Дополнение
Как я уже отметил в предисловии, с момента первого издания этого труда мои взгляды изменились несущественно. Однако один пункт в наблюдениях был оценен неудовлетворительно, а именно тот факт, что дети (несмотря на получаемое просвещение) все же вновь и вновь обнаруживают отчетливую тенденцию: оказывать предпочтение фантастическому объяснению. С момента появления работы эта тенденция, вопреки моим ожиданиям, укрепилась: дети продолжали предпочитать фантастическую теорию. В этом отношении у меня имеют-
39
ся несомненные наблюдения также и над детьми других родителей. Четырехлетняя дочурка одного моего друга, который не был расположен скрытничать при ее воспитании, должна была в прошлом году помогать матери наряжать рождественскую елку. Про этот год, однако, ребенок объяснил матери: "Этот год не был последним. Я не хочу, чтобы пришел следующий, и ты закрой дверь на ключ". Вследствие этого и подобных наблюдений мне пришла в голову мысль: не является ли фантастическое или мифологическое объяснение, которое ребенок, несомненно, предпочитает, по этой причине более для него подходящим, чем естественнонаучное (которое фактически, правда, является верным, но грозит воздвигнуть незыблемый затвор для фантазии). Как показывает настоящий случай, затвор не был, конечно, незыблемым и фантазия просто отодвинула науку в сторону. Повредило ли просвещение детям? Ничего подобного не наблюдалось. Дети развивались здоровыми и нормальными. Проблемы, затронутые тогда, по-видимому, совершенно отступили на второй план, вероятно, благодаря разнообразным внешним интересам при посещении школы и тому подобному. Деятельность фантазии не ущемлена, по крайней мере она никоим образом не идет по пути, который можно было бы охарактеризовать как аномальный. Во всяком случае, настоящие замечания и наблюдения деликатной природы были изложены откровенно и без цензуры. Поэтому я пришел к мнению, что более раннее, чем обычно, откровенное объяснение как раз разгружает фантазию и тем самым препятствует тому, чтобы фантазия развивалась, украдкой поглядывая на эти вещи, что могло бы стать препятствием для свободного развития мышления. Однако то, что фантазия пренебрегла правильным объяснением, кажется мне важным свидетельством того, что свободно развивающееся мышление имеет неотступную потребность эмансипироваться от реальности фактов и возводить свой собственный мир. Тем более я не могу советовать давать ребенку ложные объяснения, которые могли бы посеять только недоверие. Столь же мало полезным мне кажется навязывание гипотезы, дающей верное объяснение. Ведь ее тупая
40
ограниченность просто подавляла бы свободу в развитии мышления, и ребенок был бы втиснут в рамки конкретного понимания, что исключило бы дальнейшее развитие. Как и биологическое, духовное имеет свои неприкосновенные права. Конечно же, неслучайно, что первобытные народы и в зрелом возрасте помимо хорошо известных сексуальных представлений выдвигали одновременно фантастические утверждения, например, что коитус не имеет совершенно никакого отношения к беременности. Конечно, некоторые могут сделать из этого вывод, будто люди просто еще не знали о такой причинной зависимости. Однако точные исследования выявили, что они очень даже хорошо знали, что у животных совокупление приводит к беременности. Они оспаривают это только в отношении человека, и не просто не ведают, но оспаривают - потому-то и предпочитают мифологическое объяснение, которое было освобождено от конкретности.
41
Нетрудно увидеть, что в таких фактах, наблюдаемых у дикарей в избытке, заложены начала абстракции, столь важной для культуры. Мы имеем все основания предположить, что так же дело обстоит и с детской психологией. Когда индеец из Южной Америки называет себя - действительно и воистину красным попугаем и убежденно отклоняет какое бы то ни было фигуральное понимание, то это менее всего относится к "моральному" сексуальному вытеснению, но заключает в себе закон, неизменно присущий функции мышления: закон самостийности и эмансипации от конкретивизма чувственных восприятий. Это следует признать особым принципом функционирования мышления, принципом, который только в поливалентных инфантильных зачатках слит воедино с началами сексуальности. Попытка увести мышление вспять, к одностороннему сексуализму,- предприятие, которое идет вразрез с основными фактами человеческой психологии.
ВВЕДЕНИЕ К КНИГЕ ФРЭНСИС ДЖ. ВИКС "АНАЛИЗ ДЕТСКОЙ ДУШИ"
Первые три с половиной абзаца этого текста впервые опубликованы как введение к книге Frances G. Wickes, The Inner World of Childhood. New York, 1927. Для немецкого издания этой книги (Analyse der Kindesseele. Stuttgart, 1931) К. Г. Юнг расширил введение до настоящего объема. Сочинение Ф. Дж. Викс было издано впоследствии, в 1969 г., в издательстве Rascher,
Zurich в новом переводе. Фрэнсис Дж. Викс в течение многих лет была школьным психологом в Америке. Казуистический материал, собранный ею, предстал самому автору в новом свете на базе теорий К. Г. Юнга и одновременно содействовал подтверждению и расширению этих теорий.
42
Эта книга стремится сообщить нам не теорию, но
опыт. Однако именно в этом заключается ее осо-
бая ценность для всякого, кто действительно интересуется детской психологией. Мы не сможем в полной мере понять психологию ни ребенка, ни взрослого, если будем рассматривать ее как исключительно субъективное дело индивида, ибо соотнесенность его с другими едва ли не важнее. Во всяком случае, учитывая ее, мы подступаем к самой доступной и практически важной части духовной жизни ребенка. Душевный мир ребенка столь тесно сопряжен и сращен с психологической установкой родителей, что неудивительно, если в большей части нервная патология детского возраста восходит к нарушениям в душевной атмосфере родителей. В этой книге на целом ряде примечательных примеров показано, сколь роковым может быть влияние родителей на ребенка. Редкая мать или отец прочтут соответствующую главу книги, не признав ее потрясающих истин. Exempla decent
* - пример есть лучший наставник! Здесь мы снова убеждаемся в этой хотя и старой, но неумолимой истине. Все дело не в благонамеренных и мудрых речах, а главным образом в поведении, в действительной жизни родителей. Мы не добьемся цели также и в том случае, если будем просто жить в соответствии с признанными моральными ценностями, ибо соблюдение нравов и законов может с одинаковым успехом служить прикрытием для утонченной лжи, слишком хитроумной и потому незаметной для наших ближних. Хотя таким путем мы и сможем увернуться от всякой критики, а может быть, обмануть даже самих себя напускной верой в нашу столь очевидную порядочность, но- из-под скорлупы нашей обыденной совести тихий голос скажет нам: "Что-то не в порядке", сколько бы при этом ни старались общественное мнение или морально-нравственный кодекс укрепить нашу веру в пра-
* Примеры учет (мт.).
43
вильность нашего образа жизни. Некоторые из приведенных в этой книге случаев весьма наглядно доказывают, что по ту сторону человеческих нравов и понятий о праве есть внушающий страх закон - закон, обмануть который невозможно. Наряду с проблемой влияния среды на психику эта книга особо выделяет те психические факторы, которые связаны скорее с иррациональными душевными ценностями ребенка, нежели с рациональной частью его психики. Эта последняя может стать предметом научных исследований, тогда как духовные ценности, свойства души не поддаются чисто интеллектуальному рассмотрению. Мало толку в скептических выводах по этому поводу - природа не заботится о наших мнениях; имея дело с человеческой душой, нам следовало бы общаться с нею на ее собственной почве, а к этому нас понуждает всякое столкновение с реальными нешуточными проблемами жизни. Я рад, что автор не побоялась навлечь на себя интеллектуальную критику с разных сторон. Подлинному опыту нет нужды пугаться обоснованных и необоснованных возражений, ибо его позиции - всегда сильнейшие позиции. Эта книга не претендует на роль научного труда; тем не менее она научна в .высшем смысле слова, ибо дает подлинную картину трудностей, реально встречающихся в деле воспитания. Она заслуживает серьезного внимания всех тех, кому по призванию или по долгу службы приходится иметь дело с детьми. Она, однако, заинтересует и тех, кто не по долгу и не по склонности воспитывать, а из страсти к познанию захочет стать более компетентным в началах человеческого сознания. Если для врача и психолога-воспитателя многие представленные в этой книге взгляды и данные опыта и не содержат ничего принципиально нового, то любопытный читатель обнаружит в ней немало случаев удивительных и побуждающих к критическому размышлению; случаи и факты, которые автор при своей главным образом практической ориентации не пытается проследить во всех их предпосылках и теоретических следствиях. Как, например, отнестись мыслящему читателю к неясному, но неоспоримому факту тождества душевного состояния
44
ребенка с бессознательным его родителей? Здесь предчувствуется целая необозримая область возможностей, многоголовое чудище проблем, в равной мере касающихся как биолога и психолога, так и философа. Для знатока психологии первобытных народов очевидна связь этого тождества с понятием participation mystique