Неадекватность в восприятии партнера, конечно же, прежде всего проявляется в частоте, качестве и длительности конфликтов, к анализу которых мы обратимся ниже. В основе большинства из них лежат такие неадекватно удовлетворяемые потребности, как: потребность в любви, власти и понимании [3, 5, 11, 15]. Наш анализ литературы позволил выделить наиболее повторяемые виды деструктивных взаимоотношений в семье: эмоционально отчужденные, напряженно-диссоциированные, симбиотические, псевдосолидарные, гиперпротективные [15]. Опишем названные отношения подробнее.
Эмоционально отчужденные. Отношения в семье холодные, сдержанные, отстраненные либо избыточно близкие. Отмечается крайне низкая либо избыточная вовлеченность членов семьи в личную жизнь друг друга.
Напряженно-диссоциированные. Отличаются деспотическим доминированием одного из членов семьи и оппозицией к нему других. Казенная, избыточно формальная атмосфера в них сочетается с недоброжелательностью, постоянными поисками виновных, разработанная система санкций, приписыванием друг другу стандартных отрицательных ролей. В этих семьях всегда есть собственный «козел отпущения», который в случае крайней нужды заменяется кем-то другим.
Симбиотические. В таких семьях, особенно в неполных, происходит симбиотическое слияние ее членов (матери и ребенка), приводящее к их самоотождествлению, к крайним формам психологической зависимости. Остальным членам семьи отводится второстепенная, зависимая роль. Ригидные, жестко стереотипизированные взаимоотношения раз и навсегда предписывают каждому члену семьи определенную роль — дети здесь остаются детьми «навечно», несовершенства каждого из взрослых возводятся в своеобразную семейную норму. Основной признак подобных семей — инфантилизация и эмоциональная незрелость всех членов семьи кроме очевидного лидера.
Псевдосолидарные. Ригидность ролевой структуры, высокая взаимозависимость здесь ориентированы на сохранение «статуса кво» во что бы то ни стало. Члены таких семей настойчиво инициируют друг друга ко все новым достижениям без учета реальных возможностей близких. Как правило, подобные ожидания лежат в сфере нереализованных собственных амбиций.
Гиперпротективные: ригидные и хаотические. Ригидным семьям свойственна жесткая фиксация ролей во имя постоянно ограничивающего контроля (подавляющая гиперкомпенсация) или чрезмерной заботы и оберегания (опекающая гиперкомпенсация). Хаотические семьи отличает непоследовательность установок, требований, бессистемная противоречивость поведения доминирующего члена семьи.
В трех последних типах семей часто можно зафиксировать отношения жертвенности («отказ» от собственной
личности, от реализации собственных планов, вполне реальных и лишь предполагаемых возможностей) и достаточно регулярное напоминание обычно невольным адресатам жертвы об этом факте.
Специфические особенности конфликтов в стабильных и нестабильных семьях
Семейные, в том числе и супружеские конфликты, неизбежны. Они определяются спецификой семьи как малой группы. Вместе с тем, в семьях стабильных и нестабильных эти конфликты различаются по частоте, длительности, причинности, последействию и последствиям, по форме и вовлеченности в них членов семьи. В нестабильных семьях конфликты полипричинны (4-12 причин), в стабильных ссоры возникают преимущественно по 1-2 причинам. В нестабильных семьях конфликты имеют большую частоту (до нескольких раз в сутки — раз в неделю, в месяц), меньший уровень рефлексии и эмпатии. Стабильные пары обычно ссорятся из-за разногласий по поводу воспитания детей и взаимоотношений с родственниками. Супруги из нестабильных семей называют, кроме указанных, такие причины, как непонимание другого, проявление индивидуализма в принятии решений, претензии партнера на единоличное лидерство, недостаточную эмоциональную поддержку и др. Оказалось, что конфликтное последствие («ссора, вроде бы, закончилась, а атмосфера еще напряжена, нет душевного покоя») в стабильных семьях длится на порядок, а в нестабильных семьях — на два и более порядка дольше: например, активная ссора длится несколько минут, а конфликтное последствие в стабильной семье — несколько часов, в нестабильной — сутками, неделями и т.д.
Длительность реакции последствия обуславливается возможностью и желанием партнеров активно отрефлекси-ровать происшедшее. В нестабильных семьях супруги в этом смысле не утруждают себя либо попросту не умеют этого
сделать. В таких случаях активный конфликт чаще всего прекращается за счет влияния внешних факторов (зазвонил телефон, пришли гости, соседи и пр.). Но оба партнера или один из них осознают ссору как незавершенную, и, когда внешние факторы перестают действовать (например, ушли гости), ссора возникает вновь либо в доме «повисает тягостное ожидание нового скандала». «Знаете, — говорит клиент, — такое чувство, будто сидишь на неразорвавшемся снаряде, и он может сдетонировать даже от того, что у соседей сквозняком захлопнуло форточку...
В стабильных семьях вслед за эмоциональной реакцией, возникшей, положим, из-за склонности к аффектам одного из супругов, следует рефлексивный анализ: «Стоп! Чего это я?..» Выяснение (сначала хотя бы для себя) вопросов, зачем, кому это нужно, и что за этим последует, способствует изменению поведенческой тактики. Зачастую этого бывает достаточно для прекращения ссоры. В стабильных семьях конфликт описывается как таковой и партнер обычно не уличается в злом умысле. В семьях же нестабильных «проступок» воспринимается как «злоумышленное» действие, что само по себе способно вызвать ответное агрессивное поведение.
В семейных взаимоотношениях, в силу их большой значимости для партнеров, чрезвычайно важно соблюсти форму, время предъявления, искренность и адекватный уровень справедливости высказываемых претензий. Вопрос «как?» оказывается не менее важным, чем вопрос «что?». Формы приписывания складываются по мере становления взаимоотношений. В семьях стабильных претензии оказываются взаимно приемлемыми, неприемлемые же приписывания в нестабильных семьях инициируют конфликт.
В стабильных семьях в случае назревания конфликта обсуждается сам проступок, ситуация, вызвавшая недовольство; чувства, которые возникают в связи с этим, либо кто-то из партнеров пытается минимизировать конфликт, сво
дя все к шутке: «Кыса, ничто не сможет поколебать нашего счастья!» В нестабильных семьях в сферу конфликта в неприемлемой форме вовлекается личность партнера, значимое для него окружение: «Положим, разбила я чашку. Муж кричит: «Ты раззява, лентяйка, неряха, как и твоя мать.» Тут я не выдерживаю и говорю все, что думаю о нем, о его матери и сестре...
Особо следует упомянуть об умолчании в браке, о многозначности высказываний, роль которых возрастает в ситуации конфликта. «Меня буквально бесит ее «да» на все случаи жизни. Ведь, услышав это дурацкое «да», можно предположить все, что угодно». «Больше всего меня раздражает его вечное молчание. О том, что он недоволен, догадываюсь, когда слышу его сопение. Чтобы узнать его действительные претензии, иногда вынуждена «закатывать истерику».
Абсолютное число психологических проблем человека берут начало из его родительской семьи, формируясь в первые годы жизни ребенка. В Америке каждый пятый-шестой отец признается специалистами «мерцающим», так как он не живет с семьей либо появляется в доме редко. Анализ качества детско-родительских отношений, предпринятый нами в Ростове-н/Д в 1996 г., свидетельствует о еще более грустной картине: из 186 обследованных семей с ребенком-школьником в 162 зафиксированы признаки «мерцающего» отца [15], Отец, проживающий с семьей, общается с дочерью и сыном явно не регулярно, эпизодически, «по поводу» и, как правило, такими поводами являются требования учителей или настоятельные «домогательства» жен. Вслед за подобным «пиковым» вмешательством в личную жизнь ребенка наступает очередной отход отца на привычную дистанцию. Общение матери с детьми также имеет мерцающий характер, хотя несколько иного качества. Это общение также «инструментально», «по поводу», но чаще связанному с организацией быта семьи, а в семьях с детьми — школьника
ми из первых — вторых классов еще и с вопросами обучения в школе. В обследованных ростовских семьях родители (рабочие, служащие, безработные; с разным уровнем жизни и образования) редко обсуждают с детьми нравственные, этические проблемы, вопросы здорового образа жизни и культуры. Результатом подобного «воспитательного» взаимодействия с собственными детьми является несфор-мированность образов отца и матери у взрослеющих дочерей и сыновей, отсутствие четкого реалистического образа мужчины и женщины у будущих граждан страны. Для большинства современных мужчин и женщин лица противоположного пола остаются загадкой и после создания ими семьи — они не понимают и не принимают друг друга; полагают, что супруг должен понимать другого интуитивно; что сексуальные отношения и переживания, связанные с ними, должны сразу быть идеальными. Естественные проявления людей другого пола кажутся многим обидными, ранящими, травмирующими, оскорбляющими их собственное достоинство. Молодожены часто приписывают друг другу неадекватные личностные черты и мотивы поведения, ограничиваются лишь собственным пониманием партнера и ситуации. Взаимное непонимание влечет взаимное недоверие — следствием этого является приписывание другому негативных качеств, ошибочное восприятие близкого человека сквозь призму отрицательных качеств. Возникает своеобразная дурная бесконечность, начало которой лежит в незнании себя, лиц противоположного пола, конкретного партнера, в недостаточном взаимном уважении. Психологические трудности родителей умножаются на проблемы детей и передаются «по наследству», воспроизводясь уже в их собственных семьях. На процессе воспитания в современной семье, несомненно, сказывается влияние тоталитарного сознания советского и постсоветского общества.