На основе метода «виртуальной субъектности» В.А. Петровским был очерчен класс явлений активной неадаптив
ности: витальные проявления индивида («бескорыстный риск»), духовно-практическая деятельность («презумпция существования решения»), деятельность общения («испытание близости доверием»), деятельность самосознания («парадокс Эдипа» — нежелание, чтобы тебя «вычислили», устремленность к измененным состояниям сознания) и др.
Выделены такие разновидности воспроизводства условий неординарного опыта: «эвристическое моделирование» (что в моих действиях привело к успеху?), «фрустрацион-ное» (что в моих действиях вызвало неуспех?), «моделирование границ» (в каких пределах успех для меня вероятней неуспеха?). Парадокс состоит в том, что в ряде случаев, чтобы избежать неуспеха в будущем, необходимо подвергнуть себя риску неуспеха в настоящем — «пройтись по кромке». Это может закончиться травмой. Требуется дополнительное побуждение к действию, функцию которого выполняет мотив самоиспытания индивида как субъекта активности.
В.А. Петровским выделены: моменты становления (активная неадаптивность) и моменты существования индивида как субъекта. «Существовать» — значит воспроизводиться, т. е. обретать качества своей отраженное™ в мире (качество «инобытия»). Отстаивая свою субъектность, человек преодолевает границы себя как деятеля своих жизненных, социальных и предметных отношений с миром, а также отношений, сложившихся с самим собой.
В.А. Петровский своей концепцией самопричинности стремится ответить на вопрос, в каких «пространствах» существует личность. Этих пространств, по его мнению, четыре: жизнь, культура, другой человек, я сам. Человек, вступая в каждую из названных сфер, обретает в них свое присутствие (человек — есть «присутствие» — считал М. Хайдеггер).
Личность характеризуется им как особая идеальная — форма бытия человека, придающая ему свойство субъективности, т.е. способности быть причиной себя, воспроизводить свое бытие в мире. Полагая себя как субъект и за
печатлеваясь в своей субъектности, человеческий индивид присутствует в том «психологическом пространстве», которое он может освоить физически или мысленно [10].
Психологи делают многократные попытки понять, почему феномен личности сохранился и постоянно воспроизводится в истории, какую роль нерациональное (иррациональное) играет в процессе становления человека. Ответ на этот вопрос пытается дать А.Г. Асмолов [1], разрабатывая историко-эволюционный подход в понимании личности. Он выделяет в личности, как в системном качестве, социоти-пическое и индивидуально-своеобразное. Согласно его точке зрения, личность, как форма существования субъектности индивида, представлена феноменами не только «здесь-и-теперь» бытия, но и его движениями в истории. Это дает новый ракурс взгляда на личность как на самопричинное существо, на ее существование в многомерной отраженно-сти.
Психологическое пространство личности и его границы
Личностное пространство характеризуется как сложное, интегрированное психологическое образование, которое является результатом развития субъектности личности. Оно обеспечивает ее неприкосновенность, сохранение идентичности, возможность самопрезентации, защиту себя от манипулятивного и любых негативных видов воздействия со стороны других лиц.
Обеспечение автономности и утверждение себя как неповторимого «Я» — одна из наиболее существенных сторон жизнедеятельности человека. В целях достижения ощущения автономности происходит постоянное установление и соблюдение человеком границ между «Я» и «Другими». В ходе активной регуляции личностных границ человек начинает ощущать себя как самостоятельную личность.
Охранительную функцию в психологическом пространстве личности выполняет психологическая дистанция. Ее
значимость человек ощущает все время, ибо он стоит пе-ед фактом «ограждения» собственного психологического пространства от других людей. В связи с этим личность вынуждена активизировать способы взаимодействия с людьми включая вербальное и невербальное общение. Контролю' со стороны личности подвергаются проксемические характеристики своего и чужого поведения, способы визуального контакта, вербальные конструкции, интонационные способы обращения, степень проявляемой доверительности, позитивность-негативность отношений.
Существование психологического пространства личности — факт значимый и неоспоримый. Однако эта очевидность достаточно иллюзорна, ибо всякие попытки опера-ционализировать его наталкиваются на непреодолимые препятствия, главным из которых является его непостоянство. Феномен психологического пространства явно теряется в кругу сложной психологической реальности человека. Вероятно, наиболее точным можно считать его определение как «убегающего» феномена «исчезающего» в тех многочисленных трансформациях, которые он претерпевает на различных этапах онтогенетического развития человека.
Введение понятия «личностное пространство» в научный обиход в первые два десятилетия XX в. связывают с именем немецкого социолога Г. Зиммеля. Почти в тот же временной период к использованию данного понятия обратился К. Левин [20]. В созданной им «теории поля» нашло отражение понятие «психологического жизненного пространства», содержанием которого явились объективные физические и квазифизические, объективные социальные и квазисоциальные факторы.
К. Левин дал характеристику личности как некой дифференцированной целостности, включающей в качестве значимой части ее собственное личностное пространство. Он рассматривал сохранение личностного пространства или пространства «свободного жизненного движения» как одну из предпосылок установления позитивных межличностных
отношений между людьми.
К. Левин считал, что граница психологического пространства позволяет сохранить целостность личности, регулируя процессы взаимопроникновения «фактов» при взаимодействии личности и окружающей среды. Граница в данном случае рассматривалась им как конечная точка психологической дистанции.
Одним из первых поднял вопрос о пространственных границах личности, о ее «индивидуальном, социальном и симфоническом бытии» Л.П. Карсавин [4]. Он развивал мысль о том, что индивидуальное, телесно-пространственное бытие личности выходит за границы биологического организма, и что весь мир является «телом индивидуальной личности».
Л.П. Карсавин [4] сравнивал «индивидуальную простран-ственность» — с одномерным, социальную — с двухмерным, симфоническую — с трехмерным пространством, т. е. время и пространство он считал не вместилищем бытия, а его качествованиями. Л.П. Карсавин считал, что «никак не может случиться, что для бытия «не хватило» времени и пространства, т. е., чтобы обнаружились их границы или пределы; равным образом невозможен «излишек» пространства и времени, т. е. невозможно пустое пространство и пустое время».
Личность, как и общность, стремится при условии развитости ее самосознания оградить собственную целостность, автономность, неповторимость от внешних по отношению к ней воздействий целой системой психологических барьеров (Б.Д. Парыгин).
Смысл гармоничного развития личности состоит в балансировке «автономной идентичности» и «соотнесенности с другими». Человеку свойственно самоутверждение, предполагающее отчуждение других и идентификацию с другими.
Психологическое пространство «Я» и психологическое пространство другого человека не являются тождественными, хотя и взаимопроникают друг в друга, оставляя возможность для автономности каждого из этих образований.
Они соединяются благодаря психологической дистанции, которая выстраивается в зависимости от представления человека о себе и о другом человеке (Г.С. Абрамова).
Наиболее глубоко проблема психологической дистанции проработана в работах гештальт-психологов (Ф.С. Перлз), которые исследовали контакты субъекта с внешним миром, считая, что точка соприкосновения между организмом и окружающей средой является «границей контакта». Именно на этой границе, согласно Ф.С. Перлзу, расположены психологические события: наши мысли, поступки, наши эмоции, которые являются формой нашего опыта и результатом встречи этих событий на границе с окружающим миром.
Согласно его взглядам, феномен границы Эго заключается в разграничении «Я» и «не-Я». С границей Эго он связывает два процесса — идентификацию и отчуждение. То, что принимается в пределах границы Эго, идентифицируется с «Я», а то, что существует вне границ, отчуждается. То, с чем субъект идентифицируется, включается в границы Эго. И тогда граница Эго становится границей «Мы». То, что включается в границы Эго, противопоставляется остальному миру.
Процесс отчуждения противоположен идентификации. То, что неприемлемо, несхоже, — отвергается. Отчуждение многих ценных частей самого себя не позволяет личности использовать полно свой потенциал, заложенный изначально, т. е. отчуждение не позволяет полностью быть самим собой. Как результат такого отчуждения, граница Эго все более сжимается. За счет процессов отчуждения и идентификации происходит изменение границ Эго.
Умение провести четко грань между собственным «Я» и окружающим миром Ф.С. Перлз считает одним из значимых критериев здоровья личности и ее адекватности. В противном случае формируются невротические защитные реакции, главными из которых являются реакция слияния, интроек-Ция, проекция, ретрорефлексия. Под интроекцией понимается тенденция присваивать себе убеждения, способы мыш
ления и поступки других людей. В результате этого наблюдается увеличение психологической дистанции с целью ощущения собственной значимости. Проекция есть тенденция переносить собственные ошибки и ответственность за то, что происходит внутри «Я», на других и окружающую среду. Ретрорефлексия определяет психологическую дистанцию в пользу внешней среды. В результате этого у личности формируется отношение к себе как к постороннему объекту. Это проявляется в том, что все усилия такой личности направлены на самоосуждение и самобичевание.