Итак, два аргумента – нравственный и эстетический – целиком за изучение Православия. Даже самый свирепый атеист согласится с тем, что вся мировая культура стоит на плечах Библии. Не зная Святого писания, мы тонем в омуте невежества – нам недоступны мировые шедевры живописи, литературы, музыки. Сейчас обскурантами становятся те, кто противится приходу религии в школу. Ратуя за прогресс, они хотят оставить детей в советском прошлом – невежественном и аморальном. Место религии в сознании человека всё равно остается незанятым – просто на её месте появляется оккультизм, суеверия и сектантство. Десятки лет антицерковной пропаганды вымарали из народной памяти всё прекрасное, высокое, героическое, что связывалось с Православием, а взамен оставили портреты тупых, жадных, злых попов, черносотенные лозунги и призывы к пастве терпеть эксплуататоров. Настоящая история Православной церкви, её место в российском обществе – тайна за семью печатями. Знание этой истории входит в государственные интересы. Ведь российским гражданам надо уметь не только презирать свою страну, не только испытывать за неё мучительную боль, стыд и неловкость, видеть в ней не только кровавые преступления, но и гордиться ею; не отпихивать с брезгливой гримасой её многовековую историю, а почувствовать в ней высокий смысл, красоту, величие.
Кому выгодно запрещать преподавание ОПК? – задаются вопросом его сторонники. Тем, кто хотел бы превратить русского юношу в западного «экономического человека», эгоиста и индивидуалиста, оторванного от своих родовых корней.
ПРОТИВНИКИ изучения религии в школе мотивируют свой протест, исходя из концепции России как светского государства. Если допустить в светское образование Православие, надо допустить туда и все другие конфессии. Но как в многоконфессиональной стране можно заставить учеников массовой школы изучать одно только Православие? Навязывать школьникам какую-либо одну веру нельзя. Никакого обязательного изучения религии в школах не должно быть. Для изучения религии во всём мире существуют воскресные школы – православные, иудейские, протестантские, лютеранские. Главное – в школе не должно быть насильственного изучения религии. Не должно быть конфессионального влияния на детей. Навязывание знаний об одной религии может привести к ответной реакции со стороны представителей других конфессий. Нужно оставаться только в рамках общеобразовательной культуры.
РАДИКАЛЬНЫЕ ПРОТИВНИКИ считают, что ни в коем случае, даже факультативно, нельзя изучать Православие в школе. Не мир, но меч принесёт в страну преподавание ОПК в российских школах. Идеологическое принуждение в сфере образования приносило всегда только отрицательный результат. Уроки Закона Божьего, если верить многим страницам русской литературы, навевали на школьников отчаянную скуку – и это в условиях поголовной религиозности населения и поточной подготовки квалифицированных преподавательских кадров для обучения Закону Божьему. Возможно, детям из буддистских, мусульманских, католических, иудейских семей разрешат не посещать уроки ОПК. И русские дети только утвердятся во мнении, что те «верят неправильно», что «они другие», «не наши», и это станет причиной межконфессиональной розни в классе.
«Сегодня мы введём в школы “Основы православия”, завтра объявим православие государственной религией, а послезавтра проснёмся в тоталитарной стране. Нелепо “назидать” юношество представлениями о мировой культуре и морали, основанными только на житиях православных святых. И без того наша православная церковь стоит особняком – и довольно агрессивным – к остальному христианскому миру (даже к христианскому!). Теперь она желает стать наставником всей молодой России – без национальных и религиозных ограничений. А ведь мы хотим принести мир в наше больное общество. Мир, а не меч!»[39]. «Идея введения в систему среднего образования курса ОПК есть не что иное, как попытка Русской православной церкви каким-то образом гарантировать своё привилегированное место в обществе и обеспечить стабильность своего существования. Цель сама по себе неплоха – она естественна для любого сообщества людей, что бы их ни объединяло. Плох метод её достижения: внедряться в ослабленную систему, преследуя главным образом собственные цели, в живой природе называется “паразитизм”. Увы, это не оскорбление, это термин»[40].
6
И вот как откликнулись читатели на обсуждение в прессе темы «Православие в школе». Приведу лишь самые радикальные точки зрения. «Воспитывать в детях морально-нравственные качества может не только религия – но и этика, эстетика, литература, искусство. Ведь не только в религиозных семьях рождаются высокодуховные, воспитанные дети. Почему возрождение России видится только через насильственное внедрение православия?»
«Не нравится настырность нашей православной церкви, которая всеми способами старается насадить религию в светских школах. Такое впечатление, что церковь разными путями идёт к одной цели – зомбировать подрастающее поколение. Она хочет поставить себя выше президента. А это уже борьба за власть».
«Прежде чем изучать религии – надо изучить Декларацию прав народов мира, Конституцию своей страны. А Уголовный кодекс надо знать как “Отче наш”»[41].
Отечественная пресса пишет о попытках «воцерковления» светской системы образования, как правило, весьма негативно.
Скептически цитировалось, например, выступление председателя координационного совета по взаимодействию Министерства образования и Московской патриархии архиепископа Калужского и Боровского Климента на конференции «Изучение православной культуры в светской школе», которая состоялась в рамках традиционных Рождественских чтений. По его словам, современная школа напрочь утратила воспитательную функцию, поэтому её должна взять на себя церковь. Но церковь не имеет возможности влиять на школьную молодёжь, ибо школьники в церковь не ходят. Говоря о новом предмете (ОПК), владыка подчеркнул, что речь идёт не об изучении истории религии. Православие – не одна из конфессий, а ось общественного развития. «Главное, чтобы ученик смог ответить на Божью любовь праведной жизнью без греха»[42]. Почему-то, недоверчиво замечает обозреватель газеты, нести Божью любовь в массы должны именно православные священники.
Особенно возмутил светскую прессу комментарий заместителя министра образования Л.Гребнева. Раскритиковав духовную нищету западной культуры, он заявил: «Существуют два вопроса: “кто виноват?” и “что делать?” Оба очень вредны. Вопрос “кто виноват?” чужд православному. Последний обязан нести ответственность за первородный грех; постановкой подобного вопроса христианин снимает с себя всю вину. “Что делать?” – ещё один вопрос, которого всякий православный должен чураться. Ибо очевидно: тот, кто прочитал Новый Завет, подобный вопрос не задаст себе никогда»[43].
Педагогическая общественность восприняла это выступление официального лица как декларацию министерских инициатив по выращиванию послушного электората, который не будет задавать власти неприятных вопросов. Но и с точки зрения историка русской литературы чиновничий запрет на «проклятые вопросы» выглядит малоубедительно: ведь сформулированы они были русскими писателями XIX века, жившими в православном государстве и знавшими Священное Писание. Так что, следуя простой и гибкой логике высокопоставленного чиновника Министерства образования, надо властным указом отменить всю ту великую русскую литературу, которая на протяжении столетия «мучилась Богом» и болела «проклятыми вопросами».
Всё же неподготовленность проекта ОПК как со стороны Церкви, так и со стороны Министерства образования глубже всего проявилась в вопросе – кто именно будет учить школьников основам православия. Многочисленные опросы убедительно продемонстрировали солидарное стремление российского общества к сохранению светского характера школьного образования: Это должно быть светское преподавание. «Основы православной культуры» могут изучаться в рамках курса «Основы мирового искусства». История религии может стать частью курса обычной истории. Наибольшие возражения курс ОПК может вызвать у физиков и биологов, которым предложат изложить принципиально иную версию образования вселенной. Историю современных религий можно и нужно изучать в школах, если её будут преподавать не священники, а специально подготовленные историки. Но где их взять?
И главное: курс ОПК требует не религиозного вещания, не проповеди и назидания, а именно преподавания, взаимодействия, вопросов-ответов, философских бесед, дискуссий, споров – тогда он принесёт пользу. Если ОПК будут преподавать священники, то нет гарантии, что они это время не станут использовать на подготовку кадров для своих конфессий. На какие деньги будет издаваться учебник по курсу ОПК? Вряд ли удастся обойтись без помощи Церкви, а брать деньги у РПЦ – значит впасть в зависимость от одной из конфессий.
«Попытки ввести изучение религиозных предметов в школе вообще шокируют и вызывают опасение, что инициаторы давно не общались с детьми школьного возраста. Если вы хотите оттолкнуть детей от религии – заставьте их учить источники. А ещё лучше – сдавать экзамены», – такую позицию озвучил год назад председатель думского комитета по законодательству П.Крашенинников[44].