1. Переживание, рефлексивное самосознание, опосредующие поведенческие реакции;
2. Логические принципы структурирования этого переживания;
3. Выбор значимых смыслов из множества потенциальных комбинаций и разработка их в русле сложившихся в цивилизации традиций;
4. Выражение смысловых структур посредством соответствующих символических форм[10].
Согласно теории С. Мадди у человека существует врожденная потребность в поиске смысла – «нахождение смысла обеспечивается благодаря основным психологическим потребностям - потребностям символизации, воображения и суждения»[11].
Различное соотношение физиологических, социальных и психологических потребностей лежит в основании выделения С. Мадди двух путей развития личности: конформистского и индивидуалистского. По его мнению, индивидуалист характеризуется развитыми психологическими потребностями. Именно это обеспечивает ему возможность понимать и контролировать социальные и биологические побуждения. Такой человек обладает собственным смыслом и проходит свой жизненный путь, будучи в состоянии контролировать свою жизнь, т.е. является хозяином своей судьбы. Конформист воспринимает себя и других как воплощение социальных ролей и биологических нужд, и не более того. Психологические потребности для него являются источником тревоги и он старается подавить их. Так или иначе, человек встает на один из двух путей развития, в результате выбора между будущим (неизвестностью) и прошлым (неизменностью). И делая этот выбор, человек создает смысл.
Американский психотерапевт Дж. Бугенталь представляет еще один подход к смыслу в своей экзистенциально-аналитической теории. Смыслы, по мнению Дж. Бугенталя, производны от нашего бытия в мире. Он не соглашается ни с теми, кто считает, что смыслы мы находим в мире как нечто данное, ни с теми, кто считает смысл порождением самой личности. Мир не обеспечивает человека смыслом автоматически, именно на человека ложится ответственность за создание своими действиями осмысленности (или бессмысленности) своей жизни, и как следствие – тревога за последствия своего выбора.
Исследователи, определяющие смысл как структурный элемент сознания и деятельности считают, что о смысле нужно говорить во множественном числе, рассматривая смыслы как неотъемлемый структурный элемент самих механизмов функционирования сознания и деятельности человека. Это течение, по мнению Д.А. Леонтьева, аналогично предыдущему распадается на три ветви:
1. Смысл действий и ситуаций для субъекта задается объективными отношениями;
2. Смысл задается как чисто субъективная интерпретация действий и ситуаций;
3. Смысл задается социальной общностью, рассматривается в плоскости отношений с другими людьми.
Согласно Ж. Нюттену, смысл конструируется отношением между ситуацией и мотивацией. Истоки смыслов следует искать не столько в прошлой истории субъекта, учит Нюттен, сколько в актуальных поведенческих структурах. Именно в процессе обработки информации и построения концептуального образа мира человеком конструируются осмысленные ситуации. Нюттен в своем учении говорит о стремлении человека строить систему представлений о Вселенной и о своем месте в ней, найти смысл своего существования. И именно в контексте этой системы представлений о мире в целом, для людей приобретают тот или иной смысл такие ценности, как свобода, истина, солидарность и т.д.
Дж. Этвуд и Р. Столоров в теории, названной психоаналитической феноменологией, рассматривают смыслы как структурный элемент внутреннего опыта, задаче структурирования которого подчинена вся психическая жизнь индивидов. Эти смыслы выявляются при помощи психоанализа, путём включения их в психологическое поле взаимодействия двух субъективных миров – клиента и терапевта.
Последователи теории личностных конструктов американского психолога Дж. Келли называют её «теорией личностных смыслов». По этой теории, смыслы событий являются чисто субъективными и лишь проецируются в мир. Осмысленность жизни Келли связывает со способностью смотреть вперёд, т.е. видеть настоящее в прошлом и будущее в настоящем.
Третье направление интерпретации личностных смыслов представлено трудами норвежского психолога Я. Смендслонда, в которых смысл рассматривается под социальным углом зрения. Индивиду доступны лишь смыслы, принадлежащие общности, в которую он входит или входил ранее, так как социальные смыслы ограничены пределами данной конкретной общности, считает Смендслонд.
1.2. Понятие смысла в отечественной психологии
В отечественной психологии понятие смысла наиболее полно освещено в трудах А.Н. Леонтьева, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна, Б.С. Братуся, Д.А. Леонтьева.
Личностный опыт, по мнению А.Н. Леонтьева, – это всегда смысл чего-то. Воплощение смысла в значениях – это отнюдь не автоматически и одноместно происходящий процесс, а психологически содержательный, глубоко интимный процесс.
Анализируя структуру человеческой деятельности, устанавливая объективные отношения между ее компонентами, А.Н. Леонтьев показал, что смысл создается в результате отражения субъектом отношений, существующих между ним и тем, на что его действия направлены как на свой непосредственный результат (цель). Именно отношение мотива к цели, указывает А.Н. Леонтьев, порождает личностный смысл, подчеркивая при этом, что смыслообразующая функция в этом отношении принадлежит мотиву. Возникая в деятельности, смысл становится единицами человеческого сознания, его «образующими». В рамках сознания смысл вступает в отношения с другими его образующими, в частности со значениями, выражаясь через последние.
Понятие смысла тесно связано с временной перспективой. По словам М.М. Бахтина, смысл «не индифферентен ко времени»[12]. Как отмечает Ф.Е. Василюк, хотя смысл и «вне-временен» сам по себе, он воплощается во временной форме, как «смысловое будущее»[13]. Очевидно, что смысл не может существовать вне контекста личностного развития, перспективы, будущего, которое Ф.Е. Василюк образно называет «домом» смысла. По его словам, «смысловое будущее» является отражением отношения смысла к реальному, к действительности. Давая общее определение понятию «смысл», Ф.Е. Василюк подчеркивает, что смысл является пограничным образованием, в котором сходятся сознание и бытие, идеальное и реальное, жизненные ценности и возможности их реализации.
Смысл, как целостная совокупность жизненных отношений, у Ф.Е. Василюка является своего рода продуктом мотивационно-ценностной системы личности. Функцией мотива является смыслообразование, и, тем самым, направление и побуждение поведения человека. Система ценностей выступает в данном случае как «психологический орган» измерения и сопоставления меры значимости мотивов, соотнесения индивидуальных устремлений и «надындивидуальной сущности» личности[14].
Говоря об осознанности, «отрефлексированности» наиболее общих смысловых образований, Б.С. Братусь использует понятие «личностные ценности», отличая их от личностных смыслов, которые, по его мнению, далеко не всегда носят осознанный характер. По его словам, «личностные ценности – это осознанные и принятые человеком общие смыслы его жизни». Братусь проводит разделение осознанных смыслов жизни и декларируемых, «назывных» ценностей, «не обеспеченных «золотым запасом» соответствующего смыслового, эмоционально-переживаемого, задевающего личность отношения к жизни, поскольку такого рода ценности не имеют по сути дела прямого касательства к смысловой сфере»[15].
Общие смысловые образования, являющиеся, по мнению Б.С. Братуся, основными «конституирующими», образующими единицами сознания личности, определяют главные и относительно постоянные отношения человека к основным сферам жизни – к миру, к другим людям, к самому себе. По его словам, смысловые системы «несут в себе функцию не столько отражения, сколько преображения действительности, связывания разнородных и частных интересов, нижележащих смыслов в единый, определяющий суть и назначение человека, взгляд на самого себя и на окружающую жизнь»[16].
Б.С. Братусь считает, что человек имеет дело не с одним смыслом, а со сложной иерархией динамических смысловых систем. По его мнению, смысловая сфера личности имеет следующие уровни:
Нулевой уровень – это собственно прагматические, ситуационные смыслы, определяемые самой предметной логикой достижения цели в данных конкретных условиях. Такой смысл вряд ли можно назвать личностным, настолько он привязан к ситуации, выполняя служебную регулятивную роль в ее осознании.
Первый уровень личностно-смысловой сферы – эгоцентрический уровень, в котором исходным моментом являются удобство, личная выгода, престижность и т. п. При этом все остальные люди ставятся в зависимость от этих отношений, рассматриваются как помогающие (удобные, «хорошие») либо как препятствующие («плохие», враги) их осуществлению. Необходимо отметить, что этот уровень иногда может представляться как весьма привлекательный и даже иметь возвышенные намерения, такие как самосовершенствование. Однако оно может оказаться не больше чем эгоцентризм, если направлено только на благо себе.
Второй уровень – группоцентрический; определяющим смысловым моментом отношения к действительности на этом уровне становится близкое окружение человека, группа, которую он либо отождествляет с собой, либо ставит ее выше себя в своих интересах и устремлениях. Отношение к другому человеку существенно зависит при этом от того, является ли он членом «своей» или «чужой», «дальней» группы.
Третий уровень, который включает в себя коллективистскую, общественную и, как свою высшую ступень, общечеловеческую (собственно нравственную) смысловые ориентации, можно назвать, используя принятый в психологии термин, просоциальным. В отличие от предыдущего, где смысловая личностная направленность ограничена пользой, благосостоянием, укреплением позиций относительно замкнутой группы, подлинно просоциальный уровень характеризуется внутренней смысловой устремленностью человека на создание таких результатов (продуктов труда, деятельности, общения, познания), которые принесут равное благо другим, даже лично ему незнакомым, «чужим», «дальним» людям, обществу, человечеству в целом.
Если на первом уровне другой человек выступает как вещь, как подножие эгоцентрических желаний, а на втором уровне другие делятся на круг «своих», обладающих самоценностью, и «чужих», ее лишенных, то на третьем уровне принцип самоценности становится всеобщим, определяя собой главное и, как мы считаем, единственно верное направление приобщения к родовой человеческой сущности, без которого невозможно нормальное развитие личности.