Также отдельно как расстройства структуры самих целостных образов следует квалифицировать не только их фрагментарность, но и те искажения, в которых, подобно неологизмам, создавался особый язык графических изображений объектов, например, рисунки человека с куриными трехпалыми руками и ногами, или змееобразным телом, кубическими головами и прочее. Подобные рисунки А.С. Болдырева наблюдала у детей, больных шизофренией [1], и квалифицировала их как «неоморфизмы», а иногда как «чудовищные новообразования», что по содержанию совпадает с «конфабуляторными» образами в тесте Роршаха [24].
Сравнение результатов показывает, что с расстройствами композиционного компонента «фрагментарности» в полной мере сопоставим фактор «соскальзываний», также отражающий нарушения линейных связей, но только между речевыми элементами мыслей (словами и фразами). По сути, эти расстройства соответствуют нарушению операторного звена трехчленной структуры мысли в модели мышления Л.М. Веккера - нарушению горизонтальных связей между ее элементами как на языке слов, так и образов. Неологизмы, согласно этой модели, представляют речевые нарушения собственно структурных элементов мысли (искажения значений и /или нарушения структуры слов). На языке образов этот вид НМ представляют объектные компоненты переменных фрагментарность и образные искажения («неоморфизмы», «конфабуля- ции» и другие формы деструкции самих образов объектов).
Созданная для настоящего исследования система оценивания, очевидно, нуждается в доработке отдельных критериев для образных патофеноменов, так же как в отдельной проверке нуждается и сама возможность выделения двух разных факторов образных нарушений мышления: композиционных и объектных.
Следует отметить, что факторы первой сравниваемой словесно-образной пары (речевой абстрактности и графического схематизма) не получили самостоятельного статуса при проведении второй процедуры факторного анализа, что может указывать на их неоднозначную детерминацию. Кроме того, по характеру (знаку) корреляций с другими переменными в обоих исследованиях они имеют противоположный смысл: абстрактность - позитивный, а схематизм - негативный. Абстрактность коррелирует с нестандартными концептуальными ответами (переменная 25) и продуктивностью формального мышления (30). Кроме того, она часто встречается и в норме - у людей с развитым понятийным мышлением, что позволяет рассматривать ее изолированное проявление всего лишь как склонность к обобщениям абстрактного порядка (легкость формирования вертикальных или понятийных ходов мысли, в терминологии Л.М. Веккера). Иначе обстоит дело с образным схематизмом, связанным с параметрами искажений, фрагментарности образов и другими НМ. Возможно, этот параметр тоже охватывает легкие искажения структурных элементов образного языка мышления, например, геометризацию живых существ в рисунках [1].
Фактор «неадекватности» полностью соответствует по смыслу нарушениям межъязыкового перевода, предсказанным тестируемой теоретической моделью. Однако по итогам второй процедуры факторного анализа он не обнаруживает своей независимости, войдя с наибольшими весами в два других фактора {«неологизмы» и «нарушения внимания»). Это может означать нечеткость либо операциональной, либо концептуальной дефиниции переменной неадекватность суждений, что требует дальнейших исследований. Еще два из выделенных факторов, по-видимому, не зависят от структурных НМ. Так, фактор «амбивалентность», вероятнее всего, отражает общий радикал психического расщепления, что и обусловливает самый большой охват дисперсии признаков этим фактором, а фактор «стереотипии» в мышлении традиционно связывают с нарушениями регуляции, фактически — с фронтальными или исполнительскими дисфункциями [19, 27, 29].
Заключение. Результаты исследования показали возможность проведения стандартизации дефиниций, более полной систематизации и классификации обширной феноменологии свойственного шизофрении расстроенного мышления. Основаниями такого исследования могут являться теоретические положения теории мышления Л.М. Веккера и методы факторного анализа
Отметим, что выполненное исследование в целом соответствует современным направлениям исследования НМ. Так, за рубежом также неоднократно проводились попытки классифицировать НМ с помощью эксплора- торного факторного анализа [22, 26, 27]. В нашей работе, несмотря на ряд вышеперечисленных недоработок в дефинициях НМ, удалось избежать многих методологических ошибок такого эмпирического подхода.
Во-первых, в зарубежных исследованиях использовались произвольные и очень ограниченные перечни НМ (от 12 показателей SCZI- системы J.I. Ехпег [24] до 18 параметров в TLC N.C. Andreasen [13] или 23 оценок в Индексе Расстройств Мышления (TDI) P. Holzman, М. Jonston [22]). В наше исследование исходно было включено 74 параметра НМ.
Во-вторых, в зарубежных исследованиях, как правило, использовались либо вербальные (интервью, пословицы и др.), либо невербальные методики (тест Роршаха), что при факторизации результатов не давало возможности оценить одновременно и образные, и речевые компоненты ЕМ [22, 24].
В-третьих, отказ от количественной интерпретации различных патофеноменов мышления позволил избежать тенденциозных ошибок в их классификации. Так, по результатам факторного анализа особенные (нестандартные), абсурдные (нелепые) суждения и неологизмы оказались независимыми расстройствами, тогда как некоторые авторы классифицируют их как проявления идиосин- кразийного мышления, различающиеся по интенсивности [21].
В-четвертых, лишь в единичных случаях исследователи пытались разделить весь массив ЕМ на собственно структурные, производные от них и побочные патофеномены. Например, Б.В. Зейгарник [4] разделила все НМ на операциональные, динамические, личностно-мотивационные и регуляционные. Однако в итоге предлагаемая классификация противоречиво сведена фактически к расстройствам мотивационного и смыслообразующего компонентов личности, что вполне может быть объяснено понятной приверженностью автора к доминирующим в это время динамической и деятельностной теориям психики.
Теоретическая модель Л.М. Веккера оказалась продуктивнее в стратегиях поиска структурных расстройств мышления при шизофрении. Выделенные согласно теоретическому конструкту модели 7 факторов НМ, указывают на перспективу обоснованной и содержательной научной классификации всевозможных патофеноменов мышления не только в рамках плоской дихотомии или эклектической негативно-позитивно-дезоргани- зационной парадигмы, не имеющей, по мнению некоторых исследователей, перспективного общего содержательного основания и большого продуктивного потенциала [5].
Природа НМ не только более сложна, иерархична или многомерна, но принципиально подчинена еще и другим, структурносодержательным законам организации. Эти законы требуют, чтобы любой объект как система имел свою организацию (материал, элементы и связи, из которых он состоит). От особенностей НМ (фактически - повреждений) должны зависеть все остальные свойства объектов. Все эти свойства универсальны для любых систем (в том числе и мышления как психической структуры) и должны представлять, как описывает информационная модель психики Л.М. Веккера, структурно-функциональные, операциональные, динамические (энергоинформационные) характеристики, а также свойства, связанные с механизмами их носителей (мозга). Эти принципы могли бы охватить и упорядочить весь богатейший эмпирический материал в области патофеноменологии мышления и способствовать пониманию ее причин и векторов дальнейших поисков.
Список литературы
Болдырева, А.С. Рисунки детей дошкольного возраста, больных шизофренией /
А.С. Болдырева. -М.: Медицина, 1974.
Вассерман, Л. И. Психологическая диагностика нейрокогнитивного дефицита: рестандартизация и апробация методики «Комплексная Фигура» Рея-Остерриса: методические рекомендации / Л. И. Вассерман, Т.В. Чередникова. - СПб.:НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2009.
Веккер, Л.М. Психические процессы: в 3-х т. /Л.М. Веккер. - Л., 1974, 1976, 1981.
Зейгарник, Б. В. Патопсихология / Б.В. Зейгарник. - М.: Изд-во МГУ, 1986.
Иванов, М.В. Негативные и когнитивные расстройства при эндогенных психозах: диагностика, клиника, терапия / М.В. Иванов, НГ. Незнанов. - СПб.: Изд-во НИПНИ им. В. М. Бехтерева, 2008.
Критская, В. П. Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание / В.П. Критская, Т.К. Мелешко, Ю.Ф. Поляков. - М.: Издательство МГУ, 1991.
Поляков, Ю. Ф. Патология познавательной деятельности при шизофрении / Ю.Ф. Поляков. - М., 1974.
Тепеницына, Т. И. Психологическая структура резонерства / Т.И Тепеницына // Вопросы экспериментальной психологии. - М., 1965.
Херсонский, Б. В. Метод пиктограмм в психодиагностике / Б.В. Херсонский. - СПб.: Речь, 2004.
Чередникова, Т.В. Психодиагностика нарушений интеллектуального развития у детей и подростков (Методика «Цветост- руктурирование») / ТВ. Чередникова. - СПБ: Речь, 2004.
Andreasen, N.C. DSM and the death of phenomenology in America: an example of unintended consequences / N.C. Andreasen // Schizophrenia Bull. -2007. - Vol. 33. - P. 1 OS- 112.
Andreasen, N. С. The Scales of Negative (SANS) and Positive (SAPS) Symptoms / N.C. Andreasen. - Iowa City: University of Iowa, 1984.
Andreasen, N.C.Thought, language, and communication disorders. Clinical assessment, definition of terms, and evaluation of their reliability / N.C. Andreasen // Archives of General Psychiatry. - 1979. - Vol. 36 (12). - P. 1315- 1321.
Cutting Conceptual Sequencing and Disordered Speech in Schizophrenia / N.M. Do- cherty, M.J. Hall, S. W. Gordinier et al. // Schizophrenia Bull. -2000. - Vol. 26. - P. 723- 735.