Они мгновенно чувствуют авторитарность, каплю недоброжелательности и могут давать в ответ бурные вспышки. Многие из них дефензивны (психастеноподобны), мучаются ипохондрическими и этическими сомнениями, болезненным чувством собственной неполноценности. Если чувство неполноценности психастеника наполнено переживанием по поводу того, как он будет оценен в глазах окружающих, то у лабильного циклоида в чувстве неполноценности выразительно звучит беспомощность перед непредсказуемостью своего состояния. Он не столько боится неблагоприятной оценки других людей, сколько боится себя нежизнеспособного, некоммуникабельного, сверхобидчивого. В предчувствии таких состояний лабильный циклоид становится напряженным. В эти периоды возникают преходящие сверхценные идеи отношения. Кто-то не так взглянул, не поздоровался, и ему уже думается, что человек исполнен к нему недоброжелательности. Однако стоит жизни показать обратное, как циклоид, в отличие от эпилептоида, мгновенно расстается со своим подозрением. Таким образом, мы видим, что лабильному психопату трудно ощутить уверенность в себе, надежность — ведь достаточно одного колкого слова, и он превращается в страдающего бедолагу.
Подобные циклоиды могут тянуться к возвышенным состояниям, вере в Бога, на любовь и надежность которого можно уповать. Им нередко помогает аутистическое творчество, так как оно способно стойко приподнять их над ранящими шипами действительности. Некоторые по причине бурной тревожной эмоциональности, будучи настоящими земными реалистами, боятся взять в руки книги Куприна или Мопассана, взглянуть на картины Перова, чтобы не начать думать о чем-нибудь жизненно тягостном. Им легче читать фантастику, которая не напоминает ни о чем реально плохом, или пересматривать уже «проверенные» кинокомедии и фильмы с хорошим концом. В бодром настроении лабильные циклоиды солнечно естественны и тонко жизнелюбивы, как правило, не испытывая тяги к кола-брюньоновским «мясистым радостям жизни».
Не все циклоиды, особенно оригинальные, исчерпываются приведенными вариантами. Чем сложнее и многограннее человек, тем хуже на нем сидит заранее сшитая одежда характерологического описания. Ко многим нужно добавлять поясняющие определения, помогающие более точно схватить душевный образ человека. Вспомним синтонного интеллигента Булата Окуджаву, его солнечно-печальную улыбку, теплый, мягко бодрящий, с легкой хрипотцой голос, грустные, но дарящие надежду сложные песни. В них есть что-то аутистическое, герои их окутаны чуть демонстративной, романтической дымкой, в песнях ощущается стиль, камерность, символика, в которой зашифрованы земные смыслы.
Некоторые исследователи, к примеру К. Леонгард, называют синтонными лишь тех циклоидов, для которых характерно достаточно ровное, нейтральное настроение. Видимо, предполагается, что именно в этом настроении человек наиболее способен входить в резонанс с другим человеком. Однако мы чувствуем, что и гипертим, и гипотим сквозь радость или грусть также естественно резонируют на происходящее, оставаясь в целом в рамках своего преобладающего настроения. Поэтому определение синтонности принадлежит ядру циклоидного характера, не ограничиваясь лишь его отдельными вариантами.
5. Духовная жизнь
Обычно циклоид не нуждается в том, чтобы ему подробно объясняли его смысл жизни. Он ему понятен из его естественной растворенности в земном бытии. Жить, чтобы жить — простое и почти всем понятое циклоидное мироощущение. Сильные влечения, ощущения, наслаждения (включая весьма сложные и поэтические) для своей реализации не требуют духовного поиска, но крайне важны циклоидному человеку, который мало способен к монашескому аскетизму. Циклоидный художник пишет картину не столько для того, чтобы выразить какую-то концепцию, взгляд, сколько для собственного удовольствия и для того, чтобы подарить людям тонкое, чувственно-теплое ощущение земной жизни. Некоторые циклоиды не безразличны к широкой славе. Желание ее вытекает из стремления пережить всю яркую полноту земного бытия.
Рассмотрим отношение циклоидов к смерти и религии. Оно всегда естественно, но многолико в своих формах. Трезво мыслящий циклоид, принимающий жизнь такой, какая она есть, принимает и смерть, как часть жизни: «Да, умру, все мы умрем, изменить это невозможно, так что говорить об этом — лишь время терять. Давайте займемся чем-то более приятным и полезным». Вспоминаю, как один синтонный профессор психологии беззлобно ругал всех тех, кто много думает о смерти, называя их невротиками. Сам же рассуждал так: «И мне не нравится, что жизнь заканчивается смертью, ведь мне всего 70 лет, но лучшей жизни я не знаю, а если она есть на другой планете, то меня это не касается. Я не думаю, что кто-нибудь из нас мог бы создать лучшую жизнь, спасибо, что такая есть. Так что альтернативы нет. Если это вызывает у вас протест, то успокойтесь — предъявить его все равно некому».
Ряд циклоидов, особенно с возрастом, становятся верующими. Горячему желанию жить мало обычной продолжительности человеческой жизни. Порой обстоятельства дают почувствовать полную беспомощность: мы часто не можем помочь ни себе, ни близким. Жизнь бывает жестока, трудна и безжалостна. В некоторых циклоидах страстная, романтическая эмоциональность не в силах уместиться в суровых границах реальности. Такому циклоиду хочется верить, что все будет хорошо, что у человека есть в жизни Бог — защитник и заступник, с которым можно разговаривать, просить помощи. Хочется верить, что люди созданы для любви, что в глубине души они хорошие, что жизнью правит добрый, светлый Дух. Такова сила этого светлого естественного желания, что циклоид, принимая его всем сердцем, приходит к вере в Бога.
Именно такую, эмоционально-естественную веру фрейдисты интерпретируют как желание вернуться в детство к строгому, но доброму отцу и установить с ним гармонические отношения, которых по причине Эдипова комплекса не было в детстве. С Богом циклоид нередко общается не как с потусторонней великой тайной, а как с любящим его добрым и мудрым всевидящим старцем. Циклоиду не так важно разбираться в хитросплетениях богословской метафизики. Ему важно верить, любить ближнего и по возможности делать то, что искренне хочется. Когда ему что-то сильно, всей душой захочется, то кажется, что это и Богу угодно, даже если это, например, пылкая любовь к замужней женщине. Циклоид может по-детски искренне не ощущать великого греха в том, что хочет подарить праздник любви себе и любимой женщине. Если же начинает праведно глушить в себе эти чувства, то у него возникает ощущение, будто он проделывает какое-то гадкое извращение по отношению к себе и любимой.
При изучении Библии циклоидов вдохновляет первое послание к Коринфянам, глава 13, где говорится о вере, надежде и любви, а не о запретах. Грустным циклоидам близка Книга Экклезиаста поэтичной исповедью мудрого человека и тем, что изречение «во многой мудрости много печали» имеет психотерапевтический подтекст — во многой печали много мудрости, что помогает циклоидам любить свои депрессии.
Циклоидная религиозность уживается с элементами язычества. М. Горький замечательно описал синтонно-простонародную веру своей бабушки, для которой Бог — милый друг всему живому. Она и коту-проказнику с упреком говорит: «Бога ты не боишься, злодей подлый» /17/.
Пожилому дефензивному синтонному человеку, понимающему близость разлуки с родственниками, важно верить, что и после смерти, уже оттуда, он сможет помогать им своей любовью, иначе страшно оставить их на земле с их горестями и печалями. Некоторые циклоиды, преданно любившие своих умерших родственников, в трудные минуты жизни молятся не Богу, а отцу, бабушке, матери.
Если циклоид с горячей романтической эмоциональностью не уверует в Бога, то велика вероятность, что уверует в какие-то человеческие идеалы так, чтобы можно было жить, отстаивая их и увлекая ими других.
Некоторым синтонным людям смерть предстает как успокоение. Характерен рассказ С. И. Консторума пациентке о своих переживаниях после смерти любимого брата: «Была осень. Я должен был в этот вечер читать лекцию за городом. Я приехал к зданию, было еще рано, я сел на лавочке в саду. Мимо меня шли веселые студенты, и вдруг я почувствовал, что наступит время, и я тоже умру — это будет так хорошо, легко, не страшно, — и я разрыдался. Я рыдал долго, и мне делалось все легче и легче от сознания, что я не вечен. Вот и вы знайте, что и вы умрете, и это будет естественно, без ваших ужасов» /68, с. 6/. Одним из толкований этого переживания может быть предположение, что абстрактно-аморфное бессмертие циклоиду не нужно, а если останется индивидуальность и продолжение живой, а не райски выхолощенной жизни, то останутся болящие душевные раны, и будет новая боль, так как живое без боли не живет. Тогда смерть становится лекарством от непосильной ноши страданий.
6. Семейная и сексуальная жизнь
Циклоид зависим от настроения, а оно, в свою очередь, связано с удовлетворением его разнообразных потребностей, включая сексуальные. Многие циклоидные мужчины бывают изобретательно успешны как на стадии ухаживания за женщиной, так и в самой физической близости. Приведу основные составляющие успешности их ухаживания.
1. Самое главное, без чего все бесполезно, — инициатива. Она часто мягкая, ступенчатая. Сначала поднести сумку, потом взять под ручку, затем осторожно обнять. Одни циклоиды мягко воздействуют на материнское начало женщины, рассказывая о своей жизни, вызывая к себе заботу. Другие, почувствовав, что начинают нравиться, показывают женщине, что они сильнее ее сопротивления, надеясь понравиться ей этой силой.