Смекни!
smekni.com

Язык рисует Интернет (стр. 1 из 2)

При столкновении нашего языка с Интернетом с обоими происходят интересные вещи. С одной стороны, трансформируется язык внутри Интернета. Улыбочки (smiles) незаметно для тебя самого проникают в твои вполне бумажные письма, и однажды ты обнаруживаешь их в своей официальной переписке с недоумевающим начальством. Ты выучиваешься дивным выражениям вроде "рулз" или "приаттаченный" (последнее соединяет магическим образом детские майнридовские слова "апачи" и "притороченный"). Ты начинаешь находить прелесть в обмене косноязычными репликами на irc. А выводя ручкой на открытке "Поздравляю с днем рождения!", внезапно задумываешься, кои-8 это или ср-1251 - и читает ли поздравляемая в этой кодировке. С другой стороны - и об этом пойдет дальше речь - попадая в мир нашего языка, Интернет находит в нем свое место.

Начать хотя бы со смешного вопроса, еще недавно волновавшего умы просвещенных сограждан - склонять само слово "Интернет" или нет? Идеологические соображения диктовали почему-то несклоняемость. Победил язык. Группа авторитетных специалистов решила: склонять, хотя это и отвратительно. (Все склонения Интернета в данной статье внесены редакцией - прим ред.) Между прочим, присвоив слову причитающееся ему второе русское склонение, мы тем самым признали совершившийся факт: Интернет освоился в русском (не только языковом) мире и из заморской игрушки для умных гуру превратился в нормальную себе такую, понимаешь, вещь. (А вот у ФИДО - никаких шансов стать "фидом"; только после "пальта" и "кина".)

Джордж Лакофф, профессор-лингвист из Беркли, известен сетеголовым прежде всего как автор антивоенного Открытого Письма Интернету (metaphor.uoregon.edu/lakoff-l.htm), речь в котором идет о будущей "Буре в пустыне", состоявшейся затем вопреки соображениям профессора. Лакофф разработал свою модель языковой реальности, важнейшим понятием которой является метафора (перенос значения слова по сходству). В знаменитой книге "Метафоры, которыми мы живем" Лакофф и его соавтор Марк Джонсон пишут: "... метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути.

Понятия, управляющие нашим мышлением, вовсе не замыкаются в сфере интеллекта. Они управляют также нашей повседневной деятельностью, включая самые обыденные, земные ее детали. Наши понятия упорядочивают воспринимаемую нами реальность, способы нашего поведения в мире и наши контакты с людьми. Наша понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. И если мы правы в своем предположении, что наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер, тогда наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной мере обусловливаются метафорой".

Метафоры, по Лакоффу, выстраиваются в целые системы. Когда мы говорим, например, об "убийственном аргументе", мы подразумеваем уподобление спора военным действиям. Эта метафора может представляться нам "естественной", но для носителей иного языково-культурного сознания дело будет обстоять иначе. Переводившие с английского знают, как нелегко бывает найти соответствие слову "challenge" (вызов) - и не потому, что мы не знаем его словарного значения, а потому, что его переносное употребление в английском гораздо шире, чем в русском. (Следы рыцарской культуры, задавленной у нас монгольским нашествием? Не знаю.)

Но вернемся к Интернету. Если попытаться очистить речь от метафор, мы получим простую сюжетную схему: люди совершают некоторые действия со множеством железок, соединенных между собой скучными проводами. Посмотрим, с помощью каких метафор описываются эти действия, а затем обратимся к образному представлению в языке самого Интернета. Все, что дальше будет говориться об Интернете, ни в коей мере не отражает точки зрения автора и лежит на совести даже, наверное, не авторов отдельных цитируемых высказываний, а Великого, Свободного и Могучего Русского Языка.

Говоря о способах изображения взаимодействия человека и Сети, я оставлю без рассмотрения непространственные метафоры (такие как "работать в Интернете") и сосредоточусь на пространственных. Надо же что-то оставить на потом. Разные метафоры живут в разных стилях. В "высоком слоге" мы говорим что-нибудь вроде "путешествие по бескрайним просторам Интернета" (уже не помню, где я в последний раз видел эту фразу). В веб-обозрениях чаще встречается термин "бродить" (особенно любил его, конечно же, обозреватель, скрывавшийся под соответствующим псевдонимом - Сетевой Странник). В разговоре то же действие обозначается еще более сниженным глаголом - "лазать". Заметим, что все эти обозначения - метафоры движения, но конструируют они принципиально разные картины. Первая живописует нам открытое пространство, едва ли не подобие развалившейся Империи (впрочем, штамп "бескрайние просторы" успешно прилепился теперь к полумифическому СНГ). Это открытое пространство благосклонно и благоустроенно. Слово "путешествие", крайне редко употребимое в разговорной речи, настраивает на эпический лад. Так и видишь этакого респектабельного англичанина викторианской эпохи (а может быть, просвещенного русского дворянина или японца с видеокамерой), оснащенного записной книжкой и путеводителем от г-на Житинского, неспешно передвигающегося, ночующего в солидных отелях, внимательно вглядывающегося в достопримечательности и дивящегося красотам природы и искусства на бескрайних, как и было сказано, просторах. "Бродить" - не "путешествовать", странник или бродяга - совсем другой персонаж, он тащится (от Интернета) с сумой на плечах, никто нигде не ждет его. Его передвижение в пространстве лишено целенаправленности. То же открытое пространство враждебно ему, нет у него "sweet home", в который рано или поздно возвращается вышеописанный джентльмен. Путешественника вряд ли ожидают приключения. Странник должен быть к ним готов. Зато, как писал один русский поэт о Страннике (не Сетевом, впрочем):

Домашних очагов изгнанник,

Он гостем стал благих богов.

Представления, заложенные в метафоре "лазанья", резко переключают метафорический регистр. Несомненно, речь здесь не идет о деревьях. Скорее, представляется нечто вроде знаменитых московских канализаций. Так или иначе, этот короткий глагол подразумевает представления о затрудненном и возможно направленном по вертикальной оси передвижении. Подобно персонажу Гиляровского или толкиенскому Хоббиту, наш бродяга отправляется в загадочный и мрачный подземный мир. Вообще говоря, люди редко лазают - это скорее прерогатива зверушек, в лучшем случае - детей или пьяных. Занятно при этом, что в речи русское "лазать" функционально лучше всего соответствует английскому "to surf", создающему совершенно другую картину: всеамериканская здравница Гавайи... загорелые и мускулистые тела... соленые брызги на губах... (Хотя у них употребимо также и слэнговое "to crawl").

Наконец, наше взаимодействие с Сетью может и вовсе описываться как неподвижность. В Интернет залезают, а потом в нем сидят (я уж не говорю о другой метафоре - когда сидят на Интернете). Канализационный люк захлопнулся над твоей головой. Попалась птичка, стой, не уйдешь из Сети.

При этом интересно распределение употребления двух последних метафор: первую чаще употребляют активные пользователи, последнюю - их несчастные родственники и знакомые. "Изнутри" Интернет видится пространством, в котором можно двигаться, "извне" - как некоторый резервуар, в который бегут от жизни. (Вариант последней метафоры - "висеть в Интернете" - демонстрирует неслучайность образа паутины.) Мы заметили уже, что метафорические описания передвижений по Сети подводят нас к более общим метафорам, изображающим сам Интернет как особое...

Возможно, виной тому вечное наше бездорожье и плохая связь, но центральная для американцев метафора Интернета как "информационного (супер)хайвэя" для нас неактуальна совершенно. (Пародию на эту метафору вы найдете по адресу, а ее трактовку в духе аналитической философии Юнга, предложенную Марком Стефиком - по адресу). Я могу, конечно, написать что-нибудь вроде "подстерег Дима Катю на информационном большаке", но оценят эту фразу только знакомые с английским первоисточником (и, возможно, с героями). В целом же пространственные метафоры, с помощью которых наш язык изображает Интернет, не склонны описывать его как дорогу (разве что уже метафорическую "дорогу в будущее", она же "дорога в ад"). Для среднестатистического пользователя AOLа имеются желанные выезды с информационного большака в Real Life, где очаровательные девушки on-line совершают заказанные и оплаченные кредиткой телодвижения. Как сказал по этому поводу Л. Делицын, "анекдот - это русский секс". Наши дороги ведут к Штирлицу, Василию Иванычу и мистически притягательному субъекту в малиновом пиджаке с искрой. Иными словами - в ту же виртуалку. Может быть, в этом дело.

"Дом" (безопасное, свое пространство), "лес" (чужое пространство, где героя ждут испытания) и "дорога" (промежуточное пространство) - три основных места действия древнейших текстов (это отразилось, в частности, в волшебных сказках). Если дорога нам заказана, то этого никак нельзя сказать о двух других метафорах. Итак, Интернет в русском языке описывается скорее как замкнутое самодостаточное пространство. Радикальным образом он может описываться как Вселенная: "Дpевняя метафоpа книги как модели миpоздания, пожалуй, заслуживает пеpесмотpа - тепеpь на pоль такой модели гоpаздо лучше подходит компьютеp. Когда же pечь идет миллионах компьютеpов и их пользователей во всем миpе, связанных в единую сеть, метафоpа эта уже пеpестает быть пpосто метафоpой. Вот почему не будет пpеувеличением сказать, что, выходя в Интеpнет, вы делаете для себя доступным целый мир" (Дм. Кирсанов. "Понятный Интернет").