онтогенезе, соотнося формирование значений с обобщением, Л.С. Выготский приходит к выводу, что «мысль никогда не равна прямому значению слов». Анализ генетических истоков мышления и речи показал, что предпосылкой развития высших психических функций было не только элементарно-интеллектуальное сопоставление и сравнение отдельных элементов познавательной ситуации, но и эмоционально-аффективная сфера отражающего. Понимание мышления не только как системы отраженных объективных значений, но и как внутреннего состояния познающего субъекта логически привело Л.С. Выготского к категории «смысла» как компонента понятия, наряду со значением.
На языке развиваемых Л.С. Выготским идей о системном строении сознания, его путь к «смыслу» выглядит следующим образом. В мышлении и в сознании можно выделить два слоя: сознание для сознания и бытие в сознании. Источником бытийных характеристик сознания является предметное и социальное действие, высшие же уровни сознания есть продукт отражения от уже существующих абстракций. И на этом высшем уровне обобщения закономерности первичного, эмпирического познания преломляются в новую субъективную реальность. В этой «преломляемой» части сознания он и отыскивает «смысл», вводя его в научно-психологический категориальный обиход (как психологическую, а не семантическую категорию) в работе «Мышление и речь», хотя как психологическую реальность он трактует лишь вербальные, словесные смыслы, не выводя свои научные построения в этой области на десемантизиро-ванный уровень.
Новый подход в рассмотрение проблемы по поиску первоисточника смысловых исследований внес Д.А. Леонтьев. По его мнению, «практически все тексты Л.С. Выготского, в которых он говорит о смысле, могут быть прочитаны двояким образом. В них можно усмотреть, по желанию исследователя, или новое содержание, вкладываемое Выготским в это понятие, или традиционное употребление слова
«смысл» как синонима слова «значение» [14, с. 80]. Не подвергая сомнению тот факт, что именно работы Л.С. Выготского вдохновили А.Н. Леонтьева на введение в психологию и раскрытие сущности личностного смысла, Д.А. Леонтьев склонен считать, что истоки понятия «смысл» (в современном его понимании) обнаруживаются в трактовке Выготским понятия переживания, хотя впоследствии (уже в работах А.Н. Леонтьева) эти два понятия были разведены. Однако, проведя соотносительное сравнение их трактовок, он делает вывод: «Налицо все основания рассматривать переживания в вышеприведенных трактовках как непосредственный исток и предшественник понятия «смысл» [14, с. 82].
Можно предположить, что на появление теории смысла также оказали влияние работы Л.С. Выготского о единстве аффекта и интеллекта. За мыслью, по его убеждению, обязательно стоят аффективная и волевая тенденции. В.П. Зин-ченко пишет: «Сейчас это единство считается общепринятым и выражается в таких понятиях, как «познавательное отношение», «личностное знание» [8, с. 50], и этот ряд можно соответственно продолжить всем многообразным перечнем современных смыслосодержащих понятий.
Значительный вклад сразу в целый ряд гуманитарных наук — в философию, языкознание, эстетику — внес Г.Г. Шпет. Особую ценность представляют его психолого-лингвистические идеи, предвосхитившие многие сегодняшние позиции в психологии смысла. Слово для него — посредник между вещественным и идеальным мирами. В.П. Зинченко, многосторонне анализирующий научные идеи Г.Г. Шпета, писал: «Слово, по мысли Шпета, является образом, формой, обликом, идеальной плотью мысли» [8, с. 64]. Выделяя этапы и компоненты процессов порождения и понимания слова, Шпет отдельным аспектом рассматривает «улавливание смысла слова», процесс, характеризующий собственно движение мысли, динамику перехода от внешней к внутренней и чистой форме слова, порождающие возможности новообразований в сфере языка и мысли. Подобно Выготскому, но со
вершенно самостоятельно, он приходит к пониманию слова не только как порождения индивидуального сознания и отражения того, что уже создано и накоплено цивилизацией. Согласно Г.Г. Шпету, слово имеет двухкомпонентный состав: слово-образ и слово-термин. Слово-образ позволяет нам заглянуть в ситуативные оттенки познаваемого, в то время как слово-термин уже включено в определенную языково-понятийную систему. «Если с помощью слова-образа культура творит самою себя, то слова-термины служат для упорядочивания и сохранения культурного слоя речи» [8, с. 66]. Для Шпета смысл всегда предметен (заключен в объекте познания), но раскрытие его — это сложный иерархический процесс. Он выделяет: смысл «сам по себе» — выражающий определенную квалификацию предмета, смысл «в себе» — выражающий способы его данности, смысл «для себя» — внутренний смысл. Понятия «значение» и «смысл» не интерпретируются Шпетом буквально, как это наблюдается в психологии более позднего периода, однако он разводит их, показывая, что за каждым из них лежит разное содержание, разный механизм возникновения и функционирования в структуре сознания. Однако, «действие, слово и образ постоянно прорастают друг в друга, обогащают внутренние формы каждого, на чем и строится их смысловое единство».
Переход психологии смысла в новую форму удачно, на наш взгляд, определен Д.А. Леонтьевым: «Само понятие личностного смысла не претерпело заметных изменений за время, прошедшее с середины сороковых годов до середины семидесятых. Вместе с тем развивались и обогащались представления об отношениях между смыслом и деятельностью, смыслом и сознанием, смыслом и значением, смыслом и мотивом, смыслом и личностью. Усложнение содержания этого понятия требовало его дифференциации. Поэтому на смену первому этапу развития концепции личностного смысла, когда это понятие было единственным, описывающим смысловую реальность, в середине 70-х годов закономерно пришел второй этап, характеризующийся появлением ряда родствен
ных понятий, описывающих различные, не совпадающие друг с другом, аспекты смысловой реальности» [14, с. 90].
Прежде всего, идеи Л.С. Выготского развиваются его последователями А.Н. Леонтьевым, А.Р Лурия. Интегрируя исследования в различных областях психологического поиска, А.Н. Леонтьев дает определение значения, указывая на его наиболее существенные атрибуты: «Значение — это то обобщение действительности, которое кристаллизовано, фиксировано в чувственном носителе его, обычно в слове или словосочетании. Это идеальная, духовная форма кристаллизации общественного опыта, общественной практики. Круг представлений данного общества, его наука, сам язык его — все это суть системы значений. Значение принадлежит, прежде всего миру, объективно-исторических явлений. Но значения существуют и как факт индивидуального сознания. Человек познает мир не как Робинзон, делающий на необитаемом острове самостоятельные открытия. Человек в ходе своей жизни усваивает опыт предшествующих поколений людей, и это происходит именно в форме овладения им значениями и в меру этого овладения» [14, с. 56].
Показав, что значение — «это та форма, в которой отдельный человек овладевает общественным отраженным человеческим опытом», А.Н. Леонтьев подчеркивал, что «индивид не имеет собственного языка, выработанных им самим значений, осознавание им явлений действительности может происходить только посредством усвоения им извне «готовых» значений» [13]. Значения несут в себе фиксированные способы отражения, включая даже умения, как обобщенный образ действия и в индивидуальном сознании «являются лишь более или менее полными и совершенными проекциями «надиндивидуальных» значений, существующих в данном обществе.
Значения в своем существовании как бы двойственны. «Они производятся обществом и имеют свою историю в развитии языка, в развитии форм общественного сознания, в них выражается движение человеческой науки и ее по
знавательных средств, а также идеологических представлений общества — религиозных, философских, политических. В этом объективном своем бытии они подчиняются общественно-историческим законам и вместе с тем внутренней логике своего развития. Другая их жизнь — их функционирование в процессах деятельности и сознания конкретных индивидуумов, хотя посредством этих процессов они только и могут существовать. В этой второй своей жизни значения индивидуализируются и «субъективизируют-ся», но при этом они отнюдь не утрачивают своей общественно-исторической природы, своей объективности» [14, с. 92].
Суть вопроса в том, что значения, «функционируя в сознании», являются в то же время независимыми от эмоциональной насыщенности переживаемого, от субъективной мотивации деятельности людей, от индивидуального отношения человека к деятельности.
Однако определение значений не дает возможности разобраться в способах и механизмах осознания. Для этого нужно обратиться к субъекту познания, рассматривая его как носителя активной субъективности, а не пассивного вос-принимателя выработанных обществом значений. Само значение не определяет особенности сознания индивида. «Интроспективно значение отсутствует в момент сознания: преломляя воспринимаемое или мыслимое, само оно при этом не воспринимается и не мыслится. Это фундаментальный психологический факт. Поэтому хотя значение и может сознаваться, но лишь в том случае, если предметом сознания является не означаемое, а само значение, например, при изучении языка» [8, с 78]. Изложенная логика неминуемо привела А.Н. Леонтьева к смыслу.