Половая дифференциация и сексуализация детства: горький вкус запретного плода (стр. 1 из 7)

Абраменкова В. В.

Учитель спрашивает: - Вовочка, что ты знаешь о происхождении человека?

- Лучше я расскажу вам в коридоре. Не стоит говорить об этом при детях.

Школьный анекдот.

Смысл половой дифференциации следует искать никак не в идее родовой жизни и ее размножения, а в идее высшего организма.

Владимир Соловьев

За последние 30 лет произошло снижение многих показателей качества жизни современного детства в сфере психического и нравственно-духовного здоровья, критериями которого являются: гуманные отношения ребенка к предметному и социальному миру, субъективное психо-эмоциональное благополучие, светлая оптимистичная картина мира наших мальчиков и девочек. Важнейшими факторами негативной динамики выступают: разрушение естественных институтов социализации — семьи и детского сообщества, изменение общей ориентации воспитания с коллективистской на индивидуалистскую модель, ослабление игровых интерактивных форм совместной деятельности ребенка, влияние агрессивной информационной среды, а также бездумное (или преступное), так называемое половое воспитание российских школьников.

После длительного периода, прошедшего под знаком "бесполой психологии", в изучении детства в России около двух десятилетий назад наступило время обращения к проблемам половой диференциации [1]; [2]; [9]; [12]; [14]; [27] и др. (В самом общем виде половая дифференциация - это совокупность генетических, физиологических и психологических признаков, на основании которых различается мужской и женский пол. Как фундаментальное свойство живого половая дифференциация у человека социокультурно обусловлена и является первой и важнейшей личностной категорией, которая усваивается ребенком.) Без осмысления этой проблемы невозможно понять многие трансформации здоровья современного человека и прежде всего ребенка. Интерес к ним оказался обусловлен не только тем, что категория пола — сложнейшая психологическая, историко-культурная, социальная и клиническая проблема, но, прежде всего тем, что современные требования воспитания и индивидуального подхода к формированию личности не могут быть выполнены без учета психологической специфики пола ребенка.

Если обратиться к недавней истории, обнаружится, что в экспериментальных исследованиях генетической психологии, ее гендерного аспекта (см.[15]) традиционно было не принято затрагивать проблему половой дифференциации. Их авторы либо вовсе не учитывали половую принадлежность испытуемых, либо, используя однополый состав (чаще — мальчиковый), выявленные закономерности распространяли на возраст в целом, либо ставили мальчиков и девочек в заведомо различные эмпирические условия [37]; [38]; [41].

Объективные трудности изучения половой дифференциации были обусловлены тем, что при попытках интерпретации полученных различий исследователи неизменно оказываются в плену схемы двойной детерминации развития ребенка: либо биологической, либо социальной. Первый подход, уходящий своими корнями в ортодоксальный психоанализ, непосредственно выводит черты личности ребенка из его половой принадлежности, а другой — ведущее значение приписывает научению в системе воспитательных воздействий на ребенка, особенностей его социализации и т.п. Однако известно, например, что у новорожденных младенцев имеются половые различия в познавательной активности и в реакциях на мать: мальчики проявляют себя более самостоятельно и независимо от матери, девочки же, напротив, тесно связаны с матерью и более зависимы от ее поведения [42].

Совершенно очевидно, что половая дифференциация не может быть однозначно определена каким-то из этих факторов или их сложением. Суть половой дифференциации в психологии развития личности заключается в становлении психологического пола ребенка, которое основано на половом самосознании и ценностных ориентациях, полоролевой позиции личности, реализуемой ею в общении и деятельности. В результате этого процесса биологически данный пол в ходе социализации оказывается заданным, что приводит к осознанию субъектом собственной половой принадлежности, формированию половой идентичности и соответствующих данной культуре полоролевых ориентаций и образцов поведения.

Половая дифференциация обретает психологический смысл для личности, лишь будучи включенной в ее деятельность, особенно в совместную деятельность с другими. Сущность деятельностного подхода к проблеме половой дифференциации в том и состоит, чтобы определить место и роль совместной деятельности в становлении психологического пола личности как в контексте онтогенетического развития индивида, так и в историко-культурном аспекте формирования и функционирования соответствующих норм и образцов полоролевого поведения.

Это значит, что половая дифференциация отражает, с одной стороны, сам факт наличия определенных психологических признаков, связанных с половой принадлежностью, а с другой — процесс приобретения этих признаков, формирования психологического пола личности в истории культуры (социогенезе) и индивидуальной истории человека (онтогенезе). Исходя из анализа историко-культурных форм полоролевого поведения, а также из анализа эволюции реальных детских сообществ, можно наметить логику исследования половой дифференциации в детской группе. Изменение модуса воспитания в конце ХХ века в сторону его либеризации, влияние сексуальной революции на Западе не могли не сказаться на трансформации архетипов мужественности/женственности и тысячелетних традиций половой социализации особенно в контексте "глобального перенаселения".

Совершенно очевидно отсюда, что половая дифференциация – фундаментальная категория, затрагивающая целый комплекс наук о человеке и обществе, не может быть ограничена рамками психологии, но последняя может стать базой интеграции знаний в этой области. Новое научное направление – социальная психология детства – в контексте проблемы половой дифференциации включает исследование отношений ребенка в детской группе с помощью анализа историко-культурных форм полоролевого поведения, эволюции реальных детских сообществ в половозрастной структуре общества, а также психологических особенностей взаимоотношений современных мальчиков и девочек в группах своего пола [1]; [2]; [3]. Проведенный нами с середины 70-х годов экспериментальный анализ убеждает в неоднозначном характере детерминации поведения детей в соответствии с половой принадлежностью на разных ступенях онтогенеза — от старшего дошкольного к подростковому возрасту.

Каким образом половая дифференциация влияет на межличностные отношения детей в однополой группе в ситуации совместной деятельности? Каковы условия возникновения гуманных отношений как сострадания неудачам и сорадования успехам другого человека? Проще говоря, насколько по-доброму способны относиться мальчики к сверстникам-мальчикам и девочки к сверстницам-девочкам? Мы предположили, что межличностные отношения детей в группе своего пола неодинаковы в разных условиях их совместной деятельности и на различных этапах онтогенеза имеют свои историко - культурные детерминанты. Мы использовали три экспериментальные ситуации, моделирующие различные аспекты совместной деятельности детей:

I - внешне совместная, (коактивная) деятельность в условиях угрозы наказания;

II - интерактивная совместная деятельность в условиях угрозы наказания;

III - интерактивная совместная деятельность при награде.

См. Диаграмму 1. "Влияние половой дифференциации дошкольников на проявление гуманных отношений в группе своего пола", где по оси ординат обозначены "индексы" сострадания и сорадования детей.

Первоначально исследование было проведено на дошкольниках пяти-шести и шести-семи лет. Оказалось, что в этих возрастных группах средние показатели гуманных отношений различны у мальчиков и у девочек. Хотя не все различия достигают необходимого уровня значимости, тем не менее общая тенденция проявляется в том, что девочки в ситуации угрозы наказания в меньшей степени, чем мальчики, склонны проявлять гуманное отношение к сверстницам. Особенно отчетливо это прослеживается во II экспериментальной ситуации, где полученная разность показателей между усилиями во избежание наказания товарища по совместной деятельности и собственного наказания у девочек оказывается отрицательной величиной, а у мальчиков - положительной, т.е. в этой ситуации девочек более всего заботит собственное благополучие, а мальчиков - благополучие товарища по игре.

Анализ поведения каждого ребенка в данной ситуации, а также характер его ответов на вопросы типа: "Для кого ты старался больше - для себя или для товарища /подруги?" показали, что у дошкольниц обнаруживается явное расхождение мотива поведения в "свою пользу" и внешне демонстрируемого поведения в "пользу другого" реальное и вербальное поведение девочек отличается от соответствующего поведения мальчиков.

При сопоставлении вербального и реального поведения оказывается, что девочки выше, чем мальчики, оценивают свое поведение как направленное на благополучие сверстницы, т. е. говорят, что старались для подруги больше, чем для себя (или одинаково), но реально так поступает лишь 38 % девочек. В то же время у тех девочек, которые в ответах на вопрос экспериментатора делают выбор в свою пользу (говорят — "старалась для себя"), почти всегда эти ответы соответствуют и эмпирическим данным, и реальному поведению в эксперименте. Эта часть девочек, с одной стороны, идет на поводу социальных ожиданий взрослого, выставляя себя в более выгодном свете (как бы обнаруживая "извечное женское коварство"), а с другой стороны, как ни парадоксально, идет против этих ожиданий и выказывает явное мужество, честно заявляя о своем эгоистическом намерении и подкрепляя его реальным поведением.