Как отмечает Ж. Липовецки, характеризуя феномен современной моды, «в наши дни эстетические методы направлены не столько на то, чтобы создать обманчивую иллюзию красоты, сколько на то, чтобы сохранить тело молодым и стройным... Если мода в области одежды становится все менее настоятельной и ей отводится в бюджете все меньше места, то критерии красоты тела заявляют о себе с удесятеренной силой. Чем единообразнее мода, тем с большей очевидностью стройное и сильное тело превращается в общепринятую норму» 7 . Все превращения нарциссического тела, воспринимаемые сторонними наблюдателями, дают их счастливым обладателям уверенность в грандиозной самости и всемогуществе, в некотором превосходстве над окружающими, над претензиями на особый статус. Иными словами, тела перестают служить манекенами для разнообразных одежд и все более становятся предметом производства. Как следствие, эстетическая хирургия обретает моральную санкцию на любые телесные преобразования.
В этой связи важно подчеркнуть, что, в отличие от физического тела вообще, собственное тело дано индивиду непосредственно. В обыденном опыте то и другое соединяются особым образом, таким, что переживание власти над собственным телом становится основой переживания собственного «я», его конструирования. В таком случае благодаря телу человек не только способен открыть для себя весь предметный мир, но и как угодно его преобразовать, используя пластичность человеческого тела в соответствии со своими бесконечными желаниями. Таким образом, нарциссическая трансформация тела явно стимулирована становлением «культуры нарциссизма».
Помимо институциональных стандартов (в которых и проявляется влияние глобального общества) в формировании тела принимает активное участие тот, кому это тело «принадлежит». Нет ни малейших оснований считать «я», сложившееся на основании переживания собственного тела и связанное с ним нерасторжимыми узами, послушным исполнителем чужих приказов, покорно воспроизводящим институционально принятые модели. Напротив, культура нарциссизма, принуждая индивидов к самооценке, развивает в них способность к постоянной рефлексии над своим телом. Поэтому Ж. Липовецки даже считает нужным ввести понятие психологического тела: «Психологическое тело подменяет тело объективное, осознание которого становится конечной целью нарциссизма и заключается в том, чтобы заставить тело существовать ради самого себя, стимулировать его авторефлексивность, победить приниженное положение» 8 . В этой связи сошлемся на М. Фуко, который указывал, что «какой именно образ жизни будет самым здоровым для данного тела, лучше всего известно не изобретателям диет и гимнастик и не врачам, но самому обладателю этого тела, хотя даже и ему “здоровый образ жизни” приходится искать» 9 . Лучше всего телесное здоровье и красота сохраняются и развиваются тогда, когда тело живет в соответствии со своим предназначением, поскольку тело не только оказывает влияние на конструирование «я», но и позволяет испытать одновременно внешний и внутренний опыт. В этой связи важным становится вопрос о теле как носителе опыта, с точки зрения культурных корней эстетической хирургии — одного из одобряемых обществом методов изменения тела, опирающихся на его кажущуюся бесконечную пластичность.
Одновременное тождество и не-тождество своего «я» и тела объяснимо динамическим взаимодействием живого и «инкорпорированного» опыта. Отношение к телу как к воплощенному опыту описывается Э. Гуссерлем через «я-полюс» и «я-акты» 10 . Неизменность, устойчивость «я-полюса» проявляется в наличии устойчивого набора свойств; и это удостоверяется всякий раз, когда мы, возвращаясь к нему, находим в его составе не изменившиеся привычки или убеждения. Изменчивость «я» предопределена тем, что универсальной формой генезиса «я» оказывается время: «я» синтезируется в форме биографии, предполагающей одновременное присутствие (в памяти или в записи воспоминаний) сменяющих друг друга в реальности состояний «я», вызвавших те или иные привычные убеждения. Тело не запоминает прошлое, оно лишь приводит его в движение главным образом посредством представлений, получаемых от других, используя «техники тела», обусловленные структурной организацией «я». Именно поэтому совокупность того, что может вынести тело, того, во что еще оно позволит сыграть, одним словом, совокупность возможных телесных практик определяется в первую очередь устойчивостью, структурирующей силой «я» и стабильностью личностной организации.
Исходя из методологических положений о том, что теория является хорошо обоснованной, если в ней отсутствует логическое противоречие и имеется сфера практического применения, а также о динамическом соотношении теории с экспериментально полученными фактами, нами проведено лонгитюдное исследование личности пациентов эстетической хирургии. За 1999–2006 гг. на базе Клиники пластической, реконструктивной и восстановительной хирургии НПРЦ «Бонум» (Екатеринбург) было обследовано 844 пациента обоего пола в возрасте от 18 до 69 лет, обратившихся с запросом на эстетическую хирургию. Запрашиваемое хирургическое вмешательство не обусловлено витальными или соматическими показаниями, а продиктовано потребностью пациентов в самоусовершенствовании.
Результаты исследований показывают, что для значительного числа пациентов (почти 40, 0 %) характерна поразительная непоследовательность деятельности по преобразованию собственной внешности и тела, сопровождающаяся непостоянными и спорадическими приступами: налицо колебания между энергичными усилиями и бездеятельностью, самоограничением и обжорством, мобилизацией сил и расхолаживанием, самообладанием и распущенностью. Очевидно, что в этих колебаниях легко усмотреть своеобразную динамику нарциссизма, для которого характерны противоречивые стремления к грандиозности и перфекционизму, а также переживания по поводу неполноценности, зависимости от всемогущего объекта. Можно согласиться с мнением Н. Шварца-Саланта 11 , что у разных людей существует самое широкое разнообразие нарциссических черт личности, которые могут быть доминирующими, а могут составлять лишь один из аспектов любого психологического паттерна. Иными словами, это может быть ярко выраженный паттерн, позволяющий говорить о личности с погранично-нарциссическим синдромом 12 , но может быть некий дополнительный паттерн, вторичный и дополняющий основной, способствующий или препятствующий развитию личности. Например, под влиянием кинематографа, эстрады и других факторов многие, особенно молодые люди, незаметно для себя меняют манеру разговора, ходьбы, прическу и пр.
Нарциссические черты всегда входят в психологическую структуру творческой личности, что становится особенно очевидным, когда эта личность борется за то, чтобы внести свое творчество в мир. В таком случае речь идет не столько об отказе от собственного «я», сколько о выстраивании его позитивного, адекватного проявления собственным представлениям, лежащим в основе самоопределения. Иначе говоря, человеческая свобода приобретает дополнительные возможности реализации — преодолены казавшиеся незыблемыми границы психофизиологической целостности, границы тела, плоти. Само тело предстает не столько «темницей души», сколько первичной одеждой, которой можно манипулировать, играть, придавать любую, в том числе модную, форму. Б. В. Марков по этому поводу замечает: «Для большинства людей, прибегающих к услугам эстетической хирургии, коррекция фигуры, смена лица и даже пола кажется не утратой природной или культурной идентичности, а обретением иного, хотя и искусственного, но вполне онтологического статуса. Современный человек меняет знаки не потому, что утратил связь с почвой, наоборот, он меняет почву и судьбу, которые ранее считались незыблемыми» 13 .
Наряду с этим патологический нарциссизм другой группы пациентов, побуждаемый безудержным желанием достигнуть совершенства во всем, перерастающий в насилие над собой, чреват глубокими стрессовыми и депрессивными состояниями и разрушительным стилем жизни. Такие пациенты идут на операции как на «ритуальный акт самосовершенствования», дающий сильные эмоции и переживания, в связи с тем, что их реальная эмоциональная жизнь оказывается поверхностной, а в своих переживаниях они получают очень мало наслаждения по сравнению с данью, которую извлекают из своих грандиозных амбициозных фантазий. При этом они ощущают сильную тревогу и тоску сразу же, как только завершаются необходимые послеоперационные процедуры, поскольку «кончается свет какого-то внешнего источника и не появляются новые источники света, подпитывающие их самооценку» 14 .
Другой важной характеристикой пациентов с погранично-нарциссическим синдромом, побуждающей их к неоднократным эстетическим операциям, является свойственное им маргинальное восприятие исторического процесса, временных границ. Они очень редко ощущают точное соответствие своему возрасту, часто чувствуют себя моложе или старше. Ощущение возраста для таких пациентов весьма смутно и существенно изменяется в зависимости от событий и ситуаций, соответствующих либо перфекционистскому возвеличиванию, либо фрустрирующему самоуничижению. Таким образом, любое реальное жизненное событие для них является важным и значимым лишь постольку, поскольку на это событие влияет давление грандиозности нарциссической личности.