сегодня в различных обществах и субкультурах можно встретить различные, а часто и полярные варианты отношения к проявлениям сексуальности.
Отношение культуры к сексуальному поведению всегда основывалось на оценке брачных, добрачных и внебрачных связей.
Абсолютный, нерегулированный промискуитет (полная неупорядоченность сексуальных контактов) не зафиксирован ни в одном из известных науке обществ. Первоначальным и универсальным запретом, налагаемым культурой на сексуальность, был запрет браков и половых отношений между членами одного и того же рода. Уместно вспомнить в связи с этим высказывание 3. Фрейда о том, что вся современная культура отсчитывает начало с категорического запрета на инцест (кровосмешение). Этот запрет носит название"правило экзогамии", в происхождении которого исследователи отмечают как генетические факторы (вредность близкородственных браков для здоровья потомства), так и социальные (необходимость структурировать общество, появление частной собственности и т. д.).
Интересно замечание Дж. Брауда (С. Вгоиае, 1981) о том, что чем проще и примитивнее организация и структура общества, тем оно более терпимо к сексуальности и, соответственно, наоборот. Очень существенно высказывание Ю. М. Лотмана (1977):
"Простейшая форма биологического размножения - деление одноклеточных организмов. В этом случае каждая отдельная клетка полностью независима и не нуждается в другой. Следующий этап - разделение биологического вида на два половых класса, причем для продолжения рода необходимо и достаточно любого одного элемента из первого и любого одного элемента из второго класса. Появление зоосемиотических систем заставляет рассматривать индивидуальные различия между особями как значимые и вносит элемент избирательности в брачные отношения высших животных. Культура возникает как система дополнительных запретов, накладываемых на физически возможные действия. Сочетание сложных систем брачных запретов и структурно-значимых их нарушений превращает адресата и адресанта брачной коммуникации в личности. Данное Природой: "мужчина и женщина" - сменяется данными Культурой: "толь ко этот и толь ко эта". При этом именно вхождение отдельных человеческих единиц в сложные образования Культуры делает их одновременно и частями целого, и неповторимыми индивидуальностями, различие между которыми является носителем определенных социальных значений".
Отражение неравновесного действия запретов ("что и кому можно и что и кому нельзя") иллюстрируется имеющим место и ныне так называемым двойным стандартом сексуальной морали, когда в обществе присутствуют и незримо действуют разные нормы и оценки сексуального поведения мужчины и женщины. Это касается и сексуальной активности, и стиля поведения, проявлений инициативы, права выбора сексуального партнера и т. п., вплоть до выбора сексуальных позиций в контакте.
Добрачные связи для мужчин допустимы фактически во всех обществах, для женщин - далеко не везде. Та же тенденция характерна и для внебрачных сексуальных связей.
Особое место в изучении влияния факторов культуры на сексуальность занимает мифологическое сознание, которое берет свое начало с символизации мужской и женской сути в древних мифологиях, где мужчина выступает в качестве носителя активного, агрессивного социально-творческого
смысла, а женщина- как пассивная, стабилизирующая природная сила. Древнекитайская мифология определила устройство мира как взаимодействие полярных космических сил: мужского начала ("Ян") и женского ("Инь"). "Ян" символизирует активность, движение, изменчивость, свет, сухость, твердость и т. п., а "Инь" - пассивность, податливость, терпение, влажность, тьму, мягкость, холод. В рамках этих воззрений соединение мужчины и женщины - это аналог космического "брака" Неба и Земли, наблюдаемого во время грозы.
Интересно, что эти закономерности, описанные современным научным языком, нашли подтверждение в теории В.А. Геодакяна, доказавшего, что мужской пол выполняет задачи изменения ряда признаков вида, отвечая за его приспособление к меняющейся внешней среде, а женский - гарантирует стабильность и определенную устойчивость основных признаков вида.
Противопоставление мужского начала женскому относится к так называемым бинарным оппозициям (В. В. Иванов), разделяющим все явления жизни на положительные и отрицательные ("жизнь - смерть", "день - ночь", "правое - левое" и т.п.).
Примитивное сознание всегда стремилось упорядочить свои представления о мире с помощью "черно-белого" восприятия действительности. Именно этим объясняется бытующее в обыденной жизни и даже в политике деление на "наших" и "не-наших".
Любопытно существование в разных культурах мифов об андрогинии, то есть о соединении мужских и женских признаков, качеств и свойств в одном лице. В пантеоне многих народов имелись божества, совмещавшие в себе и мужские, и женские начала: в индийской мифологии это Адити - одновременно и отец, и мать всех других богов, в египетской - бог Ра, совокуплявшийся сам с собой, в греческой - знаменитый Гермафродит, сын Гермеса и Афродиты.
К. Юнг рассматривал широко распространенный образ .изначальной бесполости (двуполости) новорожденного ' как один из основных архетипов культуры. Учение К. Юнга о коллективном бессознательном базируется на утверждении одновременного присутствия в бессознательном каждого индивида "души" (анима), олицетворяющей женское начало, т. е. интуицию, неопределенные чувства и настроения, предчувствие, эмоции, способность любить, чувство природы, восприимчивость к иррациональному и т. п., и "духа" (анимус), олицетворяющего мужское начало, т. е. рациональность, силу, организованность, инициативу, активность. Именно сочетание этих двух начал дает, по К. Юнгу, истинную гармонию личности.
Не менее распространенным был миф о значимости эрекции, в рамках которого половой член, наделявшийся особой силой, символизировал власть, могущество, господство, агрессию, высокое социальное положение индивида. Он нашел выражение в фаллических культах. Семя также наделялось свойствами жизненной силы, определявшей сущностное начало мужчины. Соответственно понятно, почему кастраты у всех древних народов считались ущербными и социально неполноценными. Да и сейчас этот термин чаще используется для оскорбления, чем служит диагностическим определением.