Что такое финансы? Слово в родстве с финалом и финишем. Теперь и они не направлены к какому-то смысловому итогу, но притягательны сами по себе: деньги ради денег. Их самодостаточность подтвердило понятие капитала. Это слово — от лат. caput "голова". Capitalis — главный, жизненно важный. Вот, оказывается, где теперь центр жизни, кто сидит на троне сердца, исповедующего религию денег.
Юстиция — благочестие. Министерство юстиции по-русски — служение благочестию. А сейчас международное право, отделенное от Божественной правды, занялось прямо противоположным — охранением содомии, гей-парадов и прочих постыдных дел.
Науки увлеклись подстановками новых смыслов в свой предмет. Психология стала наукой не о душе, а о психике. Но душа — кто, а психика — что. Вот и следствия омертвляющей подмены: в 1747 году появляется трактат Ламетри "Человек-машина".
Откуда эта обнажившаяся во всей культуре Нового времени страсть умаления человека и его жизни? У нее магические корни.
Чапековская кошка размышляет: "Вот мой человек. Я его не боюсь… Интересно, почему он стал хозяином? Должно быть, сожрал что-то необыкновенное". Желание уклониться от подвига жизни с Богом и достичь благ в обход богообщения засело в нас глубоко. Потому-то на него в первую очередь и обратил наше внимание Господь. Все прочие грехи и муки цивилизационного сумасшествия производны от праздности, духовной лени. Не случайно с прошения об избавлении от нее начинается великопостная молитва св. Ефрема Сирина, восхищавшая Пушкина: "Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми".
Взглянем на общий макропроцесс деформации и коллапсирования цивилизации.
Строение всякой цивилизации сравнивают с плодом, например, вишни: ее сокровенное догматическое ядро, хранящее генетический ход и совпадающее с ядром образовавшей цивилизацию веры, окружено твердой оболочкой. Эту костную ткань составляют властные и силовые образования — государство, армия, право, финансово-экономическая мощь. Их назначение — охранять генетические программы ядра от угроз внешнего мира и от греховных срывов собственных граждан. Наконец, сладкая ароматная мякоть — это культура, которая обеспечивает цветение духоносных потенций догматического ядра.
Что происходит с цивилизацией при коллапсе? Вот усилиями информационных технологий информация окончательно оторвана от смысла. В нее просочилась мировоззренческая ложь. Как это скажется на устроении цивилизации? Костная ткань тогда чудовищно разрастается, герметически замуровывает догматическое ядро, лишая его связи с мякотью культуры, которая вследствие того ссыхается, превращаясь в несъедобную пленку.
Как управлять тогда страной? Есть два пути управления — нормальный и патологический. В цветущей цивилизации управление (оно, кстати, в европейских языках от права и правды) осуществляется через великий смысл жизни. Вот как об этом говорит Лао Цзы: "Начало, при помощи которого управляется страна, долговечно и называется глубоким и прочным, вечно существующим Дао". Даосизм — удивительнейшее предчувствие христианства. Я напомню, что этим самым великим в китайском языке, онтологичным понятием переведено Евангельское "В начале было Дао".
А если смысл заменен информацией? Тогда сами информационные технологии становятся, как утверждают, четвертой, а на самом деле первой по своей влиятельности властью в обществе. На ее раскрутки, подобные информационной диверсии "Кода да Винчи", бросается вся финансовая мощь озверевшей цивилизации.
Растут и оснащаются новейшей технологией внутренние войска. Так осуществляется поворот в сторону железной твердости, описанный Шпенглером.
Разрастается, далее, сфера права. В ней самой ныне осуществилась операция, обратная подвигу Юстиниана. Уже римское языческое право было прославлено апостолом в таких словах: "Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые" (Рим. 13:4-6). В Кодексе Юстиниана гениально разработанное римское право просветилось высшим христианским смыслом и победно воссияло на века. А ныне оно извратилось и пало ниже язычества. Но количественное разрастание права, отделенного от духа благочестия, не может решить даже те задачи, которые хочет решить. Лао Цзы говорит об этом разрастании так: "Когда растут законы и приказы, увеличивается число воров и разбойников". Возьмем коррупцию. Чем активнее с ней борются, тем стремительнее она разрастается. Как в онкологии: тронь опухоль ножом — пошли метастазы. Смогла ли власть в России ограничить игорные дома? Они только умножаются; каждый клуб только налоги должен выплачивать в миллиарды долларов. Сколько ж идет на подкупы? О причинах немощи государства перед грехом точнее Гоголя не скажешь. "Человека человеком не ограничишь. Поставь над жуликом надзирателя — будет два жулика". Да, ограничить человека может только совесть, как глас Божий в нем. Иначе беззаконие неуклонно растет. Но тогда пропорционально увеличивается и свирепость законов. И конец сего — в сбывающемся пророчестве Апокалипсиса: в построении электронного концлагеря, где за малейшую подозрительную мысль человек нажатием кнопки Delete устраняется из жизни, лишаясь, как предвещает Откровение, возможности покупать и продавать, например, оплачивать жилье...
"Что происходит с Россией?" — спросил я своих умных китайских студентов. "Нельзя отходить от традиций", — был ответ. Зачем же мы отошли от традиции, остатком света которой до сих пор живет весь мир? В продвинутых странах Запада работающие там китайские профессора уже объясняют студентам, как надо правильно играть музыку Моцарта, Бетховена и прочих гениев. Традиция переводится как Предание, как передача в поколениях духа жизни с Богом. Этой бесконечной радостью пронизала себя культура христианского мира. А мы кощунственно насмеялись над ней! Тогда обезумевшая Россия зарезала полмиллиарда утробных младенцев (с 1920 года), сделалась нацией нераскаянных детоубийц с измененной психикой, и, подобно всякому человеку с сожженной совестью, удивляется: в чем нам каяться?
Не буду продолжать описание механизмов смерти Западной цивилизации, к которой мы зачем-то подключились, хотя наше будущее лежит в русле православной цивилизации, вполне автономной, по признанию Тойнби. Исходное вселенское православие Россия подвигом своей истории сохраняла не для себя только, но и для Запада и для всего мира.
Поговорим о том, как противиться духу смерти.
Цитированная выше молитва св. Ефрема Сирина, начинавшаяся прошением избавить от страсти праздности и празднословия имеет продолжение: "Дух же целомудрия, терпения и любви даруй ми, рабу Твоему". По учению святых отцов всякий грех испепеляется противостоящей ему добродетелью. Противоположностью праздности, ленивого отпадения от смысла оказывается целомудрие, которым вся жизнь вновь направляется к солнцу Правды. Вся жизнь! Господь хочет этой всецелой пронизанности светской жизни духом Церкви Божией. Об этом Христос прямо сказал прп. Серафиму Саровскому. Вот эти слова, переданные святым Н.А.Мотовилову: "мне Господь сказал, что у вас в жизни все духовное с светским и все светское с духовным так тесно связано, что ни того от другого, ни этого от того отделить нельзя,… и что будущее человечество сим лишь путем пойдет, если захочет спастися" (Из книги: "Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима").
Здесь, в целомудрии правды, — ключ к лучшему будущему. Мы тотчас начинаем ясно видеть все неправды, в том числе в музыкально-информационных технологиях. Вот, к примеру, в одной интернетной разработке по музыке "Приглашение в мир любви и добра" нас встречает бодрый эпиграф: …Твердят: "В начале было слово…" А я провозглашаю снова: Всё начинается с любви! Чего здесь больше — невежества или спесивого возношения? Если Бог есть любовь, то и Слово Его — тоже. Иначе зачем бы Слову принимать на Себя все наказания грешников и Воскресением воскрешать нас мертвых?
Компьютерные технологии легко размножат любую дичь. Но критики мало. Она ничего не даст, если не произойдет чуда слияния разрозненного в великий Божественный смысл. Ведь зло, как говорит богословие, не онтологично, не бытийственно, — поскольку Бог не сотворял его. Разве бывают лучи тьмы? Нет. Потому и бороться с тьмой нельзя — не с чем. Тьма сгущается вокруг нас тогда, когда мы перестаем светиться славой Божией.
Потому начинать надо не с критики частностей, а позитивно, с восстановления целомудрия в собственной деятельности. Например, в музыковедении — с целомудренности анализов, адекватных самой сути высокой музыки, ориентированной на красоту как явление славы Божией в мире, с откровения путей священной истории России и других народов в былые времена, ныне и в идеальном будущем, которого хотел бы от нас Бог. В анализе путей воссияния Православной цивилизации в мире, на что нас настраивают пророчества святых. Но все это — уже совершенно особая тема.