Еще более психологичной «диспозиционистской» является концепция нейтрализации, согласно которой человек способен освободиться от привитой ему с детства морали, чтобы оправдать свое делинквентное поведение. Г. Сайке и Д. Матза [30] выделяют пять типичных способов субъективной нейтрализации норм морали: отрицание ответственности, отрицание вреда, отрицание наличия жертвы, осуж
дение осуждающих, ссылка на высшие соображения. По существу, здесь авторы рассматривают механизмы психологической защиты криминальной личности. Для нас здесь важен вывод о том, что система ценностей делинквента не всегда и не во всем противостоит господствующему социальному порядку, однако в зависимости от обстоятельств делинквент может реинтерпретировать как нормы поведения, которые он, в общем, признает, так и смысл совершаемых им делинквентных поступков. При этом оправдания противоправного поведения, которые представляются достаточно убедительными для делинквентов, не являются таковыми для системы юстиции и для общества в целом. В этом процессе нейтрализацию морально подкрепляет эрозия норм. Эрозия норм и нейтрализация — результат ослабления саморегулирования, что облегчает индивиду участие в деви-антном и преступном поведении. Согласно концепции нейтрализации, дело не в том, что делинквенты имеют свой набор норм, а в том, что они придерживаются обычных норм, используя их для оправдания отклоняющегося поведения. Нормы просто «размыты». Эта точка зрения отличается от теории субкультур, включающих ценности, отличающиеся от ценностей, господствующих в обществе.
Согласно примыкающей к этой точке зрения концепции «дрейфа», человек не делает выбор между делинквен-тным и законопослушным поведением, а «дрейфует» где-то между этими двумя противоположными точками, прибегая для оправдания своей делинквентности к ссылке на смягчающие обстоятельства. Делинквент расширяет круг смягчающих обстоятельств, с тем, чтобы включить сюда свою собственную ситуацию и оправдать свое делинквентное поведение. «Дрейф» делает возможным нейтрализация, поскольку это процесс освобождения делинквента от моральных уз, накладываемых законом.
Удачной попыткой объединения ситуационного и дис-позиционного подходов является теория регулирования У.К. Реклесса [26]. В основе этой теории лежат представле
ния о внешних и внутренних импульсах, пооуждающих к делинквентному, либо к законопослушному поведению. Если внутренние и внешние импульсы побуждают к делинквентному поведению, то результатом и будет делинквентное поведение. Внешнее и внутреннее регулирование, по-видимому, является главным опосредующим звеном между давлением, которое оказывает на индивида окружающая действительность, и его внутренними побуждениями. Внешнее регулирование представляет собой сложный механизм, действующий в непосредственном социальном окружении индивида и удерживающий его в рамках социальных норм. Внутреннее регулирование включает в себя контроль над побуждениями, мотивами, свободой самовыражения, а также над такими чувствами, как фрустрация, нетерпеливость, разочарование, возмущение, враждебность, унижение. Оно требует способности противостоять внешним и внутренним импульсам, успешно разрешать конфликты, удерживаться от соблазнов и стойко переносить неприятности. Внутреннее регулирование приобретает особое значение в мобильном, меняющемся обществе, поскольку порождаемое им отчуждение людей затрудняет им участие в жизни группы и выбивает их из привычной колеи.
Аналогичную теорию предложил в 1945 г. А. Били [21], который выделил: а) личностные факторы, ослабляющие самоконтроль, и б) социальные факторы, ослабляющие социальный контроль. Теория регулирования предлагается как теория, наилучшим образом объясняющая многие проявления любого поведения, в том числе и делинквентности и преступности. Внутреннее и внешнее регулирование может быть вскрыто путем анализа отдельных случаев. Действие внутренних и внешних факторов поддается наблюдению. Теория регулирования — одна из немногих теорий, в которой микрокосм (конкретные случаи) отражает элементы макрокосма (общие положения).
Общий вывод, который можно сделать на основании проведенного анализа различных теорий преступного по
ведения, таков: внешние, социальные детерминанты поведения действуют, преломляясь через внутренние, психологические свойства субъекта. Таким образом, девиантное поведение — это всегда результат субъективной интерпретации объективных обстоятельств. Однако подобная констатация явно недостаточна для понимания психологических механизмов порождения и закрепления девиантного поведения. Какие внутренние факторы стоят за систематически повторяющимися девиациями в поведении субъекта? Если это только специфическая направленность мотивов, устремлений, рационализации и установок, специфические состав и структура ценностей и смыслов, укоренившихся способов поведения, как утверждают вышеприведенные теории, то откуда берутся различия в самих этих внутренних факторах у разных субъектов, подвергавшихся одним и тем же внешним воздействиям в одних и тех же обстоятельствах? Ведь все эти внутренние факторы — не статичные, изначально присущие субъекту и неизменные свойства. Они сами — результат формирования и развития личности в определенных природно-социальных условиях, т.е. имеют характер новообразований в психике субъекта, возникших в ходе ее функционирования и индивидуальной эволюции. Тогда индивидуальное своеобразие этих новообразований, форм и направлений их дальнейшей модификации должно объясняться различиями во внутренних факторах иного порядка. Эти факторы должны предшествовать во времени вышеупомянутым новообразованиям (следовательно, возникать онтогенетически рано или быть врожденными), быть достаточно универсальными и формальными по своему действию, устойчивыми и мало изменчивыми в течение жизни. Вместе с тем, результатом их влияния должно быть не только количественное и динамическое, но и качественное, содержательное своеобразие внутренних детерминант девиантного поведения.
Таким образом, абсолютизация содержательных моментов во внутренней детерминации девиантного поведения
оказывается также непродуктивна для понимания его механизмов, как и упомянутый выше «процессуальный редукционизм». Она приводит к статичности представлений о психике субъекта, приписыванию ей априорного содержания, игнорированию принципов функциональности и развития человеческой психики путем социализации. Необходимо нахождение некоего «третьего подхода», позволяющего избежать недостатков как процессуального, так и содержательного.
Развитие такого подхода, на наш взгляд, должно опираться на системный анализ психики как самоорганизующейся, саморегулирующейся и саморазвивающейся открытой системы, изначально имеющей биологическую, а затем приобретающей и социальную функциональную нагрузку.
В криминологической литературе системный анализ чаще декларируется, нежели применяется в полную силу его эвристических возможностей. Здесь наблюдается неоправданное отождествление комплексного и системного подходов. Между тем, комплексность является лишь констатацией многомерности и сложности исследуемого объекта, допуская отражение его в простом наборе равноправных составных частей. Системный же анализ требует рассмотрения объекта как целостности, неразрывного единства взаимосвязанных взаимообусловленных элементов, функционирование и развитие которых зависит от системообразующего ядра. Системный анализ становящейся личности (про-социальной, асоциальной, антисоциальной) должен опираться на представление о том, что системообразующим фактором системы психики является ее ведущая функция — регуляции целесообразного поведения, направленного на удовлетворение нужд субъекта в изменчивой противодействующей среде. Не менее важен учет того, что не только содержание, но и структурно-функциональная организация психики субъекта имеют динамический, развивающийся, модифицирующийся характер. В начале своего функцио
нирования психика субъекта имеет иное внутреннее устройство, иной состав и взаимосвязи структурных компонентов, нежели в последующие периоды жизни. Только прослеживание этой сложной истории формирования и развития субъекта, в которой новые структурно-функциональные образования выступают следствиями образований, возникших ранее, и, одновременно, текущих средовых воздействий и собственной активности, может привести к пониманию природы внутренней детерминации преступного поведения и преступной личности.
Проблемы эмпирического изучения девиантного поведения и девиантной личности
Проблема диагностики отклоняющегося поведения остается мало разработанной в силу отсутствия ясности в определении этого понятия и его психологического содержания. В настоящее время в психологии разработаны проективные методики, тесты, опросники и другие психодиагностические инструменты, позволяющие, хотя бы косвенно, изучать различные психологические характеристики отклоняющегося поведения. Из существующих, широко распространенных в психодиагностической практике методик, позволяющих в той или иной мере выявлять психологическое содержание девиантного поведения, можно указать патохарактерологический диагностический опросник (ПДО) А.Е. Личко, методику 16-факторного исследования личности Р Кеттелла, ряд дополнительных шкал MMPI, опросник Басса-Дарки, тест Руки, тест Люшера, тест рисуночной фрустрации С. Розенцвейга, ТАТ и CAT, тест Роршаха, тест Сонди опросник «Склонность в отклоняющемуся поведению» (СОП). Главной проблемой является то, что вышеперечисленные методики не позволяют прямо или косвенно изучать весь комплекс психологических характеристик, лежащих в основе девиантного поведения. В своем большинстве эти методики ориентированы на клиническую об