Крамаренко Т. Б.
«Что нужно детям более всего, так это любовь, и никакая цена не будет слишком высокой, чтобы заплатить за нее». Эда ле Шан.
Существуют ли идеальные родители? Вероятно, да, поскольку на свете существуют счастливые дети. Идеальные родители мало кому, кроме собственных детей, известны, потому что счастливый человек не кричит о своем счастье. Кричит только несчастье. Но история оставила известный всем пример идеальных родителей – это святые страстотерпцы Император Николай II и Императрица Александра Федоровна.
Дневники Александры Федоровны свидетельствуют, насколько ее отношения с мужем и детьми были глубоко ею продуманы: строила она их на основе идеала христианской любви и понимании цели и смысла жизни человека на Земле. Александра Федоровна неустанно трудилась над приближением к этому идеалу, черпая силы в образе Христа.
Идеал от (лат. idealis от греч. ίδέα — образ, идея) есть наилучшее, завершенное состояние того или иного явления; высшая норма нравственной личности; высшая степень нравственного представления о благом и должном. Потому и достичь его в полной мере невозможно, однако, двигаясь в его сторону, мы все же неуклонно к нему приближаемся. В вопросе воспитания ребенка самым важным является цель, которую мы перед собой ставим. И если мы верим в Бога, то целью воспитания и задачей родителей будет способствовать возрастанию ребенка по образу Божию.
Многие ли родители ставят перед собой столь высокую цель? Каков идеал семьи у большинства современных родителей, и есть ли он у них вообще?
Все без исключения родители воспитывают детей в меру своего умения и понимания жизни и, к сожалению, редко задумываются о том, почему в определенных ситуациях поступают так, а не иначе. Не случайно, что результат нас, как правило, не устраивает: мы хотим, чтобы наши дети были вежливы - а они грубят; мы хотим, чтобы они были аккуратны - а они вечно чем-то перепачканы; мы хотим, чтобы они верили в себя - а они нервозны и беспокойны; мы хотим, чтобы они были счастливы - но, кажется, они очень далеки от этого. Может быть мы, взрослые, делаем что-то не так? А как поступать правильно?
В воспитании детей нет рецептов, которые гарантировали бы успех во всех случаях. Тем не менее, существуют некоторые базовые принципы, следуя которым мы обнаруживаем, что дети хотя иногда и раздражают, и утомляют нас, но никогда не «сводят нас с ума». Простое перечисление этих принципов не имеет практического смысла, поскольку для многих из нас эти принципы (например, безусловное принятие своего ребенка) звучат так же абстрактно, как призыв апостола Павла: «Мужья, любите своих жен!». Как это - любить жену? Разве я не люблю ее - ведь я испытываю к ней такие сильные чувства, что ревную к каждому столбу? Что я должен делать, чтобы мое отношение к ней было любовью? То же и в отношении к ребенку. Разве я не люблю его: не переживаю из-за его оценок, сутулости, бледности? Разве я не стараюсь накормить его повкусней и одеть получше, купить ему новый мобильник, чтобы он не чувствовал себя хуже других? Разве не отказываю себе во всем, чтобы он ни в чем не нуждался? И все же это некая помесь любви с другими чувствами, которые отравляют ее как ложка дегтя бочку меда. Любовь определяется не накалом испытываемых нами чувств, а их качеством.
Мы почему-то думаем, что любить может каждый, однако, по мнению христианского психоаналитика Эриха Фромма, любовь - не такое чувство, испытать которое может всякий, независимо от уровня достигнутой им личностной зрелости. А что же является уделом не развитой личности? - та самая, «отравленная дегтем» любовь. Дело в том, что желание межличностного единения – одно из самых мощных в человеке и стремясь к единению, мы вступаем в отношения, которые вовсе не являются любовью, хотя многие принимаем их за нее. Прежде всего, это разного рода симбиотические союзы. Что это такое? В качестве биологической модели симбиотического союза можно рассмотреть отношения между беременной матерью и плодом, которые являются одновременно и двумя существами, и в то же время одним. В этом симбиотическом единстве два тела физически связаны, но психически независимы, но тот же вид привязанности может существовать после рождения ребенка и в психологической сфере.
В противоположность симбиотическому союзу, любовь – это единение при условии сохранения собственной целостности и индивидуальности. Любовь – это активная сила в человеке, реализуемая в заботе и заинтересованности в том, чтобы интересы любимого человека были соблюдены, ответственности за свои поступки в отношении Другого, уважении к нему и знании его.
Из-за альтруистического, бескорыстного (в идеале) характера материнской любви она считается высшим и наиболее священным видом любви.
Однако, «действительным достижением материнской любви выступает не любовь матери к младенцу, а ее любовь к растущему ребенку, возможно, наиболее трудная форма любви из всех достижимых и наиболее обманчивая из-за легкости, с которой мать любит свое дитя в младенчестве» (Э. Фромм). По-настоящему любящая мать должна заботиться не только о том, чтобы взрослеющий ребенок был сыт и обихожен, но чтобы он мог эмоционально без нее обходиться, стал не только физически, но и психически независимым от нее.
Удовлетворение интересов ребенка – это не потакание его прихотям, как думают многие, а обеспечение условий его свободного развития, бескорыстность, т.е. способность не мешать его интересам, желать, чтобы он рос и развивался ради него самого, своим собственным путем, а не для того, чтобы служить или нравиться родителю.
Мы часто считаем, что уважать надо за что-либо. Такой взгляд на маленького ребенка неизбежно приводит нас к тому, что он не будет достоин нашего уважения, пока не продемонстрирует нам каких-либо достижений (которые мы захотим или не захотим считать таковыми). «Мал еще мнение свое иметь, – говорят некоторые родители, – пусть сначала научится тому-то и тому-то». Однако уважать – значит считаться с мнением, желанием или вкусами ребенка. Уважение возможно только при признании независимости другого человека, и оно существует только на основе свободы. Ясно, что уважать другого мы можем только, если сами достигли этой независимости, если можем стоять на своих ногах без посторонней помощи, без потребности властвовать над кем-то и использовать кого-то. Уважение, таким образом, исключает диктат и насилие.
Желание познать "тайну человека", вытекающее не из любви, а из потребности в соединении с другим существом как спасение от одиночества, «может толкнуть человека на отчаянный путь стремления к полному господству над другим… В этой жажде проникновения в тайну другого... состоит сущностная мотивация жестокости и разрушительности», - пишет Фромм.
Можно ли научиться любить?
Мы не можем породить в себе любовь сами, без Бога, но способность любить не дается человеку даром. Этот дар не сваливается откуда-то «сверху» и «ни за что», а является результатом сотрудничества человека и Бога, в котором каждый делает свою часть «работы» – человек прикладывает усилия по преодолению собственного эгоизма и эгоцентризма, а Бог вознаграждает его и укрепляет в этом. Интересно, что к такому же выводу приходят и психологи, например, Эрих Фромм, который прямо говорит: «Практика любви требует практики веры».
Исследуя способность любить, Фромм обнаружил, что такие качества, как объективность и смирение, имеют особое значение для способности человека любить. Объективность представляет собой способность видеть людей и вещи как они есть, а смирение есть способность принимать объективные обстоятельства своей жизни и индивидуальные особенности ближних.
Если я хочу научиться искусству любить, я должен стремиться к объективности в любой ситуации и стать восприимчивым к ситуациям, где я не прав. Я должен стараться видеть разницу между созданным мною образом человека и реальной личностью, существующей безотносительно к моим интересам, потребностям и страхам. Если кто-то хочет сохранить объективность к любимому человеку и думает при этом, что без нее можно обойтись в отношениях со всем остальным миром, он вскоре убедится, что проигрывает как в первом, так и во втором случае.
Способность человека любить во многом зависит от того, насколько ему повезло ощутить любовь к себе в детстве. Добрая семья дарит человеку «два священных первообраза, в живом отношении к которым растет его душа и крепнет его дух: первообраз чистой матери, несущей любовь, милость, защиту; и первообраз благого отца, дарующего питание, справедливость и разумение» (И. Ильин). Эти родительские образы являются одним из источников любви и духовной жизни человека.
Понимание этого мы находим и в записках императрицы Александры Федоровны: «Бог, чтобы стать ближе всем, создал матерей – прекрасная мысль!», «Бог впервые приходит к детям через ее (матери – Т.К.) любовь».
Любовь материнская и отцовская
В воспитании ребенка одинаково важны оба родителя, хотя их роль не одинакова на разных этапах его жизни. Существует различие между материнской и отцовской любовью. Материнская любовь по самой своей природе безусловна, отцовская любовь – обусловлена, ее принцип: "Я люблю тебя, потому что ты соответствуешь моим ожиданиям, потому что ты достойно делаешь то, что должен, потому что ты похож на меня".
Материнская и отцовская установки по отношению к ребенку соответствуют его собственным потребностям. Функция матери в том, чтобы дать ребенку в жизни «молоко» – заботу и безусловное приятие, а в идеале еще и «мед» – радость жизни, любовь к ней. Не случайно, Земля обетованная описана как "изобилующая молоком и медом". Лишь немногие матери способны подсластить молоко медом – ведь для этого нужно самой быть счастливым человеком.
Функция отца – учить ребенка, руководить им, чтобы он смог справляться с проблемами, которые ставит перед человеком то общество, в котором он родился. Ребенок, которому неизвестны правила и нормы, теряется от неопределенности, не ощущает комфорта и безопасности, и в результате сам начинает устанавливать свою грань между допустимым и недозволенным.