Из сказанного понятно, что на определенном уровне регрессии психологические механизмы не действуют, и паттерн аномального сексуального поведения может обьясняться только с этологической точки зрения. Это означает, что личность и сознание индивида не участвуют (или их роль минимальна) в регуляции такого поведения, оно подчиняется общебиологическим, видовым закономерностям, и составление "психологических портретов" подобных людей сводится к описанию типов личностей, при которых возможность произвольной регуляции поведения минимизируется. В клинике парафилий заметно, что число личностных радикалов, при которых наблюдается аномальное сексуальное поведение, достаточно ограничено и в основном исчерпывается шизоидным, истероидным и эпилептоидным.
3 Полодиморфический регресс
В данном случае речь идет о характерном для филогенетического и онтогенетического регресса воспроизведении фемининного поведения.
Существенно, что происходящее в этих случаях движение происходит в полном соответствии с филогенетическим и онтогенетическим правилами полового диморфизма, согласно которым признак эволюционирует от женской формы к мужской, поскольку в онтогенезе происходит возрастное запаздывание любого признака у женского пола (Геодакян В.А., 1993), причем это касается и симптомокомплекса "маскулинность/фемининность", имеющего закономерную возрастную динамику, вектор которой направлен в сторону дифференциации маскулинности от фемининных образований (Кочарян А.С., 1996). Возможно, что именно здесь разгадка полового диморфизма парафилий, заключающегося в подавляющем преобладании их у мужчин. Хотя указания на случаи девиантного сексуального поведения у женщин и имеются (O'Connor A.A.,1987; Grier P.E., Clark M., Stoner S.B.,1993; Zaviacic M.,1994), они остаются казуистичными. Предлагаемые же объяснения данного факта - например, выведение его из различий интрапсихических механизмов регуляции самооценки, которая якобы заключается в фокусировании конфликтующих влечений у женщин на репродуктивных аспектах, а не на сексуальности, как у мужчин (Beier K.M.,1995) - констатируют хотя и вероятные, однако, вряд ли фундаментальные патогенетические элементы.
В основе половой дифференциации лежит принципиальное отличие между мужчинами и женщинами, заключающееся в том, что наследственная норма реакции - т.е. способность генотипа реагировать на изменение Среды у женского пола шире, чем у мужского (Геодакян В.А., 1993). Вследствие этого на развитие мальчиков определяющее влияние оказывает наследственность, а девочек - среда. У мужчин поэтому должны преобладать биологически детерминированные, т.е. филогенетически более старые формы реагирования, тогда как у женщин - социально-детерминированные, что, в конечном счете, и объясняет половой диморфизм аномального сексуального поведения.
После возникновения эволюционной теории Ч.Дарвина появились первые попытки объяснения аномального сексуального поведения с эволюционных позиций. Этому способствовали обнадеживающие результаты сопоставления сексуального поведения человека и животных, которые стали подвергаться направленной систематизации. Поскольку отправной точкой при этом являлось основополагающее понимание полового диморфизма как результата процесса эволюции, первыми обратили на себя внимание примеры инвертированного сексуального поведения.
Сам Ч.Дарвин высказал мысль о том, что в каждом индивидууме (растении или животном) имеются вторичные половые особенности противоположного пола. В последующем это положение было развито целым рядом ученых, в том числе Вейсманом, которые, опираясь на факт "скрытого присутствия противоположных половых черт", утверждали, что бисексуализм - характерный и неотъемлемый признак высших позвоночных животных и человека.
Появились и конкретные доказательства из мира животных. Так, Kellch (1834) и Perogallo (1863) сообщали о наблюдавшихся ими случаях гомосексуального и бисексуального поведения самцов-жуков некоторых пород. A.Maccioli (1883) описывал гомосексуальные проявления у самок и самцов почтовых голубей. При этом самцы совершали гомосексуальные акты даже в присутствии самок. Он расценивал эти проявления как нарушение половой дифференциации в результате половой дегенерации. Он также сообщал о наблюдениях над самцами попугаев, которые при отсутствии самок в клетке в течение длительного времени совершали друг с другом половые акты. А.Молль (1897) цитировал описания овец и коз, которые обнаруживали признаки психосексуального гермафродитизма и проявляли как гомосексуальные, так и бисексуальные тенденции к особям своего пола.
Очевидно, даже у человека существует морфологическая основа бисексуальности - так, G.Dorner (1978) предполагает наличие одновременно существующих двух реципрокных нейрофизиологических систем - маскулинной и фемининной, одна из которых обычно находится в активном состоянии, а другая - в заторможенном. Как доказательство этого может рассматриваться приведенное Ю.А.Кушневым (1990) описание случая "посттравматического" гомосексуализма - возникновения гомосексуального поведения у ранее гетеросексуальной личности после травмы черепа.
P.Milner (1973) подчеркивает, что "с поведенческой точки зрения животные никогда не ведут себя исключительно как самки или самцы", а "если характерное для данного пола поведение наталкивается на какое-либо препятствие, то может проявиться поведение, свойственное другому полу "(Morris D.,1955).
Для конфликтных ситуаций у животных характерны некоторые типы половой инверсии. Эти явления обычно объясняют тем, что половое возбуждение у животных обоих полов усиливает тенденцию демонстрировать типичные акты полового поведения, характерного как для самцов, так и для самок, однако у самцов преобладают первые реакции, а у самок - вторые. Причем проявления инверсии могут касаться не только полового, но и иных форм поведения. Так, у самок мышей и многих других видов млекопитающих наблюдается положительная корреляция между доминированием в агрессивных ситуациях и половым поведением, характерным для самцов (Хайнд Р., 1975).
В этологии известно (Новоженов Ю.И.,1991) явление протогении - смены пола в онтогенезе (например, каменные окуни мероу, петрометопон) которое представляется как бы эволюционно переходным от гермафродитизма (одновременной двуполости) к половому диморфизму. Известны рыбы-губаны, у которых единица сообщества - самец с гаремом из 3-6 самок и несколько неполовозрелых особей. После смерти самца у доминантной самки происходит инверсия пола и она начинает функционировать как доминантный самец, при этом генотип самца подвергается рекомбинации. У морского окуня пол не определяется хромосомами в момент зачатия, и каждый индивид может выступать в роли и самца, и самки. Данный вид образует моногамные пары, причем партнеры поочередно выступают то в роли самца, то в роли самки, во время нереста у них вырабатывается то икра, то молоки. Пары, в которых роли распределяются неравномерно, обычно распадаются (Fischer E.,1980).
Совсем экзотическим примером является Sacculina - рачок-паразит крабов, который изменяет пол молодых самцов-хозяев на женский.
Эволюционный смысл описанных фактов может быть представлен в двух аспектах: с одной стороны, инверсия пола выступает как регулятор соотношения полов и числа взрослых, с другой - достигается выгода, чтобы часть потомства была временно или постоянно стерильной (для помощи в гнезде, "рабочие", "солдаты").
Аналогичные феномены у человека на психологическом уровне описывал К.Юнг (1993), анализируя отношения между "анимой" и "анимусом" в онтогенезе.
В.Е.Каган (1981) приводит данные, что при аутизме и парааутистических расстройствах соотношение мальчиков и девочек отличается своебразной динамикой: если при психических расстройствах вообще это соотношение выравнивается с возрастом, то при начале детского аутизма на 1-ом году оно составляет 1:1, на 2-ом - 2:1, на 3-ем - 5:1. В.А.Геодакян (1993), анализируя связь полового диморфизма с функциональной асимметрией мозга, предполагает существование лиц с ненормально малым половым диморфизмом. Для них свойствен смешанный тип индивидуального профиля функциональной асимметрии (Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А., 1988), который отражает дисгармоничность функционирования различных мозговых структур (в том числе и относящихся к регуляции полового поведения) как следствие асинхронии их развития в онтогенезе.
Выявленное у лиц с парафилиями уменьшение степени асимметрии, подразумевающее усиление межполушарных связей и более равномерное распределение функционально значимых регулирующих центров, ведет к усложнению взаимосвязи когнитивных и аффективных компонентов, участвующих в обеспечении поведенческого акта, его членения и возможности фиксации на отдельных, в норме - последовательных этапах целостного поведения. Объяснения своеобразия психопатологии парафильного поведения и особенностей его регуляции, исходящие из представлений о характерных нарушениях межполушарного взаимодействия, дополняются также и тесной связью левшества и смешанного профиля асимметрии как с онтогенетическими, так и с филогенетическими закономерностями полового диморфизма.
Из изложенных фактов ясно, что между выраженностью полового диморфизма и асинхронией развития существует тесная связь. Расстройства половой идентичности можно расценивать как клинические проявления этой связи.
Таким образом, проблема влияния фактора пола на аномальное сексуальное поведение может быть изложена по-другому. Психологические и психопатологические аспекты такого поведения оказываются связанными не столько с биологическими признаками пола, сколько с его психическими характеристиками, что и вынуждает к использованию понятия "психического пола". Регресс или фиксация форм поведения, выражающиеся в его феминизации, вступают в противоречие с ожидаемыми обществом вследствие биологических признаков индивида, что порождает неразрешимый внутрипсихический конфликт.