После 1945 г. центр политической и академической деятельности русских эмигрантов окончательно перекочевал из Европы в США. Новая эмиграция принесла с собой свой опыт, иные навыки, новые совершенно настроения. Всё яснее определялись глубокие изменения в жизни зарубежной России постепенно адаптирующейся к профессиональной деятельности в организационных рамках американской университетской науки. С началом холодной войны изменился общий тон славистических исследований в США. В общественном мнении и правительственной политике Запада все больше стали распространяться русофобские настроения. К 1950-м гг. рассеялись оптимистические иллюзии русских сверхпатриотов из числа старой эмиграции. США сделали ставку на консолидацию всех антисоветских сил русского зарубежья. В течение 1950-60-х гг. русские историки стали неотъемлемой частью научной общественности американских университетских центров. Пытаясь сохранить историческую память русского зарубежья, они сосредоточились на архивной и культурной работе, ссылаясь на то, что политика разъединяет эмиграцию, а наука и культура объединяет. Достаточно активно в 1950-е гг. в Америке развивались русские коллекции и архивы. Диаспора всемерно поддерживала инициативу американских библиотек в деле описания восточнославянских рукописей и книг. Историки-архивисты в эмиграции подключились в послевоенное время к поиску и комплектованию американскими архивами и библиотеками документальных материалов по истории народов России. Архивные службы в этот период предприняли широкую программу розыска документов по советской и российской истории разбросанных в США по многим архивам и библиотекам. Взамен уничтоженных в годы войны архивов и журналов эмигранты начали собирать и издавать новые. В 1950-е гг. американскими университетами реализовывался меньшевистский проект для сбора материалов по истории российской социал-демократии. После известной потери эмигрантами Русского Зарубежного Исторического Архива в Праге русским американцам удалось создать в 1951 г. крупнейшее по значению и объёму в США хранилище архивных материалов документализирующих российское прошлое - Бахметевский архив. Его куратором являлся Л.Ф.Магеровский. Свидетельством повышенного внимания диаспоры к своему прошлому можно считать открытие в 1948 г. П.Ф.Константиновым Музея русской культуры в Сан-Франциско, в 1954 г. В.П.Стеллецким архива-музея при культурно-просветительном обществе Родина. В 1950 г. В.В.Мияковский основал в Нью-Йорке музей-архив им. Д.Антановича.
Русская научная диаспора в США имела традиционно сильные позиции и поддержку в 1950-е гг. среди департаментов славистики Йельского, Гарвардского, Колумбийского, Калифорнийского, Корнельского университетов. Научное творчество русских историков-эмигрантов в США определялись двойственностью их положения. С одной стороны, их очевидная по духовным корням принадлежность к культуре и науке русского зарубежья и с другой, всё их сознательное творчество воплощалось в рамках американской системы образования. Общая ситуация в исторической науке российской эмиграции в 1950-60-е гг. характеризовалась естественной сменой поколений. Принадлежность первой и второй волны к дореволюционной исторической науке обеспечила преемственность научных традиций, интересов и методов исследований. С уходом второй эмиграции с общественной сцены заканчивается история русского зарубежья и его исторической миссии в жизни диаспоры. Если говорить о месте, занимаемом эмигрантской литературой в современной американской историографии, то следует признать, что её влияние достигло апогея в 1960-е гг.. Роль и авторитет в современном американском россиеведении таких личностей как А.Даллин, Н.Рязановский, А.Рабинович, А.Улам, М.Раев, М.Левин, С.О.Якобсон, А.Некрич, не требует комментария. Время покажет, суждено ли третьей волне русской эмиграции, начавшейся в 1970-е гг., удержать профессиональные качества заложенные исторической наукой русского зарубежья. Если представители первой и второй волны эмигрантов действовали в ключе исторической науки русского зарубежья, пытаясь сохранить дореволюционные традиции, то третьеволновики предпочитают идентифицировать себя с американской советологией.
В заключении сформулированы основные выводы диссертационного исследования, которые позволяют систематизировать вопросы изучения контрактного опыта работы русских историков-эмигрантов первой и второй волны в университетах США. Анализ документального материала и опубликованных источников позволяет сделать вывод о том, что их академический и профессиональный опыт работы в историко-научных учреждениях диаспоры и ведущих университетах США свидетельствовал о складывании в Америке на протяжении первой половины XX века самостоятельного центра научной и культурной жизни зарубежной России. В ходе диссертационного исследования удалось установить, что процесс формирования профессионального сообщества русских историков-эмигрантов в США имел свои замкнутые циклы и фазы развития. Он основывался на адресной поддержке гуманитарных фондов и благотворительных организаций, при помощи которых в начале XX века в Америке создавались историко-научные общества и учреждения русской диаспоры. На рубеже 1920-30-ых гг. большинство историков-эмигрантов консолидировалось вокруг русской академической группы, которая повсеместно вела культурно-просветительскую работу в диаспоре и активно содействовала открытию русских народных университетов в Нью-Йорке, Чикаго, Пенсильвании, Калифорнии.
Установленный факт существования и регулярного притока с 1905 г. в Америку русских учёных является показателем не только включённости дореволюционной отечественной исторической науки в систему международных научных связей, но и официального признания её со стороны мирового исторического сообщества. На рубеже XIX-XX вв. американский континент начинает активно осваиваться миссионерами русской исторической науки в лице А.В.Бабина, М.М.Ковалевского, С.М.Волконского, Л.Винера, П.Н.Милюкова, М.Я.Острогорского, А.Гурвича, В.Г.Симховича, А.Ц.Ермолинского и др. Наиболее отчётливо признаки становления русской научной диаспоры в Америке проявились в 1920-30-ые гг.. Анализ документальных источников подтверждает, что в межвоенный период возникли центры средоточия профессионального общения русских историков-эмигрантов в Нью-Йорке, Чикаго, Бостоне, Калифорнии, установился постоянный контакт с местной университетской средою, наметились формы научного сотрудничества с Американской исторической ассоциацией и другими учёными организациями страны пребывания. Русские историки-эмигранты не ограничились в своей деятельности рамками эмигрантского сообщества, став со временем участниками более широких дискуссий и научных процессов, развивавшихся в Западной Европе и Соединенных Штатах. Лидеры исторической науки русского зарубежья в США М.И.Ростовцев, А.А.Васильев, Г.В.Вернадский, М.М.Карпович, Д.Н.Федотов-Уайт, М.Т.Флоринский к 1939 г. полностью сосредоточились на преподавательской деятельности в университетах США, воспитав плеяду профессиональных специалистов по истории России. Анализ исторического материала свидетельствующего о профессиональной и академической деятельности историков-эмигрантов в годы войны позволяет говорить о том, что в этот период окончательно формируется американский центр исторической науки российской эмиграции. Качественно новой чертой профессиональной деятельности русских историков-эмигрантов в это время стало их активное участие в создании серии русских эмигрантских журналов: Новик (Савелов-Савелков), Русское обозрение (фон Мореншильд), Новый журнал (Карпович) и др. Во второй половине 1940-х гг. в американской славистической среде стараниями профессоров-эмигрантов были широко распространены идеи русской дореволюционной исторической науки, что морально подготовило принятие новой волны эмигрантов в послевоенной Америке.
Послевоенный этап в развитии профессионального сообщества русских историков-эмигрантов в США позволяет говорить о том, что в 1940-60-е гг. процесс иммиграции учёных стабилизировался в большей мере за счёт перемещённых лиц. В ходе исследования удалось установить наиболее общие тенденции характерные для научно-педагогической деятельности русских историков-эмигрантов в послевоенный период. В отличие от русских европейцев 1920-30-х гг., сумевших сохранить Россию вне России, профессиональная и академическая деятельность русских американцев в 1940-60 гг. протекала в рамках организационных структур американской системы образования. Она была в меньшей мере связана с русской диаспорой и в большей мере была подвержена процессам профессиональной адаптации и аккультурации.