В определенных формах развития характера вытеснение является действующим механизмом, в других, - нет. Когда вытеснение действенно, оно успешно, а неуспешное вытеснение приводит к симптомообразованию.
В процессе формирования характера, в котором произошла фиксация на одной из догенитальных фаз развития либидо, вытеснение не действует. В таких случаях эго автоматически создает очень ранние формирования реакций, которые затем становятся составной частью характера. В этих обстоятельствах характер представляет собой проявление непрерывающихся инфантильных реакций, направленных против догенитальных составных инстинктов. Когда в формировании характера участвует вытеснение, успешно вытесненное генитальное либидо регрессирует на догенитальные стадии, оживляет составные инстинкты и, с этого раннего либидозного уровня, пытается вновь проникнуть в эго для того, чтобы найти им адекватный выход. Однако, тем временем, эго достигает более высокого уровня организации, чем это имеет место при догенитальной фиксации. Следовательно, эго не может ни принять догенитальные побуждения, ни отыграть их вовне. Вместо этого оно тормозит их и формирует из них реакции, такие как преувеличение, избегание и запрещение.
Каждая из этих реакций выражается в соответствующих чертах характера. Если это достигает успеха в ассимилировании и интеграции этих черт, то устанавливаются характерные позиции и поведенческие паттерны, которые являются признаками успешного вытеснения. Если интеграция терпит неудачу, то отдельная черта характера становится автономной, причем вытеснение уже не может с прежней силой защищаться от натиска ид, усиливаются фиксации, и, в конце концов, черта характера превращается в невротический симптом. Например, когда вытеснение анального инстинкта терпит неудачу, нормальная склонность к чистоплотности превращается в компульсивное мытье.
Как правило, невротический симптом вызывает субъективное страдание и, помимо этого, поскольку даже когда между симптомом и эго существует симбиотическая связь, эго ассимилирует его лишь в ограниченной степени, симптом, в той или иной степени, переживается эго как чуждый. Черты характера и привычки в гораздо большей степени, чем симптомы, ассимилируются и формируют составную часть эго. Часто ассимиляция настолько полная, что исчезает дистанция между чертой характера и эго. Затем создается впечатление, что характер становится идентичным эго, однако, это не верно; он никогда не совпадает точно с симптомом и эго. Короче говоря, эго обычно не осознает своего характера, но осознает невротические симптомы. Именно по этой причине невротический симптом более доступен анализу, чем черта характера. Кроме того, черта характера может проявиться в анализе как сопротивление.
Пример может продемонстрировать различие между характером и симптомом относительно его доступности для анализа.
На ранней фазе своего лечения компульсивныи пациент начал понимать смысл своей компульсии. Однако, потребовалось много времени, прежде чем он стал понимать почему все то «хорошее», что он делает для других (жены, усыновленных детей, отца) не вызывали у них ничего, кроме противодействия и ненависти. Сам он считал, что то, чего он хотел для них, является «хорошим» и полезным. Он не осознавал своего стремления заставить других принять его помощь или совет и делать все, что по его мнению, было им необходимо. Он не осознавал, что все эти альтруистические усилия были реакциями на его садизм.
Хотя мы не знаем всех тех факторов, которые участвуют в развитии невротических симптомов и формировании характера, мы можем сказать, что, несмотря на их различия, они сходны. В основном, характер и симптом формируют фрустрации и конфликты. Внутренние фрустрации, за которыми следуют различающиеся по своей природе конфликты, имеют огромное влияние. Конфликт может произойти в аго, например, когда идентификация с отцом не согласуется с идентификацией с матерью или братом. Если конфликт между этими идентификациями не может быть разрешен, то эго расщепляется; это может привести к серьезным последствиям. Отвержение и вытеснение этих идентификаций может привести к сходным последствиям. Затем характер может подвергнуться полному изменению. Если содержание идентификации проецируется на внешний мир, то может развиться сверхчувствительность эго ко внешнему опыту, которая, в конце концов, перерождается в паранойю.
Во-вторых, могут возникнуть конфликты между эго, суперэго и ид. Преодоление этих конфликтов может привести к бесчисленному количеству форм изменений характера и ко всем известным видам невроза. Здесь мы не может углубляться в детали всех этих трансформаций.
В-третьих, может возникнуть конфликт между эго и внешним миром. Если эго достигает успеха в овладению реальностью, оно может стать сильнее ч устойчивее к
конфликтам; но, если эго отстраняется от реальности и уступает бессознательному ид, оно может стать слабым и даже психотическим. Кроме того, существуют конфликты, связанные с бисексуальностью. Конфликт между гетеросексуальностью и гомосексуальностью может завершиться невротическими симптомами или изменениями характера. Тоже самое верно и для конфликтов между деструктивными и эротическими инстинктами. В одном случае такой конфликт может разрешиться в невротических симптомах, в другом, - может привести к формированию амбивалентного характера.
В целом, можно утверждать, что различие между неврозом и характером связано с тем, что невротический симптом при неврозе, хотя часто и незаметен, все еще активен, в то время как в характере, может быть за исключением амбивалентного характера, он исчезает. Нам пока неизвестно, почему в одном случае конфликт разрешается посредством формирования черт характера, а в другом, лишь облегчается формированием симптома.
Возвращаясь к нашей исходной точке, проблеме так называемого невроза характера, на основе наших размышлений, мы можем заключить, что различие между симптоматическим неврозом и неврозом характера не так важны как кажется на первый взгляд.
Эго способно совладать с требованиями внешнего и внутреннего мира адекватным образом до тех пор, пока интегрированы паттерны поведения и отношений. Когда интеграция терпит неудачу, некоторые их этих паттернов становятся автономными и избегают контроля эго. Тогда эго расщепляется, и, следовательно, одна часть личности не энает мотивы желаний и действий другой части. Определенные действия таких людей становятся иррациональными, не координированными и часто противоречащими потребностям и стремлениям личности. Такие автономные черты характера могут привести к конфликтам с окружением, однако, они редко приводят к осознанию аномалии поведения.
Если такие черты характера и привычки преувеличены до такой степени, они вступают в конфликт с остальной частью личности, то они становятся вызывающими страдание симптомами.
Если по какой-либо внешней или внутренней причине вытеснение, которое успешно способствовало формированию характера, терпит неудачу, то происходит черта характера или привычка разрушается и превращается в симптом. Тогда вместо группы черт характера и привычек возникает группа симптомов, которые могут быть подобными чертам характера. Иначе говоря, невроз характера - это, в конечном счете, симптоматический невроз.
Глава 11 ПРИЧИНЫ НЕВРОЗА
Мы уже обсудили несколько факторов, от которых зависит развитие невроза: фрустрацию, фиксацию, тенденцию к конфликту и тому подобное. Из-за многочисленности этиологических факторов довольно трудно выбрать какую-либо одну причину в качестве наиболее важной. По-видимому, чтобы возник невроз, должны совпасть несколько факторов.
Психоанализ не всегда придерживался такой точки зрения. Основываясь на ранних наблюдениях, Фрейд первоначально выдвинул теорию, согласно которой только весьма эмоциональное переживание может привести к невротическому заболеванию. В то время Фрейд говорил о «травматической» причине истерии. Он подразумевал эмоционально окрашенное переживание, которое стало фиксированным. В то время считалось, что такая фиксация стала непосредственной причиной невроза. Верно, что
каждый невротик цепляется за свое прошлое, в том смысле, чю он из-за этого болен. Однако, верно также и то, что «травматические» переживания делают больным не каждого.
Позднее, концепция «травмы» была ограничена сексуальным переживанием, а сексуальная травма стала рассматриваться в качестве причины невроза. По мере развития анализа встречались случаи, когда болезнь можно было связать с сексуальным переживанием, которое, однако, имело место не непосредственно до начала заболевания, а в раннем детстве. Вскоре, тем не менее, эта теория также была отвергнута: во-первых, не у всех пациентов можно было обнаружить явные сексуальные травмы в детстве, во-вторых, было обнаружено, что многие дети пережившие такой опыт, позже не становились больными. К тому же было выявлено, что некоторые негенитальные сексуальные переживания имели такое же травматическое влияние, как и генитальный опыт. Кроме того, в ряде случаев пациенты описывали детские переживания, которые определенно имели травматическое значение, но которые при более пристальном рассмотрении оказывались фантазиями. Таким образом, теория инфантильной травмы также представлялась сомнительной.