НЛП дает уникальную возможность психологу проявить поведенческую гибкость и, пристроившись лингвистически к изначальной модели клиента, мягко перевести его в другую, более ресурсную.
Допустим, приходит клиент в позиции "Я больной, лечи меня" - типичная медицинская модель. Что можно ему на это ответить? "Ты хочешь, чтобы тебя вылечили, значит хочешь выздороветь, поэтому работать мы будем вместе, а все делать будешь ты сам". Применив контекст согласия, психолог, таким образом, перемещает клиента ближе к моральной модели, когда на нем самом лежит ответственность за изменение своего состояния.
Иначе говоря, далеко не всегда возможно сразу начинать работать в моральной модели, но практически всегда нужно клиента в нее перевести, оттолкнувшись от его нынешней модели. Даже в случаях изнасилования.
Оказывая помощь клиентке, перенесшей изнасилование, целесообразно начать с рефрейминга. Когда проблема заявлена, надо абсолютно спокойно и по-деловому задать профессиональные вопросы (невербально дается понять, что ее проблема такая же, как и все остальные, и такие случаи в практике встречаются постоянно, тем более, что так оно и есть): "Сколько было человек, какое время это продолжалось, были ли использованы посторонние предметы, понадобилось ли хирургическое вмешательство, не подцепила ли какую-нибудь болезнь, не пришлось ли делать аборт?" В любом случае, все эти шесть пунктов присутствовать не будут. Если все же мы имеем дело с осложненным изнасилованием, то и тут можно выкрутиться: "Ну, знаешь, дорогая, ты необычайно везучая. Недавно у меня была пациентка, и в ее случае было шесть насильников (у пострадавшей - два), продолжалось это полночи (у пострадавшей - минут пятнадцать), потребовалась помощь хирурга, понадобилось лечиться от гонореи и вдобавок избавляться от беременности. Так что ты просто в рубашке родилась, поздравляю тебя!" После таких слов женщина значительно успокаивается и начинает себя чувствовать, можно сказать, победительницей (я сейчас не говорю о более сложных случаях, например, спровоцированного изнасилования или инцеста). После того, как клиентка поверила, что ей действительно крупно повезло, можно начинать работать: "Ну, а как ты себя чувствуешь теперь?" И собираем информацию, в чем конкретно проявляется ее дискомфортное состояние в данный период времени, выясняем для себя, в каких репрезентативных системах с ней лучше работать.
Затем следует традиционный перевод в моральную модель: "Ты, естественно, пришла сюда, потому что тебя не совсем устраивает твое нынешнее состояние, значит хочешь что-то в себе изменить, соответственно, сейчас мы с тобой над этим поработаем, и все делать будешь ты сама, потому что жить дальше надо тебе и т.д." Мы фиксируем моральную модель в начале работы, а дальше поддерживаем в процессе: "ты очень хорошо все делаешь сама".
Иногда хорошо бывает рассказать метафору, например: "У меня была одна пациентка со случаем примерно таким как у тебя, ей тоже крупно повезло. Мы с ней хорошо поработали, и после того, как она поняла, насколько талантливо ее бессознательное, в ней открылось неимоверное количество энергии. Неожиданно для всех она сделала то-то, то-то и то-то (стремительный взлет карьеры, полное преображение в красавицу и встреча с мужчиной своей мечты, стала великой портнихой или плетельщицей кружев, пошла учиться и поменяла профессию, успешно занялась бизнесом- в общем, что угодно, лишь бы это отвечало модели мира настоящей клиентки). Теперь, когда она так многого достигла и совершенно счастлива в семейной жизни, сохраняя прежнюю активность, эта женщина по секрету мне призналась, что перелом в ее судьбе начался именно с того момента, когда она впервые обратила внимание на то, что с ней происходит и стала многое сама изменять в своем внутреннем мире. И, как это ни странно, поводом для этих чудесных изменений послужил тот драматический эпизод в ее жизни: для того, чтобы взлететь, ракете нужен взрыв… и т.д.". Теперь немного поподробнее о послевоенном периоде. Если непосредственно во время войны психолог работает в основном в мета-программе "Возможности", то после войны он вынужден резко сместиться в "Процедуры".
В военное время все живут единственной мечтой "когда все это кончится", с этим моментом связывается все будущее и все надежды. Война, какой бы она страшной ни была, все же мобилизует человека. В ней есть движение, необходимость активной борьбы за выживание, сильные эмоции, люди объединены общей бедой, постоянно оказывают друг другу поддержку, как материальную, так и моральную.
Когда же война заканчивается, люди остаются среди разрушенных домов, потеряв близких родственников и друзей, при полном безденежьи, безработице и отсутствии перспектив изменения общей ситуации в скором будущем. И человек, не зная, что теперь ему делать, оказывается в полной растерянности. Если типичные проблемы военного периода - это страхи, фобии, флэшбэки, навязчивые звуки, галлюцинации, иллюзии, то в послевоенный период характерно угнетенное, подавленное состояние, депрессия, нежелание жить, опустошенность, проблемы в семье, начинает активно вылезать психосоматика --псориаз, экзема, колиты, язва, невралгия. Структура жизни в военный период жестко диктовалась самой войной, а теперь люди остались подвешенными в пространстве или брошенными в стоячем болоте. Поэтому специфика работы в послевоенный период сильно отличается. Я бы сравнила это с психологической помощью человеку, который решил избавиться от наркотической зависимости, уже прошел период физических ломок и теперь столкнулся с тем, что жизнь его больше не структурирована моментами принятия регулярной "дозы". Нужна совершенно новая структура, и она простраивается при помощи психолога, причем максимально конкретно, подробно и процедурно. Как обычно, переводим клиента из медицинской модели в моральную: "Войну пережил? Выжил? Хочешь изменений в жизни? Значит ты уже вступил в принципиально новый период своей жизни и сейчас сам поймешь, как дальше надо действовать. Работать будем вместе, все делать будешь ты сам".
Затем вытаскиваем из клиента информацию о том, каких изменений он хочет и, еще раз замотивировав на них, долго и занудно проводим формирование результата, простраиваем путь к нему буквально по шагам. Особенно тщательно, прямо по часам, простраивается сегодняшний и завтрашний день, вплоть до того, на какое время он поставит будильник и что съест на завтрак перед тем, как предпринимать следующие запланированные активные действия. Естественно, все это делается в легком трансе, и свой результат, так же, как и каждый шаг к нему клиент должен реально прожить по всем трем репрезентативным системам. Затем проводим классическую работу по очистке линии жизни: отпускаем энное количество погибших родственников и друзей, прорабатываем тяжелые воспоминания и т.д. И только после этого можно перейти к работе с нынешними заявленными в самом начале проблемами, которых, кстати, уже может и не оказаться. И все это вновь закольцовывается на результате. Есть множество способов работы с психосоматикой: метафора, изменение субмодальностей, глубинное ядро, шестишаговый рефрейминг, работа с симптомом на линии жизни, когда он появился и т.д.
Часто клиент сам подсказывает, что ему необходима работа с метафорой, например: "Мне нужно опять встать на жизненную колею". - "Прекрасно! А где эта колея сейчас находится? Здесь, в пространстве этого кабинета, где она есть относительно тебя? Там? Отлично. Тебе удобнее развернуть ее и поставить перед собой или подойдешь к ней своими ногами? Подошел - отлично. Теперь вставай. Встал - молодец". Человек реально ногами встает на свою жизненную колею и с этого момента начинает жить по-другому. С ощущением и видением колеи под ногами у него гораздо больше шансов найти выход из ситуации и многое изменить. Мы не можем дать человеку ничего, кроме иллюзий, только потом эта иллюзия почему-то материализуется в жизни. В процессе практики приходилось в этом все больше и больше убеждаться, пока количество доказательств не перевалило за критическую массу и не преобразовалось в нормальную реальность, уже не требующую подтверждений, потому что она просто есть. Ведь не нужно постоянно себя убеждать, что солнце -это солнце, а твой дом - это действительно твой дом. В противном случае это бы уже попахивало шизофренией.
В связи с формированием этой реальности в процессе работы менялось и мое отношение к НЛП. Сначала, как уже говорилось, НЛП было для меня эффективным инструментом, чтобы дать организму человека восстановиться и отдохнуть перед очередной критической ситуацией, и, наверное, так оно и было. Потом стало понятно, что у человека значительно увеличивается количество шансов на выживание и положительные изменения в жизни, даже в период войны. И, наконец, я с удивлением открыла для себя, что это не только возможность, но и РЕАЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ СИТУАЦИИ. Окончательно расставил все точки над "и" следующий случай.
У одной женщины, не русской, но и не чеченки, бандиты похитили пятнадцатилетнюю дочь. Родственников у них с дочкой не было. Требовался баснословный выкуп, а женщина ничего не имела за душой, кроме полуразрушенной квартиры в Грозном, которую, понятно, в это время никто бы и не подумал купить. Прислали фотографию девочки с надписью "Мама, я жива", угрожая в анонимном письме, что дочь умрет в мучениях, если в срок не будет выкупа. Женщина через третьи лица просилась ко мне на прием. А я просила ее ко мне не приводить, чувствуя полное бессилие ей помочь, когда девочка остается в руках бандитов. И вообще я ее боялась, потому что та ждала от меня чуда и связывала со мной жизнь своей дочери, наслушавшись рассказов про неожиданные "прозрения слепых" и излечения от экземы. И все же она пришла в больницу, где проходил семинар. Что делать? Пришлось работать. Прежде всего мы сформировали результат на возвращение девочки: какие инстанции она посещает и в какой очередности, каким образом в это время страхуется от возможной слежки, каким друзьям дочки поручает следить за своим домом, чтобы в случае чего вычислить связного бандитов и т.д. Результат был сформирован крайне тщательно, подробно, и оказалось, что у матери просто нет времени, чтобы сидеть и страдать, а надо постоянно действовать. Таким образом вектор эмоций, которые ее разрушали внутри, был направлен вовне на конкретные спланированные действия. Потом мы посадили образ девочки напротив, и мама послала ей все, что хотела послать в тот момент: любовь, спокойствие, счастье, силы, безопасность и т.д., все это в конкретных образах. В трансе женщине была дана установка, что, чем она спокойнее, тем больше шансов у ее дочери вернуться домой целой и невредимой. Мама к тому времени сидела уже в достаточно ресурсном состоянии: у нее текли слезы и одновременно она улыбалась, глядя на дочь, и все время шептала ей, что все будет хорошо. Я оставила ее сидеть перед образом дочери, наказав все время направлять ей яркий белый свет, а сама потихоньку ушла к участникам семинара. Дело в том, что в это время у меня в группе обучалась НЛП одна ведьмочка лет пятидесяти. Я попросила ее, чтобы она подсела к моей клиентке и посмотрела, как дальше будет развиваться ситуация. Вернувшись, она сообщила мне на ушко, что все будет хорошо, что девочка через неделю будет дома без всякого выкупа. Ведьмочка долго мне что-то объясняла и, если свести это к нескольким фразам, чуть расширив ее словарный запас, то смысл сказанного был следующий: "Хорошо, что она была в светлом состоянии. Если бы у нее было плохое состояние, то и в будущем все получилось бы плохо, но ей было хорошо и поэтому в будущем тоже сложилось хорошо". Ведьмочка посчитала, что маме этот прогноз сообщить можно, так мы и сделали. Маме была дана инструкция посылать девочке свет поминутно, и, конечно, она старалась изо всех сил. Девочку действительно вернули.