Этот принцип я обычно излагаю клиентам в самом начале работы и по мере необходимости возвращаюсь к нему снова и снова. В групповой работе всегда можно подключить момент соревнования, а клиента стоит поощрять время от времени говорить о своей проблеме "с позиции аналитика" или даже "супервизора". Интересно, что в роли супервизора своего собственного случая клиент очень эффективно отреагирует множественные последствия анализа, проходящего в присутствии третьих лиц. В учебных группах этот прием просто неоценим.
2. Завершение терапии
Поскольку терапевтический анализ заведомо ориентирован на гораздо более короткие сроки, нежели классические варианты глубинной психотерапии, то вопрос об окончании терапии — один из самых острых. Когда мож-но считать ее завершенной? Как достичь по этому поводу единства взглядов аналитика и клиента? Насколько совершенной (во всех смысловых нюансах этого слова) должна быть терапевтическая работа, чтобы считаться законченной? Что делать, если клиент уходит в середине анализа? Или хочет продолжать работу, но у него нет на это денег? Как реагировать, если через какое-то время после успешной терапии клиент приходит снова?
Эти и им подобные вопросы в истории психоанализа затрагивались не раз. В 1936 г. окончание анализа было центральной проблемой на XIV Международном психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде. В ее обсуждении участвовали такие видные специалисты, как Э.Гловер, Х.Дейч, Г.Нунберг, Г.Сакс, Дж.Стрейчи, О.Фенихель. Начиная с основополагающей работы Фрейда "Конечный и бесконечный анализ" (1937) и до настоящего времени продолжается дискуссия о том, каковы критерии завершения аналитической терапии. При всем разнообразии существующих мнений психоаналитики едины в том, что анализ никогда не ориентируется на возможность быстрого чудодейственного исцеления и не создает у пациента иллюзий такого рода.
Данное положение, с моей точки зрения, имеет статус атрибутивной характеристики для любого варианта психотерапевтической деятельности: если оно не выполняется, это не аналитическая терапия. Не случайно ведь гештальтисты, роджерианцы, адепты эриксоновского гипноза и разные прочие НЛП-сты всячески рекламируют себя в прямо противоположном качестве ("если только Вы найдете ее (точку сдвига восприятия — Н.К.), Вы будете свободны за секунды, это не потребует большего" — Дж.Энрайт; техника "взмах" в НЛП и так далее).
Терапевтический анализ относится к системе дискурсивных практик психоанализа, и данное требование для него обязательно. Как и все краткосрочные формы психодинамической психотерапии, он не работает быстро — он работает с меньшим объемом материала, ставит менее обширные задачи, занимается частными (фокальными) проблемами, и только. Аналитические техники и приемы работы могут использоваться и в единичных встречах с клиентом — они все равно требуют времени и пригодны скорее для диагностических целей, а не для быстрого решения проблем.
Профессиональная идентичность типа "самый быстрый самолет" — верный признак психической инфляции терапевта. Ее формирование свидетельствует о неосознаваемом стремлении к власти и могуществу, а нереалистические ожидания клиентов будут всячески подпитывать оное. И психоаналитики, и юнгианцы в процессе профессиональной подготовки осуществляют профилактику указанной возможности. АТуггенбюль-Крейг [12] говорит о характерной для психотерапии и сходных сфер деятельности — врачебной и пастырской помощи, социальной работы — ситуации расщепления архетипа, в рамках которой отношения ее участников соответствуют взаимно противоположным тенденциям. Клиент чувствует себя беспомощным и слабым, терапевт — могущественным и эффективным; эти полярные категории искусственно раздуваются и препятствуют нормальной психотерапевтической работе.
Тонкое понимание сложной динамики представлений аналитика и пациента о целях терапии, ее содержании и длительности демонстрирует Дональд Вудс Винникотт. Он пишет:
"Мне нравится заниматься психоанализом, и я всегда жду завершения анализа. Анализ ради анализа для меня лишен смысла. Я провожу психоанализ потому, что это то, что нужно пациенту, и его нужно доводить до конца. Если пациенту психоанализ не нужен, я делаю что-нибудь другое. При проведении психоанализа спрашивают: как много можно сделать? В моей клинической практике девиз такой: что собой представляет то малое, что нужно сделать?" [11, с. 13].
И все же терапевтический анализ предполагает сравнительно короткий период взаимодействия с клиентом. Проблема критериев, с помощью которых можно распознать приближение завершающей стадии, осложняется еще и тем, что в классическом психоанализе цель была явно клинической, врачебной. Сейчас же большая часть клиентов обращается не за лечением, а за помощью в разрешении личных и психологических проблем, а при этом очевидные признаки успеха терапии (исчезновение симптомов, облегчение боли, восстановление нормального функционирования органов) видоизменяются. Кроме того, в личностно (а не клинически) ориентированной психотерапии практически все критерии субъективны. А следовательно — непроверяемы* (с точки зрения научно обоснованных верификационных правил и процедур).
Фрейд считал, что решающими для успеха или неудачи аналитической терапии являются три фактора: глубина и тяжесть травматических воздействий, врожденные характеристики Ид (конституциональная сила влечений) и изменения в Я. Если применительно к травме терапевтическая стратегия остается неизменной (и вполне очевидна), то два последних обстоятельства требуют отдельного рассмотрения.
В работе "Конечный и бесконечный анализ"** конечная цель терапии определяется так:
"Можно ли посредством аналитической терапии полностью и окончательно устранить конфликт между влечениями и Я, то есть патогенные требования инстинкта? Во избежание недоразумений будет нелишним остановиться на том, что имеется в виду под "патогенными требованиями инстинктов". Разумеется, это не значит, что они исчезнут и никогда больше не заявят о себе. В целом это невозможно и даже было бы нежелательно. Нет, мы имеем в виду нечто иное, что можно обозначить как "приручение влечений": это означает, что последние приводятся в полную гармонию с Я и функционируют с учетом его требований" [52, с. II].
У современных аналитиков это формулировка вызовет разве что умиление. Конечно же, освобождать клиента от
* Уж сколько раз твердили миру об этом К-Поппср, Г.Ю.Айзснк и ижс с ними.
** На данный момент есть три русских перевода этой статьи — А.М.Боковикова, М.Д.Култаевой и А.Ф.Ускова. Цитаты даются по изданию "Психоанализ в развитии" [52], но формулировки отредактированы с учетом всех трех вариантов.
инстинктов не стоит. Мы, другие викторианцы12, стремимся лишь к согласованию собственных страстей и их согласию с требованиями рассудка. Разумеется, окончательную резолюцию накладывает Супер-эго, разноречивые или чересчур жесткие требования которого гораздо чаще становятся теперь причиной проблем, нежели функции Эго (конечно, о психозах тут речи нет).
Так что критерием завершения анализа стоит считать не только (и не столько) оптимальное функционирование сознательного Я клиента, но и системную характеристику его личности, которую можно называть по-разному — самоподдержкой (self-support), бессознательным самоуважением (implicitself-esteem), творческой автономией в сфере объектных отношений и так далее. Речь идет о способности клиента самостоятельно замечать проблемы, понимать их и справляться с ними.
Как известно, Фрейд очень скептически относился к возможности аналитической профилактики возможных будущих конфликтов. В "Конечном и бесконечном анализе" он пишет, что в целях профилактики неизбежно придется провоцировать новые проблемы, а аналитик не должен брать на себя ответственность за те действия, право совершать которые предоставлено судьбе. Рассуждая о возможных негативных последствиях такой установки, он замечает:
"К счастью, у нас нет надобности размышлять о правомерности таких вторжений в реальную жизнь; мы вовсе не обладаем необходимой для этого неограниченной властью, да и объект такого терапевтического эксперимента, разумеется, не захочет в этом участвовать... Аналитическая работа продвигается лучше всего, когда патогенные переживания принадлежат прошлому, чтобы Я могло от них дистанцироваться. В острых кризисных ситуациях анализ неприменим. Весь интерес Я захвачен болезненной реальностью, и оно противится анализу, который стремится увести за эту поверхность и вскрыть влияния прошлого. Поэтому создание нового конфликта лишь удлинит и затруднит аналитическую работу" [52, с. 20].
Современные психотерапевты вряд ли могут позволить себе следовать этому правилу, равно как и некоторым другим требованиям*** отца психоанализа. Жизнь теперь другая. И клиенты очень часто обращаются к аналитику именно в разгар острого кризиса, нуждаются в немедленной помощи и выражают надежду, что терапия будет иметь и профилактические аспекты.