Сотворенное Богом имеет некоторый зазор между сущностью и существованием - это бытие сложное. Зазор не может не образоваться, поскольку сущность не только умопостигаема, но также идеальна, следовательно, вечна, а материальные вещи временны. Следовательно, сущность и существование в материальных вещах отделены друг от друга, вот и образуется разрыв.
Зазор или как угодно его еще можно назвать. Важно то, что всякая вещь совпадает с собой в своей сущности, но не совпадает в существовании, совпадает с собой в вечности, но не совпадает в длящемся времени. Для понимания этого в сущности-то простого умозаключения требуются некоторые усилия не столько из-за слабости нашего интеллекта, сколько из-за того, что ему (интеллекту) приходится выполнять не вполне обычные операции. Можно провести аналогию с телом. Если попытаться придать телу непривычную позу, то, независимо от ее тяжести мы ощутим некоторое неудобство. Эту аналогию можно продолжить. Если мы день за днем будем принимать непривычную и неудобную позу, то в конце концов она покажется нам и привычной, и удобной, и комфортной. Например, если вы ежедневно будете по несколько минут сидеть в позе камня или отдыхать в позе плуга, да еще каждую неделю увеличивая продолжительность этой позы на 1 - 2 минуты, через несколько месяцев вы будете находить эти позы удобными и комфортными.
Сейчас мы вернемся немного назад, и, установив сущность познания, остановимся на некоторых его деталях. Первая касается того, откуда у человеческой души появляется способность к познанию. Вторая – как мы можем быть уверены, что мы действительно выделяем сущность, а затем движемся в познании от сущности к существованию. Что касается первой детали. Уже в ранних сочинениях Фома обращает внимание на нелепость допущения, будто Бог сотворил человека лишенным способности постигать естественные истины без особой божественной помощи (в августинизме – "иллюминации", просвещающего озарения). В противовес Авиценне и "иллюминационистам"-августинианцам Фома утверждал, что человек постигает то, чего он не знает, светом своего собственного интеллекта и интуитивно постигнутых им принципов, начальных и наиболее общих понятий, которые служат "орудиями" для интеллекта, подобно инструментам, которыми пользуется строитель. Достоверность знания сущности обеспечивается достоверностью знания первых принципов. Умозаключения же признаются истинными, если они сводимы к этим принципам. ) к принципам мы еще вернемся. ТО есть перед нами типичный образец дедуктивного рассуждения. В этом смысле "философия основана на истинах, выявляемых светом естественного разума. Вместе с тем Бог наделяет нашу природу своими сверхъестественными дарами (дарами благодати), но делает это таким образом, что эти дары не разрушают природу, а приводят ее к совершенству. Поэтому свет веры не затмевает врожденного нам естественного света разума. А стало быть, истины философии не могут противоречить истинам веры. В противном случае либо те, либо другие были бы ложны, а поскольку Бог есть творец и нашей природы, и нашей веры, то он был бы и творцом лжи в нас, а это невозможно" - так пишет Фома, и в известной логике ему нельзя отказать.
Следовательно, тезис о враждебности веры разуму неверен. Вера не противоречит разуму, но есть один из видов познания. Она всецело основана на божественном Откровении, чем и обусловлена ее непогрешимая достоверность. Акт вероизъявления – это акт приятия богооткровенной истины на том основании, что она возвещена Богом. Такое согласие со стороны человека, обладающего верой, непоколебимо, однако ему предшествует акт выбора, который осуществляется свободной волей, побуждаемой к этому благодатью. С другой стороны, то, что постигается интеллектуальной интуицией, – например, начальные принципы познания, – обладает естественной убедительностью, и познающий человек не выбирает, соглашаться ли ему с ними или не соглашаться.
Все сказанное не означает, что вера и разум совпадают полностью. НЕ противоречить – не значит совпадать: например, чувства и разум могут не противоречить друг другу. но это не значит, что они совпадают. Вера и разум различаются, как различаются сверхъестественное и естественное, сверхъестественное выше естественного, но они нанизаны, условно говоря, на одну и ту же нитку творения. Таким образом, теологическое знание и философское, даже если они временами расходятся и имеют разные взгляды на сущность вещей, рано или поздно они срастаются в органическое целое, так как и то, и другое проистекают из одного божественного источника. Фома повторяет за своим предшественником Петром Дамиани знаменитую формулу, что философия есть служанка богословия. Наука и философия существуют не для самостоятельных своих целей, а для того, чтобы помогать людям усваивать истины христианской религии. Богословие является самодостаточным знанием, самодостаточной наукой, но некоторые истины человеком могут быть усвоены при помощи не богословского знания, а естественно-научного и философского. Поэтому богословие использует философию и науку, чтобы более доходчиво, наглядно, убедительно показать человеку истины христианского учения. Так что философия и наука существуют постольку, поскольку обслуживают несовершенный человеческий ум, который не может привести человека непосредственно к богопознанию, но для этого есть предварительные ступени – те самые наука и философия. НЕ будем обижаться на принижение науки и философии, богословие тоже не бог весть что. Высокое богословие доступно только Богу. Только он один знает себя полностью и совершенно, человеческое же богословие рангом ниже, оно силится понять, что же Бог имел в виду, давая людям Священное Писание.
Философия и наука полезны не только как подготовительные ступени к богословию, они дополняют собой эту высокую науку и в совокупности они дают более полную истину. Фома приводит такой пример: земля исследуется разными науками и разными методами. Можно ли при этом говорить, что результаты познания будут отличаться на этом основании разной степенью истинности. Нет, они будут друг друга дополнять, но если возникает между ними противоречие, надо отдавать предпочтение более высокой науке.
Точно так же обстоит дело с философией и теологией. Благодаря своим методам, философия может доказывать истинность некоторых положений христианской веры: факт существования Бога, бессмертие души, единство Бога. Но существуют в религии истины, которые превосходят человеческие способности: невозможно рационально доказать существование Троицы, воплощение Иисуса Христа, искупление Христом человеческих грехов, грехопадение – это познается только верой. Это не означает противоразумности догматов, а означает их сверхразумность. Они не противоречат разуму, а превосходят его. Помня же о том, что философия есть служанка богословия. А не наоборот, мы выбираем истины веры.
Таким образом, наука Фомой Аквинским не отвергается. Наука приобретает подчиненную роль, причем эта роль такова, что теология всегда может контролировать истины, которые открываются наукой. Если эти истины противоречат христианским положениям, то церковь должна бы поправить науку и указать ей на более истинную точку зрения. Различие богословских и философских истин находит продолжение в различиях методов, но, заметим, опять-таки не до полного взаимного отрицания. Взаимоотношения и здесь строятся по принципу: мы конечно разные и не совпадаем почти ни в чем, но мы всегда можем договориться, потому что с разных сторон, но мы идем по одной и той же дороге. Итак, о различиях в методе. Богословие исходит из того, что изначально УЖЕ владеет истиной, и исходя из этой истины, обосновывает и доказывает явления мира, исходя из этой истины. Он как бы спускается с горы в долину.
У философа путь противоположный. Он из долины чувственных представлений взбирается на вершину истины, он доказывает истину, исходя из чувственных представлений. Фишка состоит в том, что на вершину истины ведет только одна дорога, остальные ведут в пропасть. Философия есть не что иное как естественная теология, поэтому философу лучше всего держаться дороги, ведущей на вершину и избегать ложных путей, чему должен способствовать правильный философский метод. Фома этот метод сам и демонстрирует. Практически все проблемы, которые им излагаются, начинаются с того, что Фома обращается к т.н. "источниковой базе", то есть рассматривает все известные ему точки зрения, в том числе и нелицеприятные для католической теологии. В этом плане у него существует строгая схема: начинается как бы тезис: “Говорят, что...”, и далее излагается точка зрения, резко не совпадающая с позицией самого Фомы. Потом Фома Аквинский излагает существующее возражение: “Однако, существует мнение, что...”, и далее излагается известное возражение. После этого Фома Аквинский суммируя данные возражения, добавляя к ним свои, излагает собственный взгляд по данному предмету, и после этого этот собственный (истинный) взгляд излагает в форме строгого силлогизма так, что данный взгляд приобретает в глазах читателя положение абсолютно доказанной истины.
Приведу пример такого силлогизма. Надо сказать, отличающегося изяществом и элегантностью. Но в более современном изложении.
Некоторые полагают, что душа телесна (является телом). Душа принадлежит живым существам, а живые существа составлены из материи и формы. Телесность души будет означать, что материя и форма вещи одинаково телесны, но этого никак не может быть, потому что не могут находиться два материальных тела в одном месте – это противоречит и логике, и здравому смыслу. Остается предположить, что форма нетелесна, форма есть душа, следовательно, душа нематериальна – и наше предположение будет подтверждаться как логикой, так и здравым смыслом. Этот силлогизм Фома Аквинский приводит в начале главы 65 книги 2 "Суммы против язычников".