Психология личных конструктов вместо того, чтобы быть системой, в которой изучение индивидуального поведения не оставляет места для изучения групповой деятельности, наоборот, предлагает для исследования заинтересованным и смелым психологам самые широкие области социальных отношений. Понятие индивидуальной внушаемости не должно рассматриваться, как раньше, в качестве единственной опоры социальной психологии. В рамках данной, психологической системы вполне можно сделать достояние психологии такие необычные для нее области, как приверженность к традициям, социальный контроль, право, культурная идентификация и национальное единение.
В этой книге обсуждение групповых ожиданий как критериев проверки правильности личных конструктов предшествует рассмотрению того, что считается одной из главных областей исследования в психологической клинической работе, а именно, анализа опыта клиента. Надеемся, это поможет привлечь внимание к тому, что, хотя теоретическая позиция психологии личных конструктов в значительной степени совпадает с аисторической позицией перцепционалистских теорий; на практике в психологии личных конструктов очень много времени и сил уделяется изучению хронологических элементов, на которых сформированы ныне действующие личные конструкты. Особый интерес для нас представляют те хронологические элементы, в отношении которых не удается непосредственно выявить - в символической или любой другой форме - ныне действующие конструкты. Клиницист должен опосредованно выявлять их путем формирования похожих конструктов из того же материала.
22. Получение доступа к личным конструктам через изучение культуры, в которой они сложились
В психотерапевтической практике никогда не перестаешь поражаться как различиям в проблемах клиентов с разным культурным происхождением, так и сходствам в проблемах клиентов, принадлежащих к близким культурам. Разумеется, эти различия и сходства кажутся более важными во время постановки диагноза и на ранних этапах терапии. Однако мы не можем игнорировать их при налаживании и поддержании эффективного отношения между терапевтом и его клиентом на протяжении терапевтического цикла. По мере осуществления терапевтической программы терапевт все больше видит в своем клиенте индивидуума и все меньше думает о нем как о представителе той или иной группы. Но культурная идентификация попадает в его поле зрения всякий раз, когда терапевт по каким-то причинам вынужден отступить и обратить на нее внимание.
Неспособность понять культурные регуляторы поведения может сделать терапевта нечувствительным к подрывному характеру некоторых тревог клиента. Несколько месяцев тому назад автору этой книги довелось осуществлять супервизию одной терапевтической программы, в которой белый терапевт работал с чернокожим клиентом. Явно бросалось в глаза, что клиент избегал обсуждения какой-то крайне опасной темы, содержание которой сознавалось достаточно хорошо, чтобы дать ему возможность постоянно увертываться от определенных ответов. Перепробовав различные методики и убедившись в том, что при сложившемся типе терапевтического отношения все же можно было бы вскрыть проблему клиента, мы установили для него режим физического напряжения во время проведения интервью и какое-то время подвергали его такому «допросу под нажимом», применяемому с предельной осторожностью. В время третьего интервью этой части терапевтического цикла клиент рассказал терапевту о своих фантазиях полового акта с белой женщиной. Его физическое напряжение сразу же стало автоматическим; то есть, ему уже не нужны были напоминания - свои или терапевта - о необходимости держать мышцы напряженными.
Клиент и раньше обсуждал с терапевтом мастурбацию и сексуальные фантазии. Терапевт, не имевший опыта работы с клиентами из этой культурной группы, обратил внимание только на один признак сильного беспокойства в связи с выявленным материалом, а именно: на моторное поведение клиента. К счастью, этот признак оказался настолько выраженным, что терапевт; вполне подготовленный к распознаванию такого рода диагностических признаков в терапии не просто не мог не отметить важности материала, связанного с изменением в поведении клиента. (Если бы клиент во время извлечения этого материала находился в состоянии физической релаксации, было бы гораздо легче проглядеть его травматический характер. Связь между напряженной манерой держать себя и очевидным травматическим характером выявляемых материалов высоко ценят защитники, пытающиеся в ходе слушания дела в суде «разбить» определенный вид свидетельских показаний.) Проблема, которая встала перед нашим терапевтом после столь явно обнаружившегося травматического характера выявленного материала, заключалась в том, чтобы понять существо угрозы основным конструктам системы клиента. С помощью другого терапевта, более знакомого с типом культуры этого клиента, оказалось возможным разобраться в том, как в группе, к которой принадлежал клиент, осуществляется культурная регуляция поведения, в частности, в сфере межрасовых сексуальных отношений.
Клиент был вынужден истолковывать и соблюдать неписаные требования двух различных культур, оказавшись на пересечении их мощных потоков. В средней школе, где он учился, было лишь несколько цветных учеников, и он считал себя более или менее принимаемым белыми сверстниками. Однако его семья находилась целиком под влиянием негритянской культуры. Фантазии клиента о половых отношениях с белой женщиной угрожали ему утратой своей базисной роли и заставляли его испытывать мучительные терзания совести. Не удивительно, что до и в начале терапии он активно участвовал в общественной деятельности, направленной на улучшение социального положения черного населения.
Есть и другие наглядные примеры получения доступа к личным конструктам через изучение культурных регуляторов. Терапевт, начинающий работать с рядом сельских клиентов, поначалу может быть поражен и, возможно, даже сбит с толку их похожестью. Если он попытается соотнести эту «партию» клиентов со своей собственной диагностической системой истолкования, то может додуматься до такого ярлыка, как «фермеры, в основном, шизоиды». Однако это стереотип, а не диагноз!
Терапевт-нееврей, который начинает работать с клиентами-евреями, на первых порах также может быть озадачен их похожестью, которая особенно заметна на фоне других клиентов. Если он хочет понять их как конкретных (и, значит, неповторимых) людей, а не стереотипизировать как иудеев, ему необходимо принять в расчет культурные ожидания, относительно которых они подтверждают правильность своих конструктов (а это будут ожидания как еврейской, так и нееврейской группы), и не допустить ошибочного сосредоточения на групповых конструктах в ущерб личным конструктам каждого клиента. Если он остановиться на работе с групповыми конструктами, то наверняка будет проявлять несправедливость к своим клиентам; если же он будет видеть в групповых конструктах те элементы, на основе которых его клиенты, должно быть сформировали личные конструкты касательно себя и своих собратьев, то, возможно, придет к пониманию обстоятельств, и устремлений, играющих такую важную роль в их личной реорганизации.
Помимо этого, терапевт - нееврей, стремящийся понять клиента - еврея, - должен обладать определенным пониманием важности и существа прочных семейных уз, которые служат отличительным признаком еврейской культуры и которые клиент должен тем или иным способом ослабить, если он хочет развить систему личных конструктов, позволяющую ему наладить свою жизнь в этом мире. Это вовсе не означает, что клиент-еврей, считающий необходимым поступить именно так, не может даже помыслить о том, чтобы дифференцироваться из своей семьи или своей культуры;
он способен на самые решительные шаги в этом направлении, если сочтет их необходимыми. Скорее, это означает, что если он решится на подобный поступок, для его совершения ему понадобиться своего рода «догмат веры» - конструкт или система конструктов, которая позволит воспринимать противоположные ожидания окружающих не обязательно как подтверждение необоснованности его конструкта независимости. Для разработки своей формулы освобождения ему может потребоваться какое-то время, и он, возможно, не раз применит эту формулу в неподходящем виде, пока доведет ее до безотказной работы; но, в конце концов, ничто не может помешать ему быть настолько свободным от условностей своей культуры, насколько позволит ему собственная способность к формированию новых идей и представлений. Фактически, он может стать даже более свободным - в том смысле, что его новый личный конструкт может указать ему ясно обозначенный путь, ведущий в какое-то другое место.
Сказанное нами по поводу приспособления клиента к своему еврейскому культурному происхождению равно справедливо в отношении приспособления любого клиента к любой столь же интегрированной культурной системе. Человеку не убежать от рычагов воздействия своей культуры (если вообще есть причины для такого бегства) просто игнорируя их - он должен истолковать (construe) свой выход из сложившегося положения. Некоторые люди пытаются бороться за свое освобождение, выбирая в качестве оружия нарушение норм своей культуры; однако, как мы уже говорили, эта борьба часто заканчивается тем, что они становятся даже более похожими на людей, образ жизни которых они отвергали. Другие менее озабочены проблемой полного раскрепощения и подходят к вопросу с позиции важнейших принципов. По всей вероятности, они в большей степени удовлетворены своими результатами.